Конечно, Марек был осторожен и перед остальными учениками не щеголял своей бравадой, но иной раз эти глупцы выводили его из себя, а Сонькина Сила, которой девушка была напитана под завязку, могла вспыхнуть от одного щелчка пальцем. И Соколова получила кличку «Зевс», потому как была такой же вспыльчивой и опасной.
Люк, в отличие от новичков, как и предшественница до него, занимался с наставницей в лице Катерины. В первый же день у него зародились подозрения, что с этой техникой боя он уже сталкивался. Да не просто сталкивался, а лично на своей шкуре прочувствовал ранее убойную мощь одной мандалорки. Первая неделя тренировок всё больше подкрепляла в Скайуокере веру в то, что он не ошибается в том, что эта девушка уже встречалась на его пути. Но спросить напрямую он опасался. У него не было пломбы, замедляющей время, а без неё спрашивать о таких вещах было и опасно и глупо.
Да и как бы это смотрелось со стороны?
Майор, мы не пересекались ранее?
О, да, я залетала в Дом-1 на чашечку кафа, как раз перед боем…
Чудесные были времена…
Пока был только один сбор, где в основном выясняли устройство той странной планеты и светящиеся столбы на Земле. Больше задушевных бесед не проводили, а у Люка было настолько перегруженное расписание, что на сон оставалось всего пять часов. Его готовили к полевым играм. Нужно было многое сделать, многое усвоить за короткое время, но его тренировки с майором всё больше ставили его в тупик.
— В чём дело, Егор? — Катя глянула хмуро на ученика, когда тот в очередной раз терял синай в спарринге.
Скайуокер глазами попросил кинуть пломбу на пол, но Катя сделала вид, что не понимает.
— Зуб болит…, — соврал тот, — Наверное, пломба вылетела.
— Так сходи к стоматологу, — фыркнула она, когда парень поднял бамбуковый меч и принял стойку.
— Нет. Такую пломбу там не поставят…
— Здесь лучшие врачи, кадет. Не затягивай с этим делом.
— Да, товарищ майор, — Люк вздохнул. Такой жирный намёк и не понят. Пришлось принять оборонительную позу и получить новую порцию ударов. Один из них пришелся по бедру. Люк схватился за ушиб.
— Так, — Катя остановила спарринг. — Ноги в руки и в медкрыло. И чтобы к вечеру уже был собран. Или вкачу тебе такой норматив, что до постели ты доползешь к часу ночи.
— Слушаюсь, товарищ майор.
Люк тянул время. Катя чехлила синай, вешая себе на плечо. Обернулась.
— Ты ещё здесь? — грозно зыркнула она в его сторону. — Могу применить силу. Буквально.
— Я…
Скайуокер ощутил, что его кожа начинает покрываться мурашками. Он всего лишь хотел вызвать эту девушку на откровение, но та сторона этого явно не желала. Теперь же он ощущал удушающий приём, которым на расстоянии адепт мой задушить другого человека Силой. Эта мощь исходила от наставницы.
Ноги сами понесли прочь из зала. Люк навалился на двери лифта, который поднимал его в нужном направлении. Как есть, в спортивной одежде, с тренировочным оружием в руке, он вывалился на белое покрытие пола, принявшее его быстрее, чем он успел выставить ногу, распластавшись на нём, и зашёлся в кашле. Только здесь удушение отпустило его. В глазах плыли разноцветные кляксы, лёгкие горели огнём.
К нему подбежал кто-то из медперсонала, помогая Скайуокеру подняться. Шатаясь, как пьяный, он не сразу нащупал твердь под ногами. Медсестра прослушала его, поводила сканером, и прежде, чем Люк был способен что-то сказать, уже определила парня в стационар.
— Спасибо, мне не нужно, — Люк хотел уйти. Но ему дорогу заступил охранник.
— Нужно понять, почему у вас наступила асфиксия. Это может быть серьезно, — медсестра не проявляла агрессии, обращаясь к ученику.
— Это извне. Меня просто проучили…, — ответил Люк.
— Кто?
— Это не важно. Мы просто не поняли друг друга.
— Кто вас пытался задушить, кадет?
Вопрос был задан со стороны. Люк обернулся. К первому охраннику добавился второй. Все они были на одно лицо — лица в маске, голова в каске. Эти военные закрывали лица не просто так, но Люк смог понять по интонации сказанного, что вопрос был задан не из праздного любопытства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я же говорю, что это не важно, — Люк шёл на попятную. Но мало того, что его никто не собирался отсюда выпускать, так и охраны на выходе прибавилось. Это было скверно. Затевать конфликт было нельзя. Выдавать единомышленников тоже. Скайуокера осенила догадка: «Меня испытывают».
Он сдался. Сел на стул, с которого подорвался не далее, как минуту назад. Медсестра что-то сосредоточенно печатала на компьютере, делая вид, что занята делом, и что этот допрос в её присутствии никак её не интересует.
— Важно всё, что касается лучших кадетов нашей школы, — над парнем навис Громов, пытаясь выведать правду. Но крепким орешком оказался этот новичок. Покрывал ли тот кого-то, боясь ответной мести? Или же прикрывал сознательно обидчика из расчета остаться в друзьях?
— Я лучший? — неискренность плохо было скрыть. Но Люк был удивлён. Он был здесь всего неделю, но уже его причислили в когорту лучших учеников. Возможно, остальные считали его чьим-то любимчиком. Громов так считал. Но он повидал разных подростков со способностями. Этот чем-то привлёк комиссию на экзамене. В досье у кадета стоял высший балл. Но Громов точил зуб не на мальчишку. Ему очень хотелось приструнить одну особу, впившую зубы в его карьеру, подвинувшую его в сторону.
Громов не знал истинной природы противника. Он полагал, что Лебедева просто ещё одна выскочка. Нет, она толковый стратег, каких поискать и безбашенная, но слишком любила всё усложнять. А таких Громов не любил.
Боец заглянул в планшет. По расписанию у кадета Кузьмина была тренировка с Лебедевой.
— Что случилось на тренировке, кадет?
— Ничего, товарищ майор.
— Ничего, что ты пришел сюда раньше на полчаса, задыхаясь по пути? — Павел вперил в мальчишку изучающий взгляд. А ещё он понял, что не может пробить его мысли. Новичок умело их блокировал. Нехорошо…
— Это же тренировка. Вы посмотрите записи с камер.
— Осведомлён о камерах в зале для тренировки, кадет? — голос Громова изменился. Он стал опасным, словно пантера перед прыжком.
Люк сделал вид, что его не смутил вопрос.
— Я видел их. Скрытые камеры под потолком. Могу даже показать. Знаете, у меня особое зрение, — Люк уверенно врал.
— Ты покажешь мне их, но позже, кадет, — Громов отступил, но лишь для того, чтобы подкатить свободный стул и сесть напротив татуинца. — Итак. Я задам новый вопрос и советую не врать мне, Егор. Что произошло между тобой и майором Лебедевой на тренировке?
Люк молча сопел.
— Уточнить вопрос? — Громов дожал интонацией.
— Не нужно, — буркнул Люк, понимая, что от этого настырного вояки не отделаться. — Я проявил неуважение к своему наставнику. И товарищ майор наглядно продемонстрировала свой приказ.
— То есть превысила полномочия, — подытожил Громов.
— Нет. Преподала урок. Я его усвоил, — Люк сдержался, чтобы не подскочить на месте и не съездить по лицу бойца чем-то увесистым.
Павел хорошо умел читать по лицам. Мальчишка врал. Он испытывал явный страх к своей наставнице, к её силе, но скрывал ложью цепочку событий. Тогда, если надавить на слабое место, то правда всплывёт на поверхность, — решил про себя Громов.
— Я здесь, чтобы выяснить все обстоятельства. Когда наставник превышает полномочия и причиняет вред ученику, я принимаю меры, — Громов сменил гнев на милость. Но он не знал истинной природы новичка. Для него это был очередной одарённый.
— Я понимаю. Но всё было не так. Она не хотела причинить мне вреда. Майор Лебедева преподала мне урок. Я по-другому бы не понял. Я упрямый.
— То, что ты упрямый, я это вижу, — Громов хмыкнул, потом поднялся со стула и подкатил его к столу, за которым сидела медсестра. — Главное, чтобы не во вред себе и окружающим.
Боец обернулся в дверях.
— На будущее, — он пригрозил пальцем новичку, — Никогда не ври мне. Я хорошо читаю по лицам, кадет.
