— Не знаю, — пожала я плечами. — Может, горы денег пообещал или жениться.
— Какие горы, я тебя умоляю, — вскрикнула девка. — По округе мужиков да заезжих — пять-десять монет за ночь, может, соберешь, и то не факт. Горы, говорит! Горы — то в столице. А кто ж меня там ждет-то?
— Это да, — посочувствовала ей, и только потом поняла, кто передо мной.
Ни хрена ж себе! Это что — настоящие шлюхи?! Впервые вижу вблизи продажную девку! И ничего она не страшная, как говорили в магшколе, так, потертая маленько. Ну ведь и не от хорошей жизни же!
— А жениться все обещают, — видимо, увидав во мне готового послушать о несчастной судьбинушке человека, добавила с натугой она. Наверное, все-таки нелегко Ада удерживать. — Пока не кончили! А потом фьють, — все, кроме мужчины, с грустью проследили в направлении этого «фьють», — и поминай, как звали. Хотя и как зовут их, бесов, мне без разницы! А этот, — взгляд на Ада, — вообще ничего не предлагал. Потому что алкаш!
Я посмотрела на алкаша и кивнула. Да, до такого допиться даже я не сумею, желудок не выдержит.
— А что предлагал-то?
— Ничего не предлагал! Только в комнату поднялись — завалился спать и захрапел! Я к нему, главное, с ласками — а он только губами причмокивает и какую-то деву зовет.
— Кого? — удивилась я.
— Деву, говорю! Ручищи свои протягивает, обниматься лезет, медведь неотесанный!
— Во делааа, — покачала головой.
— А потом вообще… обзываться начал!
— Это он может.
— Вот-вот! Ведьмой назвал! Представляешь! Меня! …Любимой, правда. Но разве так можно? Я, конечно, путана, но женщина как-никак!
Я слушала причитания какой-никакой, а женщины, и диву давалась. Во всех смыслах этого слова. Не знаю теперь, радоваться, что он чуть ли не в любви мне признался — что очевидно, и, не скрою, очуметь, как приятно — или переживать, что промазал слегонца.
Молодое сердечко ведьмочки екнуло: неужели это правда? И я действительно ему небезразлична? Но им незачем врать, верно? Значит, даже в пьяном бреду он зовет — меня, и хочет видеть рядом — меня?!
Чувство, доселе неведомое, расплылось в груди патокой, и улыбка на моем лице появилась сама собой.
— Кстати, а ты-то кто? — запоздало уточнила девка и все же уронила его, услышав мое равнодушное:
— Жена.
Ад мешком с картошкой свалился в пыль, но него не обратили внимания. Зато смотрели на меня, причем, с опаской. И я решила добить:
— И ведьма, кстати, да. Приятно познакомиться: Ева Зарай.
Руки, правда, протягивать не стала, мало ли что она своими ладонями хватала.
— Ты, это… — разговорчивая попятилась, увлекая за собой словно немую подругу, голос вдруг задрожал: — Ты имей в виду, у нас с ним ничего не было.
— Совсем? — уточнила.
— Вообще! И тащить пришлось еще вот. Только время зря потратила.
— Что, и заплатить не успел?
— Да мне это… не надо, не было ж ничего. Боги свидетели, — она посмотрела на звездное небо, будто ища там поддержки. — Ой, прости!
— За что? — не поняла я.
— Что Богов поминаю… Ой, прости! — девка вздрогнула и прижала руку к губам. — Мы пойдем, ладно? Пожалуйста…
Ого, вот это я крутая, такой страх в людей вселяю! У второй аж подбородок трясется, вот-вот разрыдается.
Я зарделась и взмахнула ладонью:
— Валите! — и, когда те понеслись прочь, подобрав и без того коротенькие, чуть ниже коленей, юбки, перевела взор на супружника: — Так, значит, шлюхи? Этого я тебе не забуду!
А у самой в душе так тепло-тепло, что хоть яйца бей и омлет жарь.
ГЛАВА 40. Танцующие звезды
Ева
Я доставила Ада в спальню, разумеется, не своими ручками, а при помощи магии, и свалила на кровать. Не слишком аккуратно, если честно. Не уверена насчет косяка, но из-за угла стола в гостиной точно синяк останется. Ну и ладно, это еще мало за то, что он, оказывается, по бабам гуляет, пока я важнейшие вопросы решаю!
— Так, здесь явно понадобится заклятие быстрого отрезвления, — пробормотала, стоя над своим невменько. — Пу-пу-пу, как же там было-то?
Походила по комнате, попрыгала, даже попыталась встать на голову — вдруг кровь прильет к уму и все само появится? Но, хоть убей, а выудить из памяти заветные слова не получалось. Только чуть не грохнулась, когда волосы залезли в рот и стало тяжело дышать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вообще лезла одна абракадабра, не имеющая отношения к нужной магии. Что за напасть?!
— Ладно, не беда!
Я сбегала в комнату, распотрошила комод, но нашла-таки пару листиков и карандаш. Надеюсь, Фрея быстро сообразит, и не будет задавать лишних вопросов.
— Только не затупи!
«Капец, вы там развлекаетесь! Только не говори, что твой нажрался, как скотина, и у него снова не встает! А я тебе говорила, что ты поспешила с замужеством! Расслабься, в этом заклятии все просто…»
— Обожаю тебя, детка! — прошептала я, и истратила последний найденный листок на признание в чувствах.
В ответ пришло саркастичное «И я тебя, курочка!». Посмеявшись, понеслась обратно. Ад даже позы не сменил, так и валяясь на спине и широко раскинув ноги и руки. Интересно, что ему там снится? С такой блаженной улыбкой лежит, будто ограбил всех зажиточных жителей королевства.
Пробормотав, что надо, села на кровать в ожидании, когда магия подействует. И, о чудо, вернее, да, простая магия — мужчина резко распахнул глаза, уставившись в побеленный потолок.
— Привет. Опохмелишься? — спросила с издевкой и помахала рукой.
В следующую секунду мир перевернулся. Я оказалась прижата к кровати, придавленная мужским телом. М-да уж, от перегара никакое заклятие не поможет.
— Ева!
— Неужто память отшибло? — я нахмурилась. — Что, побочка что ли?
— Моя ведьмочка… — хрипло прошептал он. — Это правда ты?!
— Да я, кому ж тут быть-то? — поняв, что с памятью все в порядке, призналась скромно и тут же вскинулась: — А что, хотел видеть под собой ту кудрявую шлюху?!
— Что? О, нет, Ева, я… — наконец, он додумался оглядеться. — Я дома?!
— Прикинь! Добро пожаловать!
— Но как?
— О, поблагодари тех красоток, что притащили твое тело к дому!
— Эээ…
— Вот только «экать» мне тут не надо! Что, потрахушки устраиваешь, пока я наши проблемы улаживаю?!
— Ева…
— Что заладил-то? Между прочим, я разобралась, самостоятельно! Мог бы и похвалить такую молодец! — я завелась, представляя, что бабища все же касалась его где-то. Ругаться было не очень удобно, особенно с условием, что кое-что конкретно врезалось мне в живот, намекая на то, что разговоры бы он сейчас отложил, да и с похмелья особо не мучается. — Спасибо бы хоть сказал, я не знаю. А ты, надо же, как все мужики: по бабам! Жена из дома — мыши в пляс?! Правы были девчонки, нехрен ведьмам замуж выходить, ничего хорошего из этого не получится! Нет же, подумала: а вдруг…
Он слушал молча, не сводя с меня странного взгляда. И что вот пялится, спрашивается?!
Его губы накрыли мои. По инерции закончила предложение, промычав ему окончание фразы прямо в рот, и только потом выдохнула. Он целовал грубо, неистово, проникая языком внутрь сильными толчками, не давая ни отклониться, ни оттолкнуть. Да и не хотелось, положа руку на сердце.
По телу пробежал разряд, как от магфакела, если притронуться к его основанию неосторожно, и тепло, исходящее от его тела, перекинулось и на меня. Он трогал мое лицо, шею, руки опустились на грудь, сжимая, вопреки жесткости поцелуя, нежно и чувственно. Я выгнулась навстречу его ладоням, не думая возражать, и только притянула за плечи еще ближе. Стало очень жарко, платье, несмотря на довольно широкий разрез, начало душить. Надо от него избавиться, срочно!
Неловко просунув руку между нами, сама потянула вверх подол. Ладонь наткнулась на… это то, о чем я думаю?! Ад застонал, толкнувшись в нее своим восставшим хозяйством, не прекращая покрывать поцелуями мои лицо и шею. Он уже пробрался в разрез, лаская пальцами вершинки и одновременно шевеля бедрами. Я так и не убрала ладонь, позволяя ему тереться об нее, чувствуя, какой твердый он там, и, по ощущениям, довольно внушительный. Словно в ответ, внизу живота заныло. Знакомый уже тугой комок начал разрастаться, пульсировать, требуя выхода.
