Она злорадно улыбнулась и помахала ему рукой:
— Джек!
Джек опустился на стул в заднем ряду. Он не мог поверить, что Молли уже проводила пленарное заседание. Каких-то пара рассказов в Сети, и законодатели жанра уже считают ее членом своего кружка. Смешно и нелепо признавать равноправными членами романтического сообщества грязных дельцов, публикующих эротический мусор в Интернете, делающих деньги на продажах в Саудовской Аравии. Что они продают? Маниакальные садомазохистские фантазии с плетками и наручниками? Джейн Остен перевернулась бы в гробу. Джек удивлялся, почему все мировое сообщество публично не осудило это безобразие.
Он поднял руку:
— Я думал, речь пойдет о винтах и гайках писательского ремесла.
— Так и есть. О ваших гайках и вашем болте.
В зале послышалось хихиканье. Молли взмахнула рукой, представляя Джека обществу:
— Позвольте представить вам мужчину, которому есть что рассказать вам о том, как превратить непередаваемые словами потребности в твердую валюту. Давайте поздороваемся с Селестой д'Арк!
Женщины энергично зааплодировали. Джек поднял руку и привстал. Молли вернулась к своей лекции:
— Самая большая проблема, конечно, состоит в том, что делать с частями тела. Как вы все это называете? Если вы пишете эротику, то всю свою щепетильность стоит оставить за дверью. Я называю член членом, и я даю исчерпывающе ясные описания того, куда он входит и что там делает. Это инструмент, понятно? Инструмент для удовольствия.
— Не забудьте о плетках и цепях! — выкрикнул Джек. Молли посмотрела в его сторону:
— Речь не идет о плетках и цепях. Речь идет о психологии власти. Речь не идет о позах. Речь идет о том, что считается допустимым. Я называю это приданием колорита за границей дозволенного. И поверьте мне, издатели ищут авторов, которые могут иногда зайти за черту. Но вы должны помнить о деталях. Будьте конкретными. Сколько именно пальцев? Порка, причиняющая боль, или игривые шлепки?
Женщины в зале закивали, делая пометки в блокнотах.
Молли сошла с подиума и по проходу направилась к Джеку. Она остановилась перед ним и сказала:
— Наша работа состоит в том, чтобы возбудить читателя. И поэтому вы должны быть очень подробными в своих описаниях. — Она положила его ладонь себе на грудь, прикрытую кружевным бюстье. — Дать ему прочувствовать текстуру кружев. Они шероховатые, но вызывают определенные ассоциации. Сравните это ощущение с этим, — сказала она, скользнув его ладонью по своему бедру, затянутому в шелковые чулки. — Нежное и призывное, как шепот. — Она наклонилась к нему, и губы ее оказались в паре дюймов от его губ. Вуаль на шляпе мешала рассмотреть выражение ее глаз. — Вы видите мои глаза? Я стала для вас загадкой? — Она обвила его шею боа. — Давай, погладь мою киску, — шепнула она ему на ухо.
Джек нашел Люсинду в баре у холла. Она с жадностью поедала фигурный шоколад и не отрывала взгляда от бегающих на экране телевизора футболистов. Она выглядела усталой. Она не заметила Джека. Она смотрела на экран мимо него, открыв рот.
Джек сел рядом.
— Мне надо с вами поговорить.
Люсинда сделала большой глоток бурбона.
— Если вы собираетесь рассказать мне еще один анекдот, я закричу. Только что в лифте меня угощали историей о псе, который был человеком в прошлой жизни и который отчаянно хочет найти настоящую любовь до того, как его кастрируют. Господи, дай мне сил!
— Я думал, вам нравятся такие разговоры.
— Слишком много хорошего не обязательно выливается во что-то хорошее. Сколько книг вы продали?
— Позвольте заказать вам еще виски.
Она закатила глаза, но возражать не стала.
Джек пододвинул ей бесплатную закуску — блюдо с поломанными картофельными чипсами.
— Итак, хм, у вас была возможность прочесть мою последнюю рукопись?
— Да.
— И?
— Ненавижу эту часть своей работы.
— На самом деле это всего лишь первый вариант рукописи.
— В этом случае вы не сильно будете возражать против того, чтобы я выбросила его в мусорный бак.
Настала очередь Джека сделать большой глоток. Люсинда швырнула в рот оливку и окинула его взглядом.
— Это ненормально. Вы можете предложить мне каких-нибудь зеленых пришельцев, протыкающих булавками своих оранжевых противников?
— Нет.
Она уставилась на экран с футболистами.
— Жаль.
— Что мне делать?
— Иногда людям нужен перерыв. Они выгорают.
— Ну, может, мне стоит поменять эпоху?
— Я предлагаю сменить псевдоним.
— Все так плохо?
— Ну, цифры продаж не очень хорошие.
Джек весь как-то сник.
Люсинда помахала официанту стаканом, попросив принести ей еще выпивки.
— Не хмурьтесь. Такое с каждым случается. Черт, даже Нора Робертс не может больше писать под прежним псевдонимом.
— Что, если мой следующий герой будет зеленым?
Люсинда вскинула голову:
— Какого именно оттенка зеленого?
— Цвета шартрез. И он становится изумрудным, когда по-настоящему возбужден.
Люсинда кивнула.
— А антенна? Антенна у него есть?
— Полагаю, да, у него будет антенна.
— Она будет с пупырышками или гладкой?
Джек уставился на Люсинду.
Люсинда смотрела на Джека.
— Джек, никогда нельзя недооценивать текстуру мужской антенны.
В тот вечер Джек одевался с особым тщанием. Черное на черное, большая маска волка. Он надел маску и придирчиво осмотрел себя в зеркале. Эффект получался впечатляющим: всклокоченные жесткие волосы, окровавленные зубы, сверкающие злобой глаза. Он никогда не писал романов об оборотнях, хотя волки-оборотни были самыми популярными альфа-самцами. Он был благодарен Люсинде за то, что она никогда не подталкивала его к написанию подобных опусов. Фанатов этого жанра он считал собачьими фетишистами.
Он все еще кипел негодованием после лекции Молли. Ладно, она хочет эротики? Хочет заводить читателей шокирующей откровенностью? Он согласен играть в ее игру. Джек накинул на плечи плащ с капюшоном и открыл дверь. Молли была где-то в здании, он собирался выследить ее и вкусить ее чар.
Внизу участники конференции в карнавальных костюмах толпились под дверью бального зала «А», где проводился ежегодный бал вампиров. Толпа была пестрой: ведьмы в чулках в сеточку, несколько эльфов и множество голодных вампирш с кровожадными усмешками на кровавых губах. Вампиров имелось великое разнообразие, но превалировали лысые бледнолицые типы во фраках. Один из них повязал красный шелковый широкий пояс вокруг специального черного, корректирующего осанку корсета. Он выглядел как помесь Носферату и Скарлетт О'Хара.
