Она задумчиво покачала головой.
— Не думаю, что я пойду…
Он придвинулся поближе к ней.
— Почему? — настойчиво спросил он. — Значит ли это, что ты несколько изменила свое отношение ко мне теперь, когда я излил перед тобой душу?
Она покачала головой.
— Нет.
Его лицо потемнело.
— Совсем нет?
Она слегка улыбнулась.
— Адам, я влюбилась в тебя с того самого момента, как впервые увидела. Я боролась с собой, но это было бесполезно, и — нет, подожди, — она отмахнулась от него, — именно потому, что так отчаянно тебя любила, я так болезненно восприняла твою реакцию на мою «новость».
— И тогда ты перестала меня любить, — с трудом выговорил он, бледнея на глазах, — и поэтому ты заставила меня напрасно ждать в тот день.
— Нет, ты ошибаешься, — спокойно сказала она. — Я так сильно любила тебя, что не могла перенести даже мысли о том, что ты женишься на мне только по обязанности.
— Это неправда, — угрюмо сказал Адам. — Признаю, что я предложил тебе выйти за меня замуж как единственное возможное решение наших проблем. Но истинную причину того, почему я хотел на тебе жениться, я понял только тогда, когда стало ясно, что ты не появишься. Ни в тот день, ни в другой… — Он сделал глубокий вдох и продолжал: — Если ты хотела мне отомстить, Лоури, то у тебя это вышло отлично. Я надеюсь, что месть была сладкой.
— Нет, не была, — быстро сказала Лоури. — Я никогда не переставала хотеть и любить тебя, Адам, как бы я ни старалась. Когда я рожала Розин, то мечтала, чтобы в тот момент со мной был ты, а не Сара и Риа, и даже не папа. Только ты. Поэтому я говорю, что не изменила своего отношения к тебе, Адам. Я всегда любила тебя…
Придя в себя, он сжал ее в объятиях.
— Это правда?
Его глаза так сияли, что у Лоури закружилась голова. Она кивнула, и он наклонился к ней и поцеловал неожиданно нежным поцелуем, в котором совсем не было страсти. Однако он не остановился на этом, и вскоре его поцелуи стали другими. Губы Адама спрашивали, ее — отвечали со страстью, и неожиданно ее пальцы сами стали развязывать его галстук-бабочку, а его — расстегивать молнию на ее платье. В этот момент зазвонил телефон.
— Извини, что помешала, — сказала Сара, — но тут одна юная леди настойчиво требует своих родителей.
— Она плачет? — задохнувшись, спросила Лоури, лицо ее было пунцовым.
— Наоборот. Она, кажется, настроена поиграть. Я бы с радостью с ней поиграла, но у меня тут еще гости…
— Мы сейчас же придем! — Лоури положила трубку и усмехнулась, глядя на Адама. — Наша дочь требует нас.
Адам прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание.
— Я думал, что никогда не услышу, как ты скажешь о Розин «наша». Пойдем. — Он улыбнулся и добавил: — Жалко, что она не смогла подождать еще немного.
Когда они спускались по железным ступенькам, Лоури, улыбаясь, взглянула на него…
— Добро пожаловать в отцовство, Адам Хокридж. Ты уверен, что хочешь этого?
— Абсолютно, — твердо ответил он. — И мне не так уж и жаль, что нас прервали. Когда я наконец заполучу тебя к себе в постель, хочу, чтобы у нас была целая ночь.
— Вряд ли тебе так повезет, — прошептала Лоури, когда они уже входили в дом. — Розин иногда просыпается, имей это в виду.
Адам остановился перед дверью, ведущей в комнату для гостей.
— В таком случае, будем вставать к ней по очереди. Я больше не дам тебе ничего делать «самой», Лоури Морган, а в ближайшем будущем — Хокридж, имей в виду.
— До этого нам еще много чего предстоит выяснить…
— Тогда идите и выясняйте это здесь с вашей дочерью, — сказала Сара, торопливо выходя из комнаты. Она усмехнулась, многозначительно взглянула на них и убежала.
— Благословляю вас, дети мои, — крикнула она через плечо. — Спускайтесь и выпьем еще шампанского, когда Рози утихомирится.
Лоури и Адам вошли и увидели, что их дочь стоит в кроватке и колотит новым медвежонком по прутьям.
— Мам-мам, — сказала она, широко улыбаясь, а потом заметила Адама. Она кокетливо переступила с ножки на ножку, уронила медвежонка и протянула к нему ручки. Он подхватил ее на руки и прижал к себе, встретившись с Лоури счастливым взглядом поверх ее головки.
— Она меня узнала, — с восхищением сказал он.
— Она понимает, что из тебя можно веревки вить, — усмехаясь, ответила Лоури и вопросительно подняла бровь, увидев паническое выражение на его лицо.
— Что такое?
— Тут… немножко мокро по краям!
Губы Лоури задергались.
— Прекрасно. Можешь сразу и приступать к делу. Давай, перемени ей подгузник.
Расхохотавшись как сумасшедшая при виде смертельного ужаса, написанного у него на лице, она подробно, шаг за шагом, проинструктировала его во время мучительного переодевания, которое Розин, почувствовав неумелую руку, затрудняла, как могла.
Размахивая микрофоном интеркома, в комнату заглянул усмехающийся взлохмаченный Доминик и, явно веселясь от души, сказал:
— Я слышу каждое слово через эту штуку, так что на всякий случай, если вдруг вам придет охота лизаться, принес его.
Он подошел поближе, заинтересованный мучительными, но малоэффективными манипуляциями Адама с брыкающейся и вырывающейся девчушкой.
— Надо же, а ты в качестве папаши не очень тянешь, правда?
Адам посмотрел на Лоури с такой торжествующей улыбкой, что ее глаза наполнились слезами.
— Да, пока еще не очень, — согласился он. — Правда, откровенно говоря, я и не собираюсь преуспеть именно в этом.
Он поднял свою дочь и подбросил ее в воздух.
— Но что касается остального, то все, что мне нужно, — это только чуть-чуть попрактиковаться!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
