В сердцах передернув плечами, Чейз сморщился от боли. Ему было совершенно очевидно, что капитан Фрекенхем изначально не создан для починки заборов и укрощения строптивых баранов. И почему он до сих пор не заявил Уордам, что капитану корабля не пристало пасти овец, а потом счищать со своих сапог овечьи экскременты?
Правда, несколько раз Чейз уже готов был высказать все, что у него накипело на душе; но, видя, как Харриет, одетая в поношенное платье, с растрепанной косой, вытаскивает из повозки доски для забора, как носит ему и Деррику тяжелые ведра с водой, как с готовностью берется за любую рутинную работу, он останавливался в нерешительности. Харриет работала не покладая рук, не щадя ни себя, ни родных, и почему-то, глядя на нее, Чейз чувствовал, что тоже не имеет права давать себе поблажку. Мало-помалу он стал понимать, что жизнь свела его с необыкновенными людьми: их мужество в борьбе с жизненными трудностями и невзгодами вселяло в его ожесточенное сердце надежду, словно каждая одержанная ими победа подтверждала, что и он найдет в себе силы преодолеть свои беды. Прежде он никогда не встречал таких людей, как Уорды, и особенно таких, как Харриет.
Кстати, а где же она? Чейз в недоумении огляделся. С тех пор как он оказался в Гаррет-Парке, Харриет впервые пропустила завтрак.
Сидя в повозке, Деррик оторвался от книги и рассеянно посмотрел на Чейза:
– Всего десять минут назад я видел ее в коридоре – она говорила, что пойдет к кухарке и принесет что-нибудь поесть.
Поняв, что в любой момент Харриет может появиться с тяжелой корзиной, которая наверняка весит столько же, сколько она сама, Чейз решительно направился в сторону дома. Сначала он заглянул на кухню, но увидел там одну лишь кухарку, которая старательно упаковывала корзину с продуктами. Как оказалось, она тоже не видела Харриет.
Чейз почувствовал легкую тревогу. Повернувшись к двери, он уже собрался выйти на улицу, как вдруг невероятная мысль заставила его задержаться у лестницы. Он посмотрел на ступеньки, ведущие вверх, на второй этаж. Которая из спален ее?
Несколько минут спустя Чейз уже шел по коридору вдоль комнат. Одна из дверей оказалась приоткрытой, и за ней он увидел Харриет – девушка стояла перед кроватью в одном ботинке и старательно натягивала второй. Она уже успела полностью одеться, а легкий беспорядок в одежде и Небрежно заплетенная коса говорили о том, что она сильно торопилась.
Чейз оперся о дверной косяк и стал с интересом наблюдать за ней.
Внезапно Харриет оторвалась от ботинка, который уже успела наполовину натянуть, и посмотрела в его сторону:
– Тебе что-то нужно?
– Я пришел помочь тебе.
– Помочь надеть ботинки? Уверяю, я вполне справлюсь с этим сама.
Чейз усмехнулся:
– Ты не пришла на завтрак. Щеки девушки залил румянец.
– Извини, я проспала.
– Я тоже. Но к сожалению, Стивен не позволил мне насладиться лишними минутами сна. Тебе надо что-нибудь поесть, если не хочешь днем умереть голодной смертью.
– Не волнуйся, я захвачу бутерброд с сыром. – С этими словами Харриет плюхнулась на край кровати и, взявшись руками за ботинок, вновь попыталась натянуть его на ногу. – Не понимаю, в чем дело – он никак не надевается.
– Я помогу. – Чейз направился к кровати и тут в открытом шкафу заметил пару самых настоящих бальных туфель, сшитых из шелка и украшенных серебряной вышивкой.
Взяв в руки одну туфлю, Чейз вопросительно посмотрел на Харриет.
– Это подарок моего отца – я получила их на мое семнадцатилетие. – Подойдя к Чейзу, Харриет задумчиво провела пальцем по серебряному шитью.
Чейз покрутил изящную туфельку в руке:
– Похоже, ее ни разу не надевали...
Харриет пожала плечами и отвернулась; ее лицо приняло непроницаемое выражение.
– Куда я могла в них пойти? – Она указала взглядом на заплатки, украшавшие ее юбку. – Мой отец никогда не отличался практичностью. Он был мечтателем.
– Для каждого человека очень важно уметь мечтать.
– Ну, да, если только мечты не отрывают его от реальности. – Харриет вновь опустилась на край кровати и взяла в руки ботинок. – Отец всегда хотел лучшей жизни для нас и часто притворялся, что у нас все хорошо, а вот теперь мы расплачиваемся за его благодушие.
Чейз посмотрел на туфельку, гадая, сколько еще ей предстоит простоять на полке в шкафу, затем взял вторую.
– А ну-ка надень их.
Харриет замерла в изумлении:
– Это еще зачем?
– Потому что я так хочу. – Он встал перед ней на колени.
– Что ты собираешься делать?
– Ну конечно, надеть эти туфли на твои ноги.
– Зачем? Я уже и так опаздываю...
– Пять минут не сыграют никакой роли. – Чейз с любопытством взглянул на нее. – Сделай это для меня.
– Ну, если ты очень хочешь...
– Вот и хорошо, – прервал Чейз, не оставляя ей времени на дальнейшие размышления. – Снимай чулки.
– Чулки? Зачем?
– Эти туфельки не налезут на шерстяные чулки. Харриет тяжело вздохнула и тут же, к удивлению Сент-Джона, начала послушно стягивать серые чулки, открывая его взору округлые коленки. Отчего-то на этот раз вид нежной розовой кожи взволновал его так сильно, словно он ни разу в жизни не видел обнаженных женских ног.
Взяв в руки хрупкую ступню Харриет, Чейз невольно залюбовался ею.
– Такие ножки заслуживают самых красивых туфель.
– Это правда? – спросила Харриет сдавленным голосом.
– Действительно заслуживают, – твердо произнес Чейз и осторожно надел туфельку на ногу Харриет. Затем он проделал то же со второй ногой.
Харриет с восхищением уставилась на свои ноги в изящных туфлях.
– А они очень милые, тебе не кажется?
– Да, красивые. – Чейз невольно улыбнулся, – еще у тебя прелестные щиколотки.
Сердце Харриет учащенно забилось... Неужели ей все-таки хоть чуть-чуть повезло сегодня?
День не заладился еще с самого утра – она проспала, и ей пришлось второпях одеваться, а затем бороться с непослушными волосами, которые, как назло, не желали заплетаться в косу. Потом в ее платяном шкафу сломался замок – именно поэтому он теперь стоял с открытой дверцей. В довершение ко всем несчастьям Харриет отчего-то никак не могла натянуть ненавистные ботинки...
Она посмотрела на изящные лодочки, которые так резко контрастировали с убогостью ее выцветшего платья и так хорошо сидели на ногах, словно их шили специально для нее, и на лице ее как-то сама собой появилась улыбка. При этом в глазах Чейза тоже появился озорной блеск и что-то мальчишеское, бесшабашное, отчего он стал выглядеть еще привлекательнее.
– Ах, капитан, я...
– Что?
И правда, что? Она без ума от туфель или от того, что он так близко от нее? А может, от того, что он обнимает теплыми ладонями ее щиколотки?
