Мы с Расти собрали временных командиров танков и унтер-офицерский состав группы и обрисовали ситуацию. В нашем распоряжении находилась немалая сила: 17 танков, 3 бронемашины и 120 человек, вооруженных винтовками и несколькими «базуками». Мы установили оборонительный периметр в виде круга поперечником около 550 метров, с центром на перекрестке. На западном фланге, откуда ожидалось нападение, мы поставили три «Шермана», эшелонировав их по глубине. Передовой танк был замаскирован за живой изгородью у проселочной дороги, проходившей через разбомбленный днем лес. Второй танк стоял за той же изгородью в 25—30 метрах позади первого и по другую сторону дороги, а третий был отнесен еще на 25—30 метров назад и находился по одну сторону дороги с первым. Вместе они образовывали треугольник, так что, если один из них оказался бы атакован, нападающие попали бы под огонь двух оставшихся. Подобный принцип особенно подчеркивался в училище как соответствующий «идеальной танковой обороне». Экипажам было приказано заранее зарядить пушки осколочными снарядами и открывать огонь по любому танку группы, попавшему в окружение вражеской пехоты. Повредить броню осколки не могли, но на противника они должны были оказать сокрушительное воздействие.
На верхушке тридцатиметровой водонапорной башни, оказавшейся в центре треугольника, мы поставили двоих наблюдателей. Вокруг танков как следует окопалось пятнадцать человек с винтовками. Вдобавок дорога простреливалась четверкой зенитных пулеметов бронемашины М16. Я рассудил, что огневой мощи нам хватит, чтобы разгромить любые силы нападающих.
Подобные же группы из трех танков и пятнадцати стрелков мы разместили по трем остальным направлениям — на север, восток и юг. Пять танков и одна бронемашина остались в мобильном резерве.
Наш штаб разместился на северо-восточном клине, на хорошо укрытой позиции вдали от западного леса. С нами было двое сержантов-механиков; одного мы назначили начальником караула, второго — его помощником. Всем бойцам передали пароль и отзыв, установленные предыдущим приказом по дивизии на эту фазу операции. Через каждые четверть часа между заставами и штабом бегали связные. Радиосвязи с другими подразделениями у нас не было, и в ближайшие 8—10 часов мы могли рассчитывать только на свои силы, но я полагал, что мы распорядились ими совсем неплохо.
Мы с Расти дежурили поочередно; я взял на себя первую вахту, с 20.00 до двух часов ночи. Большую часть времени я провел на командном пункте, беседуя с появляющимися связными. Все было тихо, пока около часа ночи вдали на западной дороге не началась стрельба. Когда я подошел к заставе, меня остановил часовой. Я назвал пароль и, как положено, услышал отзыв.
Сержант — командир заставы сообщил мне, что наблюдатели с водонапорной башни засекли движение в полутора километрах от нас по дороге: с юга по лесной опушке велся редкий пулеметный огонь. Мы знали, что стреляют наши, — огонь велся как из пулеметов винтовочного калибра, так и из крупнокалиберных, но больше из последних. Очевидно, дорогу зачищали части 1‑й пехотной дивизии, чего и следовало ожидать по словам генерала Уаймена. Предположив, что генерал известил командование 1‑й пехотной о нашем местонахождении, я приказал сержанту ни в коем случае не открывать огонь по нашим солдатам, но остерегаться немцев, которые могли отступить в нашу сторону, выходя из боя.
Редкая стрельба продолжалась всю ночь и утихла с рассветом, когда 1‑я пехотная дивизия, миновав западную окраину Мобежа, двинулась на север, к Монсу. К моему облегчению, немцы так и не атаковали нас — должно быть, увидали танки на гребне холма и посчитали наши силы слишком большими.
Согласно приказу генерала Уаймена мы должны были двинуться дальше по маршруту в 9.00, если не поступит иных указаний. Я скомандовал Расти построить колонну, и мы двинулись в Монс — вначале наши танки, за ними ремонтный батальон.
Я часто раздумываю, насколько же повлияла наша позиция на том перекрестке на исход боев за Монс. В том сражении был перекрыт последний путь к отступлению для немецких частей в Северной Франции, отходивших к линии Зигфрида. Отходившие из Парижа, из района Па-де-Кале и Нормандии немецкие части все дальше углублялись в воронку с узким горлышком. Наша застава под Мобежем стояла на одной из главных дорог, по которым немцы могли бы обойти Монс и двинуться прямо на Шарлеруа — потому генерал Уаймен и приказал нам готовиться к атаке семи дивизий. Но основные силы 3‑й бронетанковой и отдельные части 1‑й пехотной дивизий оттеснили и блокировали немцев у Монса.
Встречные бои у Монса
В Монсе царила неразбериха. К городу одновременно подошли передовые части нашей 3‑й бронетанковой дивизии и какие-то немецкие подразделения. Час был поздний, и ни одна из сторон не знала месторасположение противника в точности. Был случай, когда наши солдаты захватили дом, только чтобы обнаружить, что верхние его этажи уже заняты немцами. В итоге, столкнувшись с противником на лестнице, наши взяли немцев в плен. В другом случае регулировщик из военной полиции пытался направить на лагерную стоянку одновременно две танковые колонны. В темноте и грохоте он запутался настолько, что остановил одну из колонн, чтобы пропустить в лагерь немецкий танк. Когда наши солдаты поняли, что машина немецкая, а командир ее пытается выбраться из люка, они вскарабкались на броню танка сзади и огрели командира по голове разводным ключом. Остальной экипаж немецкого танка сдался после этого без сопротивления.
Тем временем в ожидании немецкого наступления 3‑я бронетанковая дивизия перекрыла усиленными заставами все въезды в город. Противник обрушился на нас всеми силами. Танки, самоходки, бронемашины, грузовики, артиллерия на гужевой тяге, телеги и всяческие повозки заполнили узкие дороги в отчаянных попытках прорваться из Франции и Бельгии, которых было уже не отстоять, за укрепления линии Зигфрида.
Первые немецкие танки, подъехавшие к заставе, были подбиты и загородили дорогу остальным. Орудия защитников поливали немецкие машины убийственным огнем, многие из них вспыхнули. Немцы бросали машины и пытались отойти в поля за обочинами, но попали под огонь стрелкового оружия пехоты, пулеметов и других танков, вкопанных в землю на обоих флангах застав. Среди отступающих начиналось столпотворение. Нескольким подразделениям удалось, перегруппировавшись, прорваться в город. Другие подтянули тяжелые «Пантеры» и смогли причинить защитникам Монса немалый урон. Пробить лобовую броню «Пантеры» из 76‑мм пушки «Шермана» М4А1 было сложно, но от попаданий снарядов в борт немецкие танки вспыхивали. На одной из застав наш «Шерман» при поддержке пехоты с пулеметами уничтожил, согласно документам, пять тяжелых 170‑мм артиллерийских орудий, одну 88‑мм зенитную пушку и 125 различных грузовиков, бронемашин, легковушек и телег.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
