И совершенно неожиданно увидела, как Вера презрительно усмехается:
– Да ладно! Какой там у нее особенный талант. Да, голосок неплохой. Но в Анну Нетребко не вырастет, это уж точно.
– Но зачем тогда?..
Вера на секунду задумалась. Потом пожала плечами:
– А, ладно. Все равно узнаешь. Все дело в Игоре.
– Игорь? Но он же пропал без вести?
– Нет, дорогая. Игорь мертв, это выяснилось совсем недавно. После него осталось громадное наследство. И я – как хорошая мать! – Вера ослепительно улыбнулась, – приложу все силы для того, чтобы Зоинька унаследовала абсолютно все деньги своего подлинного отца.
* * *
Секретарша позволила неслыханное: заглянула в кабинет Милены Михайловны в тот момент, когда она пациентку на кресле осматривала. Больная сразу в краску, инстинктивно потянулась прикрыться. И без того психотравмирующий фактор – кому приятно услышать диагноз «бесплодие»? – а тут еще и кабинет превращают в проходной двор, будто в районной больничке.
– Простите, пожалуйста, и одевайтесь, а я через минутку подойду, – пробормотала врач.
И напустилась на сотрудницу:
– Сколько вас учить: никогда не врывайтесь во время приема!
– Простите. – Секретарша покаянно прижала руки к груди. – Но там Кузовлева пришла. Плачет, скандалит.
Кузовлева? Сердце Милены екнуло.
Хотя миновало уже восемь лет, она прекрасно помнила свою врачебную ошибку. Свое решение – взять в протокол психически неуравновешенную женщину. Суррогатную мать, которая – неслыханно! – откажется отдавать биологическим родителям их ребенка.
Обычно Милена – владелица и главный врач клиники – при любой проблеме мгновенно сама бросалась на амбразуру. Но сегодня вместо того, чтоб сразу же ринуться в приемную, она медленно – очень медленно – извлекла из кармана сигареты. Сделала две затяжки и затушила «палочку здоровья» о каблучок модельных туфелек. Потребовала у секретарши:
– Чего Кузовлева хочет?
– Говорит, обсудить с вами какое-то давнее дело.
Ну, конечно же. Неужели она узнала? Но откуда?!
Секретарша смотрела на всегда кремень-начальницу с неприкрытым удивлением. Поинтересовалась заботливо:
– Милена Михайловна? Вам плохо? Может быть, валокордину?
– Ничего мне не надо, – взяла себя в руки доктор. – Проведи Кузовлеву в мой кабинет. И попроси Мазурова мою пациентку отпустить. Пусть извинится, назначит прием на другой день. Оплаты, естественно, не брать.
Тут уж девочка-секретарь совсем опешила: главный врач, которая всем им внушает, что клиент в частной клинике – царь и бог, вдруг пациентку бросает, не докончив приема!
Только Милена все равно бы сейчас не смогла сосредоточиться на очередном первичном бесплодии. Столь некстати заявившаяся Кузовлева полностью захватила ее ум. Как отбиваться? Что Алле Сергеевне предлагать?
У Милены даже намека на идею не возникло. И в кабинет, где уже ждала ее давняя пациентка, она вошла, словно всходит на плаху. Машинально отметила: Кузовлева выглядела отвратно. Бледная, синяки под глазами, резко обозначенные носогубные складки.
На Милену взглянула не победоносно, а скорее жалобно, и та слегка приободрилась: может, повод для визита – совсем не тот, которого она ждала и боялась?
– Ну-с, Алла Сергеевна, чем я могу вам помочь? – Ненавидя себя за тон бодрого доктора Айболита, поинтересовалась она.
– Да я сама не знаю. – Кузовлева понурила голову. – Пока ждала вас, поняла: ничем, наверно, вы мне не поможете. Просто хватаюсь за любую соломинку.
И, запинаясь, всхлипывая, все рассказала.
Милена в совершеннейшем шоке откинулась в кресле. Вот это госпожа Бородулина дает! Как ей только в голову пришло отбирать ребенка, когда минуло столько лет? Да еще какой способ выбрала хитромудрый!
Зато на душе – когда поняла, в чем дело, – стало легко-легко.
– Что вы от меня-то хотите? – с долей даже сочувствия спросила Милена. – Я медик, не юрист.
Алла уставилась в пол:
– Ну, просто вы давно в этом бизнесе. Может, знаете, скажите – какие у Веры шансы? Деньги я ей ведь все вернула. Отказ от ребенка в ее пользу, естественно, не писала… Разве она имеет право у меня Зоиньку отбирать? Удерживать ее у себя насильно?! Да еще и подавать на меня в суд?!
Врач усмехнулась:
– Конечно, не имеет. Но…
Алла Сергеевна смотрела со страхом. А Милена, как могла мягко, продолжила:
– …но мы ведь, к сожалению, в России живем. И строгость законов наших сами знаете, чем компенсируется. Разве у Ольги Слуцкер ее бывший муж имел право отбирать детей? Разумеется, нет. Но он – человек богатый и влиятельный – это сделал. И Ольга – хотя тоже совсем не бедная – ничего противопоставить ему не смогла. У кого влияния больше, тот и прав, сами должны понимать. Госпожа Бородулина, насколько я знаю, и раньше дамочкой была не простой. А сейчас вообще ВИП-персона, всех знаменитостей одевает, в жюри разных конкурсов сидит. Общается с журналистами, имеет возможность выставить вас в неблагоприятном свете. И в чем-то она права: условия договора именно вы нарушили.
– Но я же Вере отдала все ее деньги! – отчаянно выкрикнула Аля.
– А тут не только в презренном металле дело, – усмехнулась Милена. – Вы ее мечты разрушили. Сами знаете, сколько лет она от бесплодия лечилась, через какие мучения прошла. И, когда свет в конце туннеля, наконец, замаячил, вы ей нанесли такой удар в спину. История – если грамотно журналистам преподнести – получается знатная. И кто здесь жертва, а кто палач – вопроса даже не возникнет.
Щеки Аллы Сергеевны порозовели:
– Да о чем вы говорите? Она за целых семь лет Зоинькой даже не поинтересовалась ни разу!
– Но страдала. И думала о своей похищенной дочери каждый день, – пожала плечами Милена. Добавила: – Извините. Я просто пытаюсь вас подготовить к тому, что бороться с Верой Аркадьевной будет чрезвычайно сложно.
И подумала про себя: «Хотя я могла бы дать тебе козырь. Да какой!»
Но губить ради совершенно безразличной ей Аллы Кузовлевой свою репутацию? Ни за что в жизни!
* * *
«Не ценила я своего счастья, – горько думала Аля. – Знала бы, что все так обернется – каждую секунду с Зоинькой ценила бы на вес бриллианта. И от себя малышку, любимое солнышко, не отпускала бы ни на шаг».
А теперь ее драгоценная, любимая девочка – в золотой клетке. С чужой женщиной. Алла не сомневалась: Зоинька (что бы там ни заключали органы опеки) отчаянно тоскует по своей настоящей маме. Но только даже увидеть малышку она теперь не может. Вера выразилась без обиняков:
– Я тебя к ней – до суда! – и на пушечный выстрел не подпущу.
И плевать ей – да и остальным в бездушной Москве! – что Зоинька по всем документам пока еще дочь Аллы Кузовлевой.
Несчастной матери даже малости – чтоб участковый образумил Веру – добиться не удалось. В отделении полиции лишь вздохнули: «Какой толк людей гонять? Все равно Бородулина дверь не откроет».
И заявление о похищении человека принимать решительно отказались:
– Никто вашу Зою не похищал. Девочка одета, как картинка, при няньках-гувернантках, счастлива и довольна. Не то что вы, мамаша, – за семь лет ребенка даже прописать не удосужились. Что глазами хлопаете? Знаем это прекрасно.
Аля взялась было объяснять, что жилья в Москве у них нет, а постоянно регистрировать дочку в Калядине она сама не захотела, но полицейский тут же назидательно вскинул указательный палец:
– Вот именно! У вас жилья нет. А Бородулина Зое и долю в своей собственности предоставить готова, и счет на ее имя уже открыла. Собирается девочку за границей учить. Сами подумайте: с кем ребенку лучше будет?
Просто сюрреалистический фильм!
Николай Алексеевич, правда, обещает в самые ближайшие дни свести ее с одним из влиятельнейших столичных юристов. Тот поможет Але составить и подать иск.
Кирюша Бодрых, хоть и юнец, тоже ему вторит: «И у моего агента есть хороший адвокат, могу дать вам его телефон».
Но только сама Алла никак не могла понять – с какой стати ей за свои же деньги еще и защищаться – если она кругом права? Ведь Зоя ее дочь по всем документам! И никто Алю никогда не обвинял, что она плохо обращается с девочкой, и уж тем более не собирался лишать ее родительских прав…
«Государство у нас такое, – вздыхала Муха. – Беспредельное. Особенно здесь, в Москве. Да еще и Настя твоя на чужую мельницу воду льет».
Старшая дочь действительно повела себя до чрезвычайности цинично и взросло. Когда встретились с Алей – в кафе, будто чужие – высказалась без обиняков:
– Все, мам, я понимаю. Тетя Вера у тебя Зойку отобрать хочет. Ну и пусть берет…
Встретила разъяренный взгляд матери, поспешно добавила:
– На время! Конечно, на время! У тети Веры ведь мания! Она хочет звезд сделать из нас обеих! Такие деньги в нашу раскрутку вкладывает – ты вообще не представляешь! Получим с нее все, что она дать может, станем знаменитыми, да и пошлем ее куда подальше!
