- А вы им верите?
Батейн пожал плечами:
- Не совсем. Мне представляется маловероятным, чтобы наше спокойное Солнце плевалось апейроном, а потому метеоритный аспект гипотезы я отвергаю. Но я убежден, что стабильность апейрона можно достаточно долго поддерживать и при нормальном давлении.
- Интуиция?
- Почему интуиция? - несколько обиделся Батейн и ткнул себя пальцем в грудь. - Я сам, лично, с помощью компьютера, конечно, много недель возился с расчетами. И в конце концов заверил Вильяма, что стабильный апейрон реален!
- Вильяма? - Рене был ошарашен. - Вы работали на Грейвса?
- Почему вас это удивляет? На него работали многие. Грейвс хорошо платил, вот в чем секрет. А у меня нет друзей среди миллиардеров, мистер пресса.
Батейн хотел сказать еще что-то, но Рене приложил палец к губам: к столу подходила официантка.
- Простите, мсье, кто из вас Николае Батейн?
Рене и геолог переглянулись.
- А почему, собственно, вы решили, Мари, что за этим столом должен находиться Батейн? - быстро спросил журналист.
Мари мило и несколько недоуменно улыбнулась.
- Мне сказал об этом незнакомый, но вполне приличный человек. - Она передернула плечиками. - Мсье Батейна приглашают к телефону.
14
Известие о том, что Батейн сотрудничал с Грейвсом, не только удивило Рене, но и обеспокоило его, заставило задуматься. Он вдруг почти физически ощутил, как вокруг него затягивается некая незримая, но несокрушимая петля, приковывающая его к делу Грейвса, не дающая ему свободно действовать и располагать собой. Митчел, Аттенборо, Серлин, Шербье, Лонгвиль, Пьер, Робер, Хирш, Баррис и вот теперь Батейн - все они причастны к этому делу, все заинтересованы в нем так или иначе, все они и помогают и мешают. Их совместные, на первый взгляд, диффузно направленные усилия образовывали некую хитрую равнодействующую, Рене чудилось, она нацеливается, помимо воли каждого участника, чьей-то опытной, жесткой рукой. Чьей? Дяди Майкла, Аттенборо, самого Грейвса?
Наши опасения - все равно что снежный ком: достаточно подтолкнуть его под уклон, как дальше он покатился сам, все время нарастая в объеме. Рене вспомнил "хвост", рыжий Боб Лесли куда-то исчез. Хорошо это или плохо? И с дядей Майклом уже давно не было контактов. Телефон Смита у журналиста был, но использовать его разрешалось только в самом крайнем случае, а до этого еще не дошло. Обычно же детектив сам звонил Хойлу и путем наивного, с точки зрения Рене, но надежного, по уверению Смита, кода, основанного на заранее обусловленных иносказаниях, они легко договаривались и информировали друг друга. Дядя Майкл молчал уже больше недели! Что бы это значило?
Рене так задумался, что появление возле столика молодой прекрасно сложенной женщины застало его врасплох.
- Вы любите одиночество?
- Очень, - суховато ответил Хойл.
- И прекрасно, - безапелляционно заявила женщина, отодвигая стул.
Рене вовсе не собирался флиртовать и пускаться в любовные авантюры, но вежливая ссылка на даму, которая вот-вот должна подойти, нисколько не помогла.
- А я разве не дама? - спросила дева и бесцеремонно уселась за столик. - Меня зовут Анна.
Она была явно навеселе, но не исключено, что больше представлялась пьяненькой, чем была ею на самом деле. Поставив локти на стол, она бесстыдно глядела прямо в глаза Хойла нахальными чуть улыбающимися глазами.
- Вы англичанин?
- Увы, - скорбно вздохнул Рене.
- Это сразу видно. Только англичанин может сидеть как столб, когда все порядочные люди танцуют.
- Простите, разве могут столбы сидеть? Мне всегда казалось, что они стоят.
Анна захохотала, запрокинув голову, демонстрируя белые, как сахар, маленькие зубки и свежую, без единой морщинки шейку.
- Мой скучный, как Тауэр, англичанин шутит. Как вас зовут?
- Меня? - переспросил Хойл, раздумывая, стоит ли говорить ей свое настоящее имя, все зависело от того, кто она и зачем подсела к его столику. И представился: - Меня зовут Рем.
- Рем? Разве это человеческое имя? По-моему, это собачья кличка. По крайней мере, так зовут песика моей подружки. Впрочем, так звали и одного из основателей Рима. Ромул и Рем основали великий город, поездка в который стоит так идиотски дорого, - закончила она грустно.
- Вы изучаете древнюю историю? - вежливо поинтересовался журналист.
- Изучаете! Я бакалавр искусств, окончила Сорбонну. А вы думали, я уличная девка? - эти последние слова она выговорила с каким-то особенным удовольствием.
Рене мягко улыбнулся:
- Знаете, сейчас как-то стерлись грани между людьми. Стандартизация душа нашей эпохи.
Теперь в смехе Анны Рене слышались истеричные нотки.
- У вас острый глаз, - сказала она, переводя дыхание, - верно. Порядочные женщины стараются хоть немного походить на уличных девок доступность распаляет мужчину. А дорогие проститутки изо всех сил стараются играть в порядочность и строгость - это и пикантно и доходно. А вы, - вдруг в упор и без улыбки спросила она, - какую роль играете вы?
- Вот уже несколько лет пытаюсь быть журналистом. - Встретившись взглядом с официанткой, Рене подозвал ее улыбкой и кивком головы.
- Кому это вы строите глазки? - сейчас же воинственно спросила Анна, оборачиваясь.
- Надеюсь, вы выпьете со мной?
- Разумеется. Причем виски. А не вот этой подкрашенной водички, - она кивнула на "Шатонеф дю паи".
Пока Рене просил чистый бокал, Анна бесцеремонно и весьма неодобрительно разглядывала официантку.
- Ее миссия детопроизводство, - заключила она, когда девушка отошла от столика.
- Серьезная миссия.
- А у вас?
- Журналист должен быть всегда убежден в серьезности своей миссии. Как только эта убежденность теряется, нужно менять профессию, - Хойл проговорил это, глядя, правда, не на собеседницу, а на соусницу, стоявшую посредине стола.
- Рыцарь пера и бумаги, - презрительно сказала Анна, - почему вы не приглашаете меня танцевать?
- Не хочу нарушать таинство стриптиза.
Она мельком взглянула через плечо и передернулась.
- Мерзость! Зрелище для сластолюбивых стариков и импотентов.
- Пожалуй, вы слишком категоричны, - Рене поймал ее внимательный пытливый взгляд и опустил глаза. - В стриптизе есть и элементы эстетики.
- Вам мало для этой эстетики спальни? - Анна смотрела через плечо туда, где грустная девушка, подчиняясь ритму танго и словно позабыв об окружающих, сбрасывала с себя одежду.
- Эстетика! Если это эстетика, то почему нет мужского стриптиза?
- А в самом деле, почему? - заинтересовался журналист.
- Потому что равенство полов - блеф, а ваша эстетика только прикрывает скотство. Эллины были в десять раз выше и чище нас. Они любили саму гармонию человеческого тела, а не половую функцию, которая в нем скрыта. Они умели любоваться и мужским, и женским совершенством. С Афродитой соседствовал Арес, с Аполлоном - Артемида. Могущество олицетворял Зевс, а мудрость - Афина. Мы будем пить или нет? - вдруг прервала она себя с досадой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
