Репетиция прошла удачно. Марен уверяла, что все в порядке, и теперь это подтвердилось. Они убедились, что устройство работает нормально и шланг подходит. Вместо алмазов они использовали мелкий гравий. Марен с секундомером в руках засекала время. После нескольких тренировок Уотс стал работать быстрее, но это был предел. Они подсчитали, что при таких условиях им удастся заполучить не все алмазы. Но большую их часть.
По просьбе Марен на репетицию пришла Милдред. Она смотрела как зачарованная и была необычайно молчалива, когда остальные обсуждали детали плана. Наконец все было обговорено. Оставался нерешенным единственный вопрос: когда?
Марен заявила, что ждать больше нечего. Все с ней согласились. Операция была назначена на завтрашний вечер.
Уотс ушел. Но Милдред задержалась: Марен обещала отвезти ее домой. Чессер был рад, что у него появилась возможность уладить все дела с крошкой-экстрасенсом. Он уже выписал на ее имя чек на двести тысяч долларов, считая это щедрым вознаграждением. Он нисколько не сомневался, что она вцепится в этот чек обеими руками. Поэтому он не стал разводить церемонии, а просто вынул чек и протянул ей.
Милдред поначалу озадаченно уставилась на чек. Потом вдруг отпрыгнула, как будто у него в руке была кобра, готовая ее ужалить.
– Боже мой! – воскликнула она. – Я же говорила вам, не давайте мне денег. Я лучше умру с голоду, чем лишусь своего дара. – Милдред закатила глаза.
– Не надо денег! – выла она. – Я не хочу лишиться своего дара!
Марен была в ярости.
– Я думал, может, они ей пригодятся, – оправдывался Чессер. – Ведь она нам так помогла с тараканами, и вообще.
Марен вырвала у него из рук чек, разорвала на мелкие кусочки и швырнула в пепельницу. Чессер смотрел, как отнесется Милдред к потере двухсот тысяч долларов, которые уже были у нее в руках. Она и глазом не моргнула.
Марен обняла свою духовную наставницу за плечи, стараясь ее утешить.
– Он просто ничего не понимает. Простите его. Милдред скулила.
Чессер готов был поспорить на все, что угодно, что она возьмет эти деньги. Может, он напрасно думал о ней так плохо? Так или иначе, он извинился.
Милдред улыбнулась ему сквозь слезы в знак того, что прощает.
– Постараюсь послать вам ободряющие, вселяющие уверенность мысли, – пообещала она.
ГЛАВА 18
Ночь на тридцатое июня была бы настоящим подарком для киношников, снимающих фильм о привидениях, кошмарах и убийствах. В черном, грозовом небе беспорядочно клубились огромные тучи, такие стремительные, что не могли даже пролиться дождем. Зато в ветре не было недостатка: могучие порывы обрушивались на землю с ураганной силой.
Назначить операцию на такую ночь было сущим безрассудством, если не сказать глупостью. Но Чессера, Марен и Уивер сбил с толку прогноз погоды, обещавший всего-навсего «переменную облачность, кратковременные дожди и слабый ветер». Возможно, этим самым ветрам только накануне вздумалось сменить направление – но так или иначе, когда Марен, Чессер и Уивер заметили надвигающуюся грозу, отступать было уже поздно.
Оба фургона с надписью «Марилебон, ЛТД» стояли у заднего крыльца дома номер тринадцать, а агрегат и тяжеленную бухту шланга успели втащить на второй этаж.
Но, что гораздо важнее, Уотс уже был заперт в подземном хранилище Системы.
Ровно в пять двадцать пять он спустился на первый подземный этаж, в отдел сортировки. Рабочий день кончался в половине шестого, и сотрудники уже собирались домой. Уотс обычно задерживался дольше остальных, потому что не любил толкаться в дверях. К этому времени у выхода на улицу Хэрроухауз, единственного выхода из Системы, собиралась толпа человек в пятьдесят.
Но сегодня Уотс пошел вместе со всеми и поднялся на лифте в главный вестибюль, где уже столпились чиновники Системы, конторские служащие и секретарши, спешащие просочиться на улицу. Их поток замедляли узкая дверь и Миллер, сотрудник Службы Безопасности, который записывал всех выходящих.
Уотс издали понаблюдал за этой процедурой. Миллер держал в руке список служащих и, глядя на проходящих мимо него – по два, по три, – помечал фамилии. Совершенно автоматически, ведь он занимался этим много лет по два раза на дню.
Уотс на это и рассчитывал. Он подошел к двери одновременно с двумя сослуживцами, Миллер его заметил. Уотс приостановился. Миллер посмотрел в список.
И тогда Уотс шагнул в сторону и принялся поправлять шляпу. Его быстро заслонил поток новых лиц, привлекших к себе внимание Миллера.
Уотс осторожно обернулся и бросил взгляд на Миллера. Тот был полностью поглощен проверкой. Очевидно, по мнению Миллера, Уотс ушел, а потому был вычеркнут из списка.
Стараясь держаться в толпе, Уотс вернулся к лифту и спустился вниз, в хранилище.
Ровно в шесть дверь хранилища автоматически закрылась, и Уотс услышал, как щелкнул механизм замка: электроника включила ток. Уотсу осталось три часа на подготовку. Целая вечность. Он специально не прочел «Монинг Телеграф» с утра, а взял газету почитать в свободное время. Но и теперь читать не стал, решил, что сначала покончит с делами.
Он снял пиджак и повесил на спинку стула. Вынул из кармана обычные перчатки, перочинный ножик со своими инициалами на рукоятке, рулончик черной изоленты и двести футов нейлоновой рыболовной лески на катушке. Присел на корточки, вынул из розетки штепсель осветителя и тупой стороной ножа отвернул винт, которым крепился корпус розетки. Он старался действовать аккуратно, чтобы не осталось царапин. Потом отложил корпус и винт в сторону, для защиты от тока надел перчатки и стал откручивать оба винтика, крепивших розетку к стене. Резьба шла легко. Он освободил концы выходящих из коллектора проводов и положил розетку на пол, рядом с корпусом.
Чтобы провода не закоротило, Уотс обмотал голые концы изолентой. Потом соединил их в петлю, пропустил в нее конец рыболовной лески и надежно его закрепил. Катушку с леской он положил тут же, на полу, наготове.
Следующие час с четвертью он готовил шкафы с рассортированными алмазами. Выдвигал подряд большие, неглубокие ящики и оставлял их так. Ящики были хорошо подогнаны и открывались бесшумно, легко.
Закончив с этим, Уотс поглядел на часы. У него осталось чуть меньше получаса. Он сел и углубился в газету.
В это время Уивер отодвинул засов люка, ведущего на крышу дома номер тринадцать. Он толкнул крышку люка вверх, и ветер едва не вырвал ее из рук. Уивер и Марен вылезли на крышу и только тогда поняли, как силен ветер. Они стояли, расставив нога, и пытались удержать равновесие, наклонясь против ветра, – но он дул резко, порывами, то с одной стороны, то с другой, и непредсказуемо менял направление.
На крышу вылез Чессер, держа в руках конец шланга. Уивер взял шланг и стал быстро вытягивать, перебирая руками. Ветер так и норовил вырвать его. И Чессеру с Марен пришлось лечь на крышу и собственными телами прижимать растущую гору резиновых колец. Решив, что вытянул достаточно, Уивер взял свободный конец шланга и повесил на загородку. Потом отогнул сетку в стороны, сделав лазейку.
Чессер повернулся к Марен:
– Незачем нам обоим туда лезть.
Марен посмотрела на крышу дома номер одиннадцать, на водосточный желоб.
– Лучше вместе, – сказала она.
Какая-то часть его сознания противилась этому, стремилась оградить Марен от опасности. Но другая твердила, что это и вправду наилучший вариант – пойти вместе.
Чессер полез первым. Марен – следом за ним. Он чувствовал, что она там, за спиной, и это чувство поддерживало его – точно так же, как Марен поддерживало присутствие Чессера.
Теперь ветер стал их врагом, непредсказуемой стихией, могучей невидимой рукой, которая толкала их в одну сторону, в другую, крутила и вертела, потом, словно устав, отпускала на мгновение – и снова хватала, еще крепче.
Дюйм за дюймом шли они по водосточному желобу, пользуясь редкими минутами затишья. Падение было равносильно смерти. Они уже не переставляли ноги, а лишь двигали, не отрывая ступней от желоба: сперва правую, потом, на то же расстояние, левую. Медленно.
Когда Чессеру осталось идти не более ярда, он ощутил желание ринуться вперед, уцепиться за что попало, спастись. Он сдержался, боясь, что Марен от неожиданности потеряет равновесие. По-прежнему передвигая ноги, он очутился на другой стороне. Тут же повернулся и протянул руку Марен. Она схватилась, и он притянул ее к себе.
Они стояли рядом, держась друг за дружку.
– Я тебя люблю, – произнес Чессер. Никогда его чувство не было так сильно.
– Я знаю, – откликнулась Марен.
Порыв ветра вернул их к действительности. Они разом опустились на колени и принялись убирать кирпичи.
Открылся коллектор, по которому проходили пять кабелей. Марен при свете фонарика нашла тот, что был маркирован розовым. Удалив оплетку, они обнажили двужильный провод. Чессер пальцами вытянул его подлиннее, схватился рукой и сильно дернул. Провод подался. Чессер выбирал его обеими руками и подавал Марен, а та сматывала. Когда показался конец провода, они увидели рыболовную леску, которую привязал Уотс. Оставалось закрепить шланг.
