— Вам кого? — с придыханием произнесла она и прижалась к стене, приглашая Глеба войти.
— Погодите, погодите, — произнес Сиверов, — может, я ошибся номером, а вы сразу так смело приглашает меня войти?
— Ой, извините, я даже не спросила, кто вы и к кому.
— Мне нужна Свиридова Клавдия Леонидовна.
— Ах, вам нужна мама! Ее нет, она в магазин вышла.
Глеб втянул воздух:
— У вас чем-то вкусным пахнет.
— Да, — кивнула девушка, — мама меня попросила присмотреть, картошка тушится, — она сказала о картошке так, словно там, в маленькой кухоньке, готовилось какое-то невероятное экзотическое блюдо, достойного того, чтобы быть поданным к королевскому столу.
— Жаль, — сказал Глеб.
— Вы по какому вопросу?
— Просто так, поручение к ней одно есть.
— Проходите, она скоро придет.
Глеб вошел в зал. Девушка бросилась убирать с дивана разбросанную одежду: халат, бейсболку, белье. Давно Глеб не бывал в квартирах, таких, как эта. Он безошибочно понял, и, наверное, только идиот не догадался бы, что женщина с дочкой живут одни.
— А вас как зовут? — на «вы» обратился к девушке Глеб.
— Я Светлана.
— А я Федор.
— Какое у вас, Федор, дело? — Светлане перед Глебом было не совсем удобно, словно она в своих легкомысленных шортах вошла в театр или в музей, хотя смотрел мужчина на нее абсолютно спокойно. И возможно, от этого спокойствия румянец то и дело приливал к щекам Светланы. Она уселась на край дивана, забросила ногу за ногу, затем тотчас сменила позу.
— Послушай, Светлана, — вдруг перешел на «ты» Глеб, подался немного вперед, — ты ведь с мамой была?
— Где? — спросила Светлана.
— Тогда, когда приехал Сергей Максимов со своим приятелем — французом?
— Вы журналист, что ли?
— Можно сказать, что журналист. Мы с Сергеем дружили, работали когда-то вместе. Я узнал, что случилось, и расстроился, словно потерял родного брата.
— Да, это ужасно. Там было столько крови, столько крови, ужас какой-то! Я таких кошмаров даже в кино не видела!
— Ладно, Светлана, не думай об этом. Вспомни хорошенько, что ты видела в квартире?
— Когда?
— Не в тот момент, когда вы с мамой пришли, а в первый раз?
— В первый раз? — Светлана задумалась. — Что мы могли видеть? Мы принесли еду, мама поставила меня к плите — разогревать, затем я мыла окна, а мама продолжала готовить.
— Вещи какие-нибудь ты помнишь?
— В смысле?
— С какими вещами в руках вошли в квартиру Сергей и француз?
— Вещи… вещи… Чемоданы были, сумка, какая-то картина, завернутая в кроссворд, я первый раз такой большой кроссворд увидела…
— Картина точно была?
— Ну да, — произнесла девушка. — Абсолютно точно, картина была, шпагатом таким серым перевязана. Плакат еще кое-где был скотчем заклеен.
— Естественно, какая картина, ты не видела?
— Нет. Как же я могла увидеть, если она была завернута?
— Понятно, — произнес Глеб. — Ужасно все это.
— И не говорите. Я с французом поближе хотела познакомиться, он симпатичный, мне такие нравятся.
— Ух ты! — хмыкнул Глеб.
— Да. А что, я уже взрослая девушка. А потом… ужас… даже вспоминать не хочу.
— Ну и не надо, не вспоминай. Мама тоже картину видела?
— По-моему, да.
— А почему вы не сказали следователю, что видели картину?
— Разве мама не сказала? У меня про картину никто и не спрашивал, вот я и не сказала. А вы откуда знаете, что картина была? — немного подозрительно взглянула на Глеба Светлана, но тут же расхохоталась. — Извините, пожалуйста.
— Что уж тут извиняться. Откуда я о картине знаю? Я в тот момент на вокзале был с Максом, но к Сержу не поехал, у меня была своя машина.
— Серебристая, что во дворе стоит?
— Да, это мое авто.
— Хорошая тачка, мне такие нравятся: клевая.
— Обыкновенная машина, добитая уже, ей четыре года.
— Почти что новье.
— Какое там новье! Менять пора.
— А вы, Федор, считаете, мы должны сказать следователю, что картину видели?
— Можете и не говорить, какая разница, была картина или нет. Вы мне сказали, этого и достаточно.
— Вы из милиции? Хотя на…
— Мента? — вставил Глеб.
— Ага. На мента вы не очень похожи.
— А на кого похож?
Девушка пожала плечами. Глеб заметил, что лифчика на ней нет и что она вполне ощущает свою женскую привлекательность и умеет ею пользоваться.
В двери щелкнул замок. Светлана тут же переменила позу, положила руки на колени.
— Вот и мама пришла.
Глеб поднялся со своего места, поднялась и Светлана. Он увидел женщину с довольно объемным и увесистым пакетом в руке.
— Здравствуйте, — немного испуганно произнесла Клавдия.
— Здравствуйте, Клавдия Леонидовна. Меня зовут Федор, фамилия Молчанов. Вы извините меня велико душно, что я без звонка заглянул.
— Мама, это друг Сергея Максимова.
— Вы друг Сергея? — лицо женщины изменилось, и вместо испуга на нем появилось грустное, смешанное с досадой выражение. — Вы из милиции, что ли?
— Нет, я журналист.
— Журналист… Они тоже приходили. А что я им могла рассказать?
— Мне уже все Светлана рассказала.
— Светлана? Что ты рассказала?
— Про то, мама, что была какая-то картина, шпагатом перевязанная, скотчем заклеенная… Ты же ее сама еще в шкаф поставила.
— А, да, конечно же была. Может, она и сейчас в шкафу стоит, — махнула рукой женщина. — Ты бы хоть гостю чаю предложила.
— Ой, извините, забыла. Я растерялась.
— Нет, не надо никаких церемоний. Я пришел сказать вам спасибо.
— За что спасибо? Какое еще спасибо?
— За то, что другу моему помогали, Клавдия Леонидовна. И тебе, Светлана, спасибо, что окна ему помыла.
— Лучше и не напоминайте. Давайте чаю выпьем. А может, вы кофе хотите?
— От кофе я не отказался бы.
— Только у нас растворимый, я вам сама сделаю. Вы с сахаром или без?
— Без, — в тон девушке ответил Глеб.
Через пять минут они уже пили кофе прямо в зале и беседовали, в общем-то, ни о чем. Глеб рассказывал женщинам о своем «друге», о том, что в последнее время виделись они довольно редко, лишь иногда пересекались их пути по работе. А вот раньше они были неразлучными и даже в горы отдыхать ездили вместе.
— Вы за границей бывали? — спросила Светлана.
— Бывал.
— В каких странах?
— Как сказать… Много где — и во Франции, и в Германии, и в Бельгии, и в Голландии, и в Испании. Даже в Африке был.
— В Африке? — воскликнула Светлана. — И слонов видели?
— Видел. Но для того, чтобы их увидеть, необязательно в Африку летать, пошел в зоопарк и любуйся.
— Вы в каком журнале работаете? Или как Сергей, на телевидении?
— Вы угадали, в журнале, но только в музыкальном.
— В музыкальном журнале? Так вы что, и артистов лично знаете?
— Ясное дело, знаю.
— Со многими знакомы?
— Как же по-другому? — искренне удивился Сиверов, изогнув левую бровь. — С очень многими.
— И Лагутенко знаете? И Децила?
— Кого-кого?
— Децила.
— А, этого… нет, лично с ним не знаком. Понимаешь, Света, мы по возрасту слишком разные. Тебе сколько лет, шестнадцать? А мне, извини, побольше. Так что с Децилом я лично не знаком.
— А с кем вы знакомы, ну… из таких, из наших?
— С Шевчуком, с Макаревичем.
— Они же совсем старые.
— Ну что поделаешь, возраст, — тихо и скромно произнес Глеб.
— Светка, перестань приставать к Федору! Извините, как вас по отчеству?
— Можете называть просто Федором, я не люблю, когда ко мне по отчеству обращаются, старым себя начинаю ощущать.
— Вот видишь, мама, — воскликнула Света, — я же тебе говорила, на Западе все безо всяких отчеств друг к другу обращаются. А ты мне: «К старшим по имени-отчеству.»
— Правильно твоя мама говорит. Это у них так принято, а у нас другое воспитание, культура иная. То, что хорошо для них, у нас не всегда проходит. И наоборот, для нас что-то хорошо и обычно, а для американца неприемлемо.
— Вы и в Америке были?
— Был и в Америке.
— Как вам интересно! А у меня никаких интересов. Школа, школа, вот сейчас — институт, и никакой жизни.
— Успокойся, наживешься еще. Вы, Федор, не обращайте внимания на мою дочь, она, сколько знаю ее, всегда такая бесцеремонная, лезет ко всем, пристает.
— Нормальная она у вас девушка, милая, вполне ответственная.
— Перестаньте, перехвалите. Ой, картошка! — вдруг всплеснула руками Клавдия Леонидовна, соскочив со своего места.
Светлана громко расхохоталась:
— Мама, мамочка, выключила я огонь, не беспокойся. Все уже давным-давно сделано.
— А вы говорите! — похвалил Светлану Глеб. — Она у вас толковая.
— Да уж! Когда накричишь, наругаешься, тогда начинает слушаться. А когда с ней по-хорошему, мигом от рук отбивается.
— Возраст такой, — произнес Глеб и, улыбнувшись, взглянул на Светлану. — Симпатичная девчонка и на маму похожа.
