Его лицо стало жестким.
— Сказал, что ты так считаешь. Но она все равно думает о ней как о своей внучке.
Лоури смягчилась.
— Да, конечно, она права. И… когда Розин вернется домой, пусть твоя мама навестит ее. И вообще, пусть приезжает, когда захочет.
— А я? — быстро спросил он. На мгновение воцарилась тишина.
— Сначала пусть она вернется, — ответила она хрипло. — Сейчас я не хочу думать больше ни о чем другом.
И снова воцарилось молчание. Через некоторое время Адам небрежно спросил:
— Ты не получила еще одну посылку?
Лоури порозовела от смущения.
— Ах, да, конечно. Прости, я должна была поблагодарить тебя и за это.
— Я не просил благодарности. — Он угрюмо смотрел на свои ботики. — Я забирал мамино кольцо от ювелира, и эта брошь мне понравилась. Я взял и купил ее для тебя.
— Она очень красивая. У меня ведь не так много украшений. Спасибо, Адам.
До этой минуты Лоури колебалась, оставить ли у себя брошь. Однако вернуть ее Адаму в таких обстоятельствах было бы крайне жестоко и несправедливо.
— Я подумал, что это напомнит тебе о наших счастливых временах, — медленно произнес Адам.
Лоури тихо кивнула.
— Я ничего для тебя не купила, — сказала она, помолчав.
Он невесело рассмеялся.
— Я ничего и не ждал. Я думаю, что каждый раз, когда ты смотришь на Розин, ты проклинаешь тот день, когда познакомилась со мной.
— Боже, конечно же нет! — Она удивленно посмотрела на него. — Ты же видел Розин. Как можно сожалеть о чем-нибудь, что имеет к ней отношение? Та враждебность, которую я испытывала по отношению к тебе, Адам, связана совсем с другими вещами.
Его лицо потемнело.
— Да уж, можешь мне ничего не говорить, Лоури. Я уже понял, что жизнь со мной казалась тебе такой мрачной перспективой, что ты предпочла стать матерью-одиночкой.
Это не соответствовало действительности, но Лоури была не в настроении объяснять ему, в чем он ошибается.
— Давай не будем об этом говорить.
Молчание длилось так долго, что Лоури, к своему удивлению и стыду, почувствовала, что засыпает. Ее веки отяжелели, и она заморгала глазами, чтобы проснуться. Она была поражена тем, что может спать, в то время как Розин где-то далеко, с чужими людьми. Услыхав ее тяжелый, прерывистый вздох, Адам крепче прижал ее к себе и сочувственно провел рукой по волосам. Тело Лоури расслабилось, и, хотя ее мозг приказывал ей не спать, усталость и напряжение нескольких последних часов взяли над ней верх и ее сморил сон, подарив ей час или два благотворного забытья.
Когда она проснулась, то была на диване одна. Лоури замерзла, и тело у нее затекло от неудобного положения. Адама нигде не было видно. Нахмурясь, она прошла в ванную, открыла дверь и в ужасе отпрянула, увидев, что он стоит во весь рост, совершенно обнаженный, под душем. Она вылетела из ванной, густо покраснев, — в его глазах она заметила откровенное веселье.
Она пошла в кухню и села, уронив голову на руки. Она уже не думала об Адаме в ванной: боль за Розин вновь еще крепче схватила ее в свои когтистые лапы. Через некоторое время она встала, плеснула водой в лицо и наполнила чайник. Когда Адам вышел из ванной с мокрыми волосами и лицом, поросшим колючей щетиной, она уже приготовила чай и нарезала хлеб для тостов.
— Доброе утро, — поздоровалась она, не глядя на него. — Будешь есть яичницу?
— Доброе утро, и я буду есть яичницу с превеликим удовольствием. — Он скорчил гримасу. — Знаешь, я понял, что аппетит живет своей жизнью, совершенно независимой от мозга. Я думал, что в таких обстоятельствах не смогу проглотить ни кусочка, но я за вчерашний день ничего не съел, кроме тех сандвичей.
— Так ты же, наверное, страшно голоден! Подожди еще минуту, пока я умоюсь, и я приготовлю тебе омлет.
Лоури исчезла в ванной, чтобы умыться и привести себя в порядок. Она с отвращением взглянула в зеркало на свое бледное лицо с черными кругами вокруг глаз. Она расчесала волосы, зачесала их назад и вернулась на кухню, где нашла Адама с кружкой кофе в руке.
— Свари мне тоже, будь добр, — попросила она и поставила на плиту сковородку для омлета.
— Давай позавтракаем в той комнате, — сказал Адам, — уже скоро будут «Новости».
Лоури молча кивнула, отпила немного кофе и стала готовить омлет. Через несколько минут они сидели рядом на диване, а перед ними на столике стоял поднос с завтраком. Они уже закончили завтракать, когда на экране телевизора появилась фотография Розин. При виде личика дочери, горло Лоури болезненно сжалось, и прошло еще немало времени, прежде чем она пришла в себя.
— Мы прошлой ночью не говорили о Розин, — сказал вдруг Адам, — расскажи мне о ней все с самого начала.
Лоури удивленно посмотрела на него, но, подумав, решила, что он прав.
— С чего начать?
— С ее рождения. Тебе тяжело пришлось?
Лоури пожала плечами.
— Не могу сказать, что я получила большое удовольствие, но все прошло нормально. Она родилась через двенадцать часов после первой схватки, и к этому моменту я уже чувствовала, что хватит, пора бы и заканчивать. Но одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять, что ради этого стоило потерпеть и боль, и все остальное.
— Она была большая?
— Восемь с половиной фунтов. — Лоури поморщилась. — Мне бы не хотелось когда-нибудь рожать ребенка с большим весом, уж поверь мне.
— А ты собираешься это сделать? — быстро спросил Адам.
Лоури посмотрела на него недобрым взглядом.
— А это не твое дело!
После паузы Адам наконец спросил:
— С ней было не очень трудно?
— Нет, не очень. Начиная с шести недель она спала не просыпаясь почти каждую ночь, кроме тех дней, когда у нее резались зубки или болел животик.
— Сколько ей было, когда ты начала это дело?
— Три месяца. И вначале я так уставала, что думала, что отхватила кусок не по зубам. Но я справилась. — Она печально улыбнулась. — Мой отец был уверен, что у меня не получится, и я ужасно хотела доказать ему, что он ошибается. И доказала. Для матери, имеющей грудного ребенка, это — идеальный бизнес. И я могла положиться на опыт Фрэн, а потом мы еще взяли Дженни. Поэтому я могу начинать работу поздно и делать длинный перерыв, чтобы спокойно покормить Розин обедом, а когда ей исполнится два года, она пойдет в детский сад.
— Так рано? — удивленно спросил он.
— Да. Я уже обо всем договорилась. Там дороговато, но зато это специальный садик, там учат французскому и балету, если захочешь, но только за это надо платить отдельно… — Ее голос прервался, в глазах появилась озабоченность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
