Щеки девушки слегка порозовели, и она невольно протянула руку к волосам, но тут же быстро отдернула ее.
– А вот овцам мои косички очень даже нравятся. Как ты понимаешь, их мнение мена волнует гораздо больше, чем твое.
Все это время София выжидающе стояла у буфета с тарелкой в руках.
– Харриет, дай другим хоть слово вставить. Капитан, что вы будете есть? Яйца? Фазан? Может, немного ветчины, которую барон Уитфилд прислал нам на прошлой неделе? Не желаете? Но это же очень вкусно...
– Нет-нет, спасибо. – Чейз с трудом представлял себе, как можно с утра впихнуть в себя столько еды. – Может быть, в десять часов или немного позже, когда я окончательно проснусь.
– Боюсь, к тому времени уже ничего не останется, – сухо заметила Харриет. – Рекомендую позавтракать сейчас, а то как бы не пришлось ждать до обеда. Мы не можем подавать завтрак три раза в день.
– И правда, лучше поесть сейчас, – доброжелательно посоветовала Офелия.
– На вашем месте я бы постарался съесть как можно больше, – невозмутимо заметил Стивен, не отрываясь от тарелки с огромной порцией ветчины и яичницы. – Вы не сможете поесть вплоть до полудня, а, поверьте мне, к тому времени проголодаетесь как зверь.
Чейз скривил губы:
– Пожалуй, я все же немного подожду. В такое время суток кусок в горло не лезет.
Миссис Уорд осуждающе покачала головой:
– Стивен, пожалуйста, присмотри за капитаном: я не хочу, чтобы он опять заболел или перегрелся на солнце. Доктору совсем не понравится, если по нашей вине у его пациента случится рецидив.
Деррик оторвал глаза от книги, которую положил рядом с тарелкой, и укоризненно посмотрел на мать:
. – А как насчет меня? Ты никогда не просишь Стивена приглядеть за мной.
Миссис Уорд погладила сына по руке:
– Если бы ты поднялся с постели после тяжелой болезни с огромной шишкой на голове, я бы обязательно обратилась к твоему брату с такой же просьбой.
– Что-то я сомневаюсь, – пробормотал Деррик, и в его словах нетрудно было угадать явный скептицизм относительно предстоящего предприятия, который Чейз полностью разделял. – Мне бы очень хотелось остаться сегодня дома: я уже прочел пол-«Илиады», и прерываться в таком случае – это настоящее преступление перед вечностью.
Чейз налил себе чашку крепкого, почти черного чая, а затем с возмущением посмотрел на холодный камин, украшавший комнату. Неужели Уорды не могли купить хотя бы немного дров?
Судя по всему, не могли, а может, его аристократическая кровь не так сильно грела, потому что остальные совершенно не обращали внимания на утренний холод.
Чейз отодвинулся от стола и повернулся таким образом, чтобы оказаться лицом к единственному пустующему стулу, который должна была занять Харриет. Он поклялся себе, что в этот день повеселится на славу, даже если потом его за это убьют. Уорды хотели, чтобы он изображал ухажера Харриет, – что ж, он полностью оправдает их надежды.
Подойдя к столу, Харриет остановилась и подозрительно посмотрела на Чейза:
– Что это ты делаешь?
– Пью чай и жду тебя.
– Это так романтично! – со знанием дела заметила София.
Харриет не сдвинулась с места. От ее тарелки, которую она крепко сжимала в руках, шел густой пар.
– Я не хочу, чтобы ты здесь сидел.
– А куда еще я могу сесть? Остался всего один пустой стул.
– Нет, дело не в этом. Ты собираешься разглядывать меня, пока я буду есть?
Несмотря на столь ранний подъем, Чейз развеселился. Было в этой женщине что-то очаровательно непосредственное и живое.
– Да, дорогая, ты угадала: я собираюсь следить за каждым куском, отправляющимся в твой очаровательный ротик. Мало того, я собираюсь задать тебе важный вопрос, который меня очень беспокоит: как ты умудряешься столько есть и оставаться такой худой?
Стивен захихикал:
– А вы, капитан, как я посмотрю, сегодня находитесь в хорошем расположении духа.
– Только потому, что я завтракаю вместе с моей невестой.
Харриет демонстративно повернулась к широкой двери, ведущей на террасу:
– Пожалуй, я поем снаружи.
– Но это невозможно! – недовольно воскликнула миссис Уорд. – На улице слишком темно и сыро.
Чейз поднялся и, взяв из рук Харриет тарелку, поставил ее на стол.
– Обещаю, не стану смущать тебя. К тому же мне надо сходить за чаем, а за это время ты спокойно сможешь проглотить несколько кусков.
Лицо Харриет побелело от злости.
– Ладно, давай садись! – прикрикнул Стивен. – Капитан просто пытается быть любезным и внимательным.
Презрительно фыркнув, Харриет, резко отодвинув стул, села.
– Не люблю чересчур внимательных мужчин.
– Ты хочешь, чтобы я вел себя нелюбезно? – Чейз удивленно поднял брови. – Это очень странно. Большинству женщин такое поведение не понравилось бы.
Харриет торжествующе посмотрела на него:
– Неужели? Как ты можешь помнить о реакциях женщин, когда у тебя полностью отшибло память?
Чейз обхватил руками горячую чашку и почувствовал, как в него медленно проникает тепло.
– Ну, я же помню, как надо надевать ботинки и что на завтрак я люблю яичницу. Что-то вспоминается само собой, а что-то нет.
Миссис Уорд важно кивнула:
– То же самое было и с моей подругой, миссис Биллингсворт: она не помнила, что у нее есть сестра, зато рецепт заливного из телятины знала назубок.
На лице Харриет появилась недовольная гримаса.
– Мама, умоляю, хватит постоянно приводить в пример миссис Биллингсворт. У нее совсем другой случай. – Девушка демонстративно отвернулась от капитана, взяла в руки вилку и с явным облегчением принялась за еду, предоставив Чейзу лицезреть ее спину, против чего он совсем не возражал. Тонкое платье прекрасно подчеркивало ее фигуру, и Чейз с большим удовольствием любовался представшими его глазам тонкой талией и округлыми бедрами.
Но не прошло и пяти минут, как идиллия закончилась. Дверь открылась, и на пороге появилась экономка.
– Мистер Стивен, вам письмо, – неестественно громко проговорила она и протянула конверт.
Вскочив, Стивен поспешно взял письмо; его лицо горело от возбуждения. Быстро распечатав небольшой аккуратный конверт, он принялся торопливо читать.
– Интересно, от кого это письмо? – София обернулась к младшей сестре, которая внимательно смотрела на брата.
– Держу пари, я знаю, от кого оно, – хихикнула Офелия, намазывая на тост масло. – Держу пари, что это от мисс...
– А ну цыц, вы обе! – прикрикнула на сестер Харриет, мрачнея с каждой минутой, по мере того как менялось выражение лица Стивена.
В одно мгновение счастливое возбуждение на лице брата сменилось растерянностью, а затем глубоким унынием. Дрожащими руками он вложил письмо в конверт, в то время как Чейз с удивлением следил за немой сценой.
