— Братствам идея понравится, — одобрила предложение Маргарита. — То, что их кумира с нетерпением ждут в одном из самых знаменитых и почитаемых святилищ Иалумета, будет льстить их самолюбию. К тому же идея дальнего и трудного путешествия Избранника за обретением силы и истинности очень красива и романтична. Она будет легко пленять и разум, и чувства, потому что тогда даже самый заурядный браток почувствует себя сопричастным к чуду героем. Поэтому в то, что Избранному необходимо покинуть Бенолию и посетить место обретения силы, братства поверят. А вслед за ними поверят и все остальные иалуметцы.
— А путь к источнику силы долог и тернист, — добавил Тромм. — Если Избавителя не пристукнут коллегианцы, то он обязательно погибнет на пути к месту обретения истинности. Злокозненные орденцы и прикончат.
— Но они же…
Тромм перебил Маргариту смехом.
— Ты ровным счётом ничего не смыслишь в хорошей военной провокации, уважаемая коллега. Поверь, так или иначе, а прикончат Избавителя всея Иалумета именно орденцы и никто другой.
— Если это обещаешь ты, — сказал Маргарита, — я спокойна.
* * *
Сегодня в кои-то веки выдался короткий день, и директор службы охраны стабильности смог вернуться домой пораньше.
— Пойдём к нам, — предложил он Пассеру. — Чаю выпьем, какой-нибудь новый фильм посмотрим. Малнира обрадуется, ты давно уже к нам не заходил.
— Голова болит фильмы смотреть, — буркнул Пассер. — Чай до самых ушей булькает. Ты бы ещё бутерброды предложил. Ну и денёк выдался, даром, что короткий. Даже в столовую сходить некогда было. Ладно ещё, отлить успевали.
— Что верно, то верно. Тогда предлагаю шашлыки в саду, красное вино и тихий осенний вечер. Идёшь?
— Иду.
…Малнира встретила их в малом холле. Рядом с ней — Ринайя Тиайлис, садовница из оранжереи, молоденькая наурисна. Наряжена в новёхонькое и очень дорогое платье из белого ларма, туфли стильные, макияж изысканный. Украшения выбраны с умом: изумрудные диадема и ожерелье замечательно подчёркивают глубину и цвет глаз. Выглядит девица настоящей дээрной, но всё равно — садовница она садовница и есть. Плебейка. Как Малнира могла её к себе допустить? И откуда у простой девчонки такая одежда? Одни только туфли стоят всей её зарплаты за три года, если не больше.
— Сегодня День Хризантем, — сказала Малнира. — Главный женский праздник в Иалумете.
— Прости, милая, — покаянно сказал Дронгер. — Забыл. Столько работы было… Я немедленно всё искуплю! Будет и фейерверк, и сладости, и самые лучшие хризантемы Иалумета, и даже…
— Оставь, — перебила Малнира. — Мы ещё до свадьбы договорились, что никогда не станем отмечать ни общих праздников, типа Дня Хризантем, ни семейных дат, вроде дня венчания, потому что ты всё равно не сможешь вовремя вырваться с работы. Вместо них в свободное время будешь устраивать праздники просто так… Но другие люди таких обещаний не давали. Сегодня мне и Ринайе был прислан традиционный для Дня Хризантем подарок — букет цветов, музыкальная открытка и шоколадное ассорти. Заказ делался через космонет в одном и том же недорогом, но приличном магазине Маллиарвы, о достоинствах которого может знать только тот, кто жил в столице хотя бы полгода, потому что по сети их не оценить. Посылка анонимная, но помечена кодом личных сообщений, который знают лишь члены семьи, близкие друзья (Малнира кивнула Пассеру) и принимающий почту референт. В общей сложности десять людей. У нас есть список их имён. И есть один юноша, имя которого не внесено в список, но которому я сама называла код личной почты. Зовут его Винсент Фенг.
У Дронгера качнулся пол под ногами. Пассер схватил его под руку.
— Повтори, что ты сказала! — прохрипел Дронгер.
— Сиятельный господин, — подошла к нему Ринайя, — вы ведь можете по трафику космонета и банковского перевода узнать, где находится отправитель? Во всех детективах так делают. Ведь это не киношная выдумка? Вы правда можете найти Винсента?
— Если следы специально не затирались, то смогу.
— Винсент такого не умеет.
— Долго ли научиться… — ответил Дронгер. — В Бенолии каждый десятый — специалист. У следователей от их мастерства нервная экзема по всем местам.
— Нет-нет, сиятельный господин! Винсент не затирал следы. Если бы он и дальше хотел прятаться, то не стал бы присылать подарки.
Подошла Малнира, обняла Ринайю, а мужу сказала:
— Ну что ты замер, горе лохматое? В контору свою звони!
— Нет, — медленно выговорил Дронгер. — Такой поиск надо делать лично. Я должен вернуться в офис.
— Так возвращайся. И позвони сразу же, как только что-нибудь станет известно.
— Да, — кивнул Дронгер. Из холла он вышел, опираясь на руку Пассера. Голова кружилась как хмельная, на лице — блаженная улыбка.
— Твоя Малнира смотрит на эту плебеечку как на законную сноху, — сказал Пассер. — Платье ей дорогое купила, побрякушки.
— Судя по тому, что Винс дарит Ринайе цветы, скоро она действительно станет нашей снохой.
— И ты согласишься на брак своего наследника с простокровкой?!
— Альберт, если Винсент притащит домой болотную гадюку и скажет, что хочет на ней жениться, я провозглашу её супругой наследника дома Адвиагов.
— Хорошо, что у меня детей нет, — сказал Пассер. — Не нужно творить такие глупости.
— Дурак. С детьми жизнь хлопотная, а без них — муторная. Поверь, я это хорошо знаю.
Пассер только хмыкнул. Адвиаг остановился, посмотрел Пассеру в глаза.
— Альберт, жениться надо только по любви. Как мы с Малнирой. Иначе у тебя никогда по-настоящему не будет ни супруги, ни детей. А без них мужчина уже не мужчина. Да и людь не людь, а так, видимость одна. Так что женись пока не поздно. Найди женщину по сердцу и женись, рожай детей. Но только женщина обязательно должна быть любимой. И плевать на её сословие и приданое. Любовь дороже.
— То-то тебя отец за брак с нищей даарной из дома выгнал и от имени отрешил. Только перед самой смертью и простил. Да и то лишь потому, что ты — единственный потомок прямой линии. — Пассер отрицательно качнул головой: — Нет, Дронгер. Пусть я младший из трёх детей, и родовых прав у меня почти нет, но и своей законной малости я лишаться не хочу.
— Зато личной жизни у тебя совсем нет, даже в самой крохотной малости. Ты можешь перетрахать всех шлюх Иалумета, но настоящей близости так и не узнаешь. В сравнении с ней физиологический секс и плевка не стоит. — Дронгер усмехнулся невесело: — А что касается моего отца… Знаешь, его и отцом-то в полном смысле назвать нельзя. Так, производитель. И мать у меня такая же. Кое-как выродили наследника, нянькам сбросили и забыли. Женились они по семейному сговору, друг друга не любили, а лишь терпели. И меня тоже терпели — как обременительное, но обязательное условие существования. — Дронгер вздохнул. — В детстве я люто завидовал сыну уборщицы. Папашу его почти не знал, он кухонным сантехником был. Зато мамашу встречал едва ли не каждый день… И ненавидел всё их семейство. Добился, чтобы Макаровых уволили и выслали из столицы без права на возвращение. Но они всё равно остались настоящей семьёй, а Кирилл — любимым сыном. А я всю жизнь так и пробыл всего лишь наследником. — Дронгер прикусил губу, отвернулся. — Вот такая гнусная история. А самое паскудное в ней то, что семью Макаровых я до сих пор ненавижу.
— Не ты один, — тихо сказал Пассер. — Не с тобой одним такая история произошла.
Адвиаг внимательно посмотрел на Пассера. Тот кивнул.
— Так со многими было, Дронгер. Почти со всеми. И хватит об этом! Директор, вы собирались вычислить местопребывание Винсента Фенга? Так поторопитесь в контору. Сами знаете, время в таких ситуациях измеряется на секунды. Следов слишком много, чтобы среди них легко было отыскать один.
Адвиаг торопливо пошёл к двери на лётмаршную площадку. На полдороге остановился, посмотрел на Пассера.
— Альберт, если твоя невеста окажется простолюдинкой, от гнева главы семьи я тебя прикрою. Власти директора службы охраны стабильности на это хватит.
Пассер кивнул, пожал ему руку.
= = =
Найлиас кончиками пальцев прикоснулся к пышному букету белых хризантем, перечитал записку.
Для дамы Вашего сердца в знак вечной и глубочайшей благодарности за всё, чему Вы меня научили, за Ваше терпение и доброту.
Неизменно с почтением и уважением.
Гюнтер.
Найлиас вздохнул. Беглый адепт прекрасно знает, что у светозарных рыцарей не может быть никакой дамы сердца, потому что и сердце их, и разум, и даже душа безраздельно отданы Белому Свету. Но Гюнтер пользуется любым поводом напомнить о себе. Хотя при этом уклоняется от личных встреч. Он ждёт только одного — когда бывший учитель скажет: «Я хочу принять братство по Цветущему Лотосу».
