самом деле лишний объём не самой большой груди Анюры добавлял искусно скрытый пушап, делая визуально ту на два размера больше. Но знать этого Иванову не стоило.
- Мудак! - бросил мне в лицо оскорбление парень, - думаешь, раз помолвлен с нею, так можешь делать с её грудью что хочешь?
Гаврила немедленно уставился на своего товарища, опять произнёсшего двусмысленность с эротическим подтекстом. Правда, сам Такаюки её вновь не увидел, оставив Светлову краснеть ещё больше, а меня саркастически хмыкать.
- Не только с грудью, - лениво произнёс я, демонстративно подув на ногти левой руки, - добавь сюда гиалуронку в губы и ботокс в лоб. Ну а в планах ещё, ягодичные импланты и гименопластика, конечно же. Не люблю себе ни в чём отказывать, а традиции аристократов, понимаешь, требуют чтобы жена была девственницей.
От последней фразы, произнесённой с ленцой, Иванов буквально позеленел.
- Вы, уже… - его глаза стали наливаться кровью.
Я почти видел, как лицо Такаюки вытягивается в бычью морду, а на голову выползают рога. Ещё чуть-чуть и он попытается меня забодать.
- Конечно уже, каждую ночь. А как же. Исполняю свой будущий супружеский долг. Я же аристократ. Впрочем, вам простолюдинам не понять. Поэтому адьёс, амиго, а нам пора.
И я пошёл дальше по коридору, задрав подбородок и саркастически улыбаясь. Единственное, жаль было уходить не растормошив сам объект воздействия - Горшкова, но задерживаться дольше было нерационально, я уже слышал зубовный скрежет Иванова и его нетерпеливо бьющее в пол копыто. Впрочем, начало было положено. А там, не пройдёт и недели, как Гаврила будет меня ненавидеть, не хуже Такаюки-куна и Эмы-тян.
Глава 20
- Зачем ты так? - устало спросила Анюра, стоило нам остаться вдвоём.
Мы были в моей комнате, нам никто не мешал и девушка тут же принялась снимать с себя всю мишуру. Позвенела небрежно брошенная звеньями золотая цепь, следом за ней на стол брякнулись серьги и фальшивый пирсинг. Кокошник полетел на кровать, а за ним и узорчатые сапожки. Распустив тугую косу, Светлова тряхнула головой и вздохнула, глядя в пространств перед собой.
- Ты про все те выдуманные пластические операции, на которые я якобы потратился? - уточнил я, разуваясь сам и тоже избавляясь от тяжёлых украшений.
Не то чтобы они сильно мешали, носил и потяжелей, но я чётко разделял себя настоящего и играемую мною роль, и слишком в неё вживаться не видел смысла.
- Нет, - каким-то усталым голосом произнесла Анюра, - про то, что ты… мы…
- Занимались сексом?
- Да, - она чуть покраснела, затем посмотрела своими большими голубыми глазами, в которых плескалась какая-то обида, - зачем ты это сказал? Они теперь будут воспринимать меня как…
- Как жертву беспринципного, наглого, самолюблённого и развращённого аристократа, - перебил я её, спокойно смотря в ответ, - поверь мне, тебя скорее пожалеют, чем осудят.
- Ты это сказал…
- Да, - я кивнул, - только лишь ради того, чтобы казаться ещё большим злодеем.
Девушка помолчала, вновь опустив взор. Я заметил, как её пальцы чуть нервно сжимают и теребят ткань сарафана.
- Не беспокойся, - вновь произнёс я, - я и не думал с тобой спать, и уж тем более тебя принуждать к такому.
- А если… - она вновь замялась, но затем, напряжённым голосом, вцепившись в сарафан до побеления пальцев, спросила, - если бы я была не против?
- Даже если учесть, что мы двоюродные брат и сестра?
- А тебя бы это остановило? - она подняла на меня взгляд чуть исподлобья.
- Меня? Нет конечно.
Я понимал, я всё понимал. Светлова была далеко не первой влюблённой девушкой в моей жизни. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прочитать её чувства. Такие чистые душой и помыслами. Вероятно, глядя в моё почти детское, наивное, лицо, они совсем забывали про то, что кем я являлся на самом деле и думали, что я их не обману, не воспользуюсь их слабостью.
Вот только я и обманывал, и пользовался, ломая судьбы и растаптывая мечты. Могущество опьяняет. И далеко не всегда с могуществом приходит мудрость.
Задумываться я стал уже потом, когда несколько таких обманутых и растоптанных девушек мне потом жестоко отомстили. Тогда, когда я меньше всего этого ждал.
Кто же знал, что самые злобные чёрные ведьмы, средоточия мрака и тьмы, наводящие ужас на целые государства, получаются из самых чистых и невинных душ.
После подобного открытия, находил я себе дам для утех исключительно из тех кому за тридцать. Потому что у таких уже ни невинности, ни дурацких фантазий в голове. Голый прагматизм и чёткая цена.
Что до Анюры, то сейчас это была гремучая смесь, которая может рвануть буквально от одного неловкого движения, от одной случайной искры. Мне совсем не нужно было, чтобы она меня возненавидела. Но и дать ей, что она хочет, я тоже не мог.
Пауза затягивалась, я смотрел на неё, она на меня. Затем, не выдержав, Светлова поднялась, приблизилась почти вплотную. Я видел как в ней борются и страх, и надежда. А затем, она потянулась своими губами к моим. Медленно, неуверенно, закрыв глаза.
Я не стал ни отодвигаться, ни наоборот, подаваться ей навстречу, понимая, что любое лишнее движение может навредить.
Когда её, пересохшие от волнения губы коснулись моих, Анюра вздрогнула всем телом, затем подалась ещё вперёд, вжимаясь сильнее, осторожно положила ладони мне на грудь. Опыта в поцелуях, похоже, у неё было немного. Впрочем, язычком пару попыток проникнуть глубже она совершила. Правда, тут же сама испугавшись этого.
Я же просто стоял, терпеливо дожидаясь, когда она закончит. И девушка это почувствовала, ощутив полное отсутствие обратного отклика.
Отстранившись, убитым голосом произнесла:
- Я тебе совсем не нравлюсь, да?
- Нравишься, - мягко произнёс я.
- А что тогда?! - она резко дёрнула головой, чуть вспыхнув и упрямо поджав губы.
Я чуть приобнял её за плечи, слегка погладил, ответил:
- Проблема не в тебе - во мне. Мне просто это не нужно.
- Что, это?
- Близость с женщиной, - прямо ответил я, - впрочем, как и с мужчиной. Меня просто не привлекает секс.
- А как же ты?.. - тут она мило покраснела, стрельнув глазами вниз.
- Ты про - передёргиваю ли я свой конец? - уточнил я.
Светлова покраснела ещё больше и, стараясь
