Он сбивает вещи на ходу, проливает жидкости, просыпает продукты, спотыкается о порог, цепляется за ковер и за углы столов, ранит руки, когда чистит овощи, и всегда роняет вещи. Это ещё больше убеждает его, что весь мир настроен против него, даже неодушевленные предметы. Один пациент в серьезно обиженном тоне заявил: «Ни один москит не пролетает мимо, не укусив меня!» (интересно, что Staphysagria, которая совершенно сверхъестественно привлекает москитов среди всех существующих типов людей, больше всех прочих похожа на Natrum muriaticum по своему психическому складу).
Ему не хватает скоординированности в мелких движениях. Его почерк бывает ужасным с общим впечатлением неуравновешенности: нет двух абзацев, написанных одинаково, наклон букв идёт в разные стороны и они различны по высоте. Тот, кто плохо знает орфографию, — это часто Natrum muriaticum («легко делает ошибки при письме», Ганеман), но трудно установить, происходит это от невнимательности к деталям, как у Sulphur, или это признаки дислексии.
Даже человек, умеющий ясно формулировать свои мысли, может испытывать затруднения, выражая их вслух («затруднения в формулировании речи», Борланд; «речь невнятная», Кент). Его речь никогда не течет свободно, его дикция плохая. Таким образом, Natrum muriaticum является одним из лучших лекарств при множественном склерозе, и такие признаки, как потеря равновесия или управления пальцами, спотыкание, неустойчивая походка, запинание, неясная речь с пропусками, являются его самыми ранними симптомами.[6]
Natrum muriaticum временами не хватает свободы в общении: так же, как и Sulphur, он выглядит «слоном в посудной лавке». В незнакомой обстановке или чувствуя себя неуютно, он, кажется, весь состоит из углов и является самой резкостью. Осознавая свою неловкость в общении и боясь быть высмеянным, человек этого типа хочет быть незаметным, но в то же время боится обидеть кого-нибудь своей отстранённостью. Таким образом, он то молчит, то болтает, сначала сидит в неловком молчании, а затем, чтобы преодолеть свою застенчивость, вдруг разражается речью на интересующую его тему и говорит слишком долго. Затем, как будто устыдившись своего взрыва, снова погружается в молчание.
Ему особенно трудно выражать благодарность (в противоположность» Lycopodium). Он даже может заколебаться, как правильно сказать «Хэлло» или «До свидания», — он либо смущен, либо говорит резко, либо, чтобы преодолеть смущение, чрезмерно любезен. Это заметно и в разговоре по телефону: он не знает, когда и как прервать разговор, чтобы не обидеть человека на другом конце провода.
Всё это происходит от того, что если только Natrum muriaticum не среди своих друзей и не в знакомой обстановке, то он чрезмерно застенчив и страдает от убеждения (иногда беспочвенного, иногда оправданного), что все смотрят на него и осуждают. В незнакомом месте он старается скрыть свою застенчивость, пытаясь шутить, но его юмор чересчур тяжёл, его неловкость в неожиданных обстоятельствах очень хорошо известна, а его нелюбовь к вежливости делает её проявления слишком принужденными. Это лишает его действия непосредственности, и поэтому они выглядят неискренними.
Поэтому, даже когда он говорит и поступает правильно, все окружающие чувствуют себя неловко. Его смущение легче всего выдают глаза, их изменчивый, бегающий взгляд: если только он не чувствует себя полностью свободным в общении с человеком, то он не смотрит ему прямо в глаза во время разговора. Стараясь не показать своих истинных чувств, которые ясно написаны в его глазах, он старается отвести их и не дать другому заглянуть ему в душу. Поэтому взгляд пациента смещается слегка в сторону, или поверх плеча врача, или вниз на пол, или немного выше, или ниже, но так, чтобы избежать встречи с глазами врача. Кроме того, пациент, нуждающийся в этом лекарстве, может иногда иметь разные глаза по размеру или по форме, или косящие под разными углами.
Дипломатическая изысканность манер также не является сильной стороной Natrum muriaticum. Несмотря на попытки быть вежливым и спрятать свои чувства, окружающие их легко различают: всё его лицо и глаза загораются, когда он выражает радость и энтузиазм. Также он не может скрыть неудовольствие, критические чувства или отвращение.
Он может не сказать ничего открыто, но молчаливое неодобрение всё равно явно заметно по его лицу. Эта неспособность притворяться может доставлять большие неприятности Natrum muriaticum-ребенку. Если, например, это будет связано с учителем, то может повлиять на его оценки. Тогда ребенок начинает считать это очень несправедливым, поскольку он ведь старался скрыть свои настоящие чувства и не сделал ничего дурного.
Временами неловкость в общении у этого типа обнаруживается в тенденции делать речевые ошибки («часто оговаривается», Ганеман), от которых позднее очень страдает.
Один такой случай был рассказан пациентом, лечившимся от мозолей на подошвах (Natrum muriaticum — основное лекарство в этих случаях). Как-то, приветствуя знакомого, с которым долго не виделся, он спросил: «Как себя чувствует твоя жена?» Затем, вспомнив, что она умерла, он добавил в смущении: «Всё ещё мертва?» Пациент сказал, что вот уже прошло двадцать лет с того момента, а он всё ещё чувствует стыд за свои слова, когда вспоминает этот случай (Staphysagria). Или Natrum muriaticum-руководитель отделения университета спрашивает одного из молодых профессоров: «Вы бы не хотели прочитать свой курс в следующем семестре? Вы — наша последняя надежда. Наши лучшие профессора не хотят оставаться в городе на лето, поэтому я подумал о Вас». Затем, одумавшись и со взглядом, полным испуга, он ещё больше осложняет бестактность тем, что пытается её исправить: «Конечно, вы не затычка для каждой бочки, я имел в виду, что..» — и он продолжает в этом духе, а собеседник уже чувствует себя на грани нервного срыва и готов закричать: «Оставьте это! Забудьте! Все в порядке, я не обиделся.»
Вообще, этот человек оправдывается, извиняется и объясняет слишком много, и этим самым ещё больше ставит себя в неловкое положение. Он это знает, но ничего не может с собой поделать.
НАДЁЖНОСТЬ И НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ
Natrum muriaticum — это сама противоположность самодовольству, опирающемуся на чувство стабильности и безопасности. Даже если всё идёт хорошо в его жизни, он редко бывает удовлетворён. Боясь поворота судьбы, он начинает суеверно думать: «Всё это слишком хорошо, чтобы могло долго продолжаться», или в приступе самоунижения: «Я не заслужил такого счастья», или, немедленно ощущая любую печаль, о которой ему сообщили, он думает: «Ну вот, Боже милосердный, и со мной такое может быть» («он впитывает чужую боль… особенно интересуется: «Как бы я повел себя в подобной ситуации? Способен ли был бы это пережить?», Витаулкас).
Он не трус, хотя проявляет специфические страхи и фобии, такие как боязнь высоты или закрытых пространств (Argentum nitricum), страх перед грабителями («просыпается среди ночи со страхом, что воры забрались в соседнюю комнату», Ганеман), против которых он принимает тщательно продуманные меры предосторожности (Arsenicum album), даже заглядывает под кровати и в чуланы перед тем, как лечь спать (ему также «снятся грабители», Кент). Когда жизнь сталкивает его с реальной трудностью, человек этого типа отважно старается с ней бороться. Он более надёжен, чем Pulsatilla, не пытается спрятаться от неприятностей, как Lycopodium, и выдерживает стрессы лучше, чем Phosphorus. Он почти приветствует реальную угрозу как освобождение от его самокопания, наконец-то видя врага в лицо, после долгой заочной борьбы с ним. И кроме того, конкретные трудности подсознательно успокаивают его: он надеется, что судьба, которая была к нему враждебна, будет благосклоннее к нему в дальнейшем. Какой-то глубоко коренящийся в нём страх перед Божьим гневом заставляет Natrum muriaticum чувствовать себя ненадежно. Его Бог — это не Бог Lycopodium, сочувствующий Спаситель, но и не буржуазный Бог, который всегда вознаграждает верующих; его Бог — это суровый, непредсказуемый и требовательный Иегова из книги Иова, испытывающий силу и преданность тех, кто верит в него.
В данном случае Natrum muriaticum проектирует на жизнь одну из своих черт характера. Как правило, он сверхнадёжный, иногда даже слишком предсказуемый (т. е. консервативный) во всём, что он говорит и делает. В любой ситуации его упорная решительность заставляет его не отступать ни при никаких обстоятельствах, подобно английскому бульдогу, который никогда не отступит, если уж вцепился зубами во что-то. Эта цепкость не такая, как упрямство Calcarea carbonica (неподвижная устрица, прикрепившаяся к скале), и отличается от упрямства Arsenicum album, напоминающего чем-то поведение терьера, беспокойного и настойчивого. Это сфокусированный односторонний подход к каждому вопросу, отказ свернуть с дороги, который помогает ему медленно, но упорно двигаться к цели.
В любовных отношениях Natrum muriaticum проявляет стабильность и ответственность. Эти мужчины — самые любящие мужья, моногамно преданные и непоколебимо дружественные по отношению к своим женам. Пациенты сами неоднократно делали такие признания: «Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, какая у меня великолепная жена» или «Насколько я могу судить, у неё практически нет недостатков». Женщина тоже может испытывать самую глубокую и длительную привязанность и едва замечает (в сексуальном плане) какого-либо другого мужчину, кроме своего мужа; даже после двадцати и более лет замужества она может сказать: «Моя жизнь не имела бы смысла без него. Если что-нибудь случится с ним или с нашим супружеством, то я не думаю, что смогла бы когда-нибудь ещё кого-то полюбить». Таким образом, у благополучных, долго живущих вместе супругов или, по крайней мере, в одном из супругов есть обычно многое от Natrum muriaticum. Этот тип моногамен по нескольким причинам, главное — осознавая силу страсти как источника, могущего принести боль, он старается не играть с огнем.
