Тогда скидываем все вещи здесь, — не стала спорить я, — с собой возьмём только мешок с обережными огнями. Вооружаемся, и дети тоже.
К чужому поселению орков вышли через полчаса быстрого хода.
И если я ожидала увидеть кучу останков, то ошиблась, но не очень сильно. Пара десятков разновозрастных орчанок сидели вокруг большого костра и заунывно пели, у многих по щекам текли слёзы. К ним жались маленькие дети.
— Что здесь могло произойти? — прошептала Торберта, ошеломлённо глядя на происходящее.
— Аруна, а где обережные огни? — дёрнула меня за рукав Кэри, тыча пальчиком. Мы стояли у края, по которому шла привычная мне цепочка волшебных горшков. Вот только на их месте зияли крупные дыры в количестве пяти штук. Сосудов и след простыл.
От поющих орчанок отделилась высокая крупная женщин и направилась к нам.
— Кто вы? — подойдя ближе, спросила она.
— Мы шли мимо вашего поселения и наткнулись на оползень, — заговорила Лоска, — на дне увидели неприятное зрелище. Вот пришли узнать, может, нужна наша помощь. И стоило бы предать огню то, что там лежит, как положено.
Глаза незнакомки на миг сверкнули солёной влагой, но она быстро взяла себя в руки:
— Помощь нам не нужна, — голос её дрогнул, было видно, что она нас опасается, взгляд орчанки то и дело скользил по нашим клинкам и внушительных размеров лук в руках Лоски. — Думаю, мы сможем справиться сами. Таккь за заботу!
— Как это помощь не нужна? — возмутилась Райла, выходя вперёд. — У вас столько детей и женщин! Мужчин вообще не вижу! Как вы планируете пережить эту ночь? У вас не хватает нескольких обережных огней, круг нарушен!
Глава 27
Женщина замерла на месте.
— Да, у нас украли часть обережных огней, — голос её дрожал. Было видно, как ей тяжело. — Поймите, я не знаю, кто вы. Что вам нужно? Может, вы под покровом ночи заберёте у нас последнее?
Женщина явно была не в себе: её нехило так трясло, глаза были красными и затуманенными переживаниями. Краем глаза я заметила, как от плачущих орчанок отделилась сгорбленная фигура в длинном балахонистом платье. И шаркающей походкой направилась в нашу сторону, стуча палкой по утоптанной до каменной твёрдости земле.
— Мэрит, — проскрипела она, приблизившись к нам и остановившись в трёх шагах от линии огней. — Поди-ка и отдохни. Шалаши, Слава Великому Хеймдаллю, целы. А я поговорю с гостями.
Орчанка по имени Мэрит заторможено кивнула и медленно направилась вглубь селения.
— Простите жену моего внука, она сейчас не владеет собой, её разум затопило горе, а душу снедает тревога. Идите за мной, нам есть о чём поговорить.
Я посмотрела на маму, та на меня. Обменявшись быстрыми взглядами, вся наша группа пошла за старухой. Лоска подняла Звёздочку и прижала животное к широкой груди.
Нас наконец-то заметили и остальные. Их плач стал тише. Они следили за нашим передвижением по территории стойбища внимательными глазами. Пока мы не скрылись внутри одного из шалашей. Он был меньше того, в котором когда-то жила Лоска, но гораздо больше нашего с мамой. Под потолком и на стенах висели пучки сухих трав, какие-то корешки. Запах в помещении стоял соответствующий. Душисто-травяной.
— Вы из какого племени пожаловали?
— Центрального, — ответила Лоска, опуская на пол Стиану. Старуха внимательно посмотрела на телёнка, в глазах её промелькнул нешуточный интерес, а потом она отчего-то посмотрела на меня. В её блёкло-карих глазах отразилось странное выражение, я не успела разобрать, поскольку древняя орчанка моргнула и снова перевела взор на Лоску:
— Далеко, однако, забрались.
— Нам пришлось покинуть племя, — спокойно сказала Райла.
— Вы не стойте, — кивнула старая орчанка на стоящие вдоль стен деревянные лавки. — Садитесь. Меня Гутрун зовут, травница крайнего по эту сторону леса племени.
— Расскажите, что у вас произошло? — задала вопрос мама, усаживаясь рядом со мной. Я молчала, поскольку была младше и напрямую ко мне никто не обращался. Всё же, сейчас мы гости, стоит придержать своё неуёмное любопытство и не лезть вперёд старших.
Травница как-то так вздохнула, что стало совершенно ясно — на её ссохшихся старых плечах лежал такой неподъёмный груз, что, казалось, ещё немного и она просто упадёт и уже не поднимется. Грузно опустившись на колченогий табурет, травница сложила ладони на широкой ручке своей клюки, точно сделанной из сейки, этот характерный рисунок — параллельно идущие линии и глубина цвета — шоколадно-коричневый, я уже ни с каким иным деревом не спутаю.
— Незнакомцы пришли с той стороны. Из Тёмного леса... Мой внук, — тут голос её дрогнул, — вождь, — быстро уточнила она, — вернулся с двумя самыми быстрыми орками, трое погибли в противостоянии с эльфами. Хради думал, что они оторвались от преследователей, что смогли запутать следы. Но оказался не прав. Не успели наши воины передохнуть и оплакать тех, кто погиб, как рано утром, перед самым рассветом, к нашему поселению вышли пятеро. Все эльфы. Среди них оказался маг земли. И несмотря на то, что их было меньше, чем наших берсерков, предложили сдаться и всем мужчинам оркам отправиться с ними в Тёмный лес. Конечно, мы отказались и завязалась битва. Мой внук увёл их дальше в чащу, ближе к оврагу, что там произошло вы видели. Овраг стал просто невероятных размеров, как будто кинжалом разворотили и без того внушительную рану. Но пришельцы оказались не так просты. Один из них, прятавшийся поблизости, под шумом битвы пробрался сюда и взял детей и женщин в плен, среди них были и дети Хради. Враги пообещали, если орки сдадутся и пойдут с ними, то женщин и детей не тронут. В итоге эльфы забрали всех оставшихся мужчин, кроме стариков. Как и договорились, нас не тронули. Пропажу обережных огней мы заметили позже, а это всё равно что смерти подобно.
С каждым произнесённым словом её голос становился тише и надтреснутее, а пальцы всё крепче сжимали клюку, синие вены под тонкой пергаментной кожей стали видны ещё сильнее, на миг показалось, что вот-вот и лопнут от натуги. Черты лица заострились, нос стал похож на вороний клюв, морщины глубже пролегли вокруг скорбно поджатого рта, делая Гутрун похожей на каменную статую древнего существа. Не самого доброго и счастливого. Скорее диаметрально-противоположного.
— Эти эльфы вернутся, — вырвалось у меня, я даже не сразу поняла,
