Тук.
Тиффани сосчитала до трех.
Тук.
Ну что же, сердце билось.
Очень медленно, словно растущий побег, задвигалась одревеневшая рука. С медлительностью ледника она скользнула в карман и вытащила большую карточку с надписью:
Я ни памирла.
Тиффани решила про себя, что спорить не будет. Вместо этого она подоткнула одеяло вокруг старой ведьмы и поплотнее завернулась в свое.
В свете луны она еще раз попыталась сделать запутку. Она наверняка сможет с ее помощью сделать что-нибудь. Возможно, если…
Освещенная луной, она очень, очень осторожно…
Крак!
Яйцо разбилось. Яйца все время разбивались и теперь у нее осталось только одно. Тиффани не рискнула бы взять вместо яйца жука, даже если бы и смогла найти хоть одного. Это было бы слишком жестоко.
Она прижалась спиной к камню и поглядела на черный и серебряный пейзаж. Ее Третий Помысел подумал: «Он не подойдет близко».
Почему?
Она подумала: «Я не совсем понимаю, почему я так уверена. Но я это знаю. Он держится в стороне. Он знает, что со мной госпожа Ветровоск».
Она подумала: «Откуда он может это знать? У него нет своего ума. Он не знает, кто такая госпожа Ветровоск!»
«Подумай», предложил ее Третий Помысел.
Тиффани прислонилась к камню.
Иногда в ее голове было слишком… многолюдно…
И затем было утро и солнечный свет, на ее волосах блестела роса и туман поднимался с земли как дым… а на той скале, где вчера была сова, сидел орел, поедая что-то пушистое. Она могла разглядеть каждое перышко на его крыльях.
Он сглотнул, поглядел на Тифани безумными птичьими глазами и улетел прочь, сделав круг в тумане.
Госпожа Ветровоск снова начала храпеть и, по мнению Тиффани это означало, что она снова в своем теле. Тиффани легонько подтолкнула ее и размеренное хххррррррр внезапно сменилось коротким хрп.
Старая женщина села, откашливаясь, и раздраженно замахала рукой Тиффани, чтобы та передала ей бутылку с чаем. Она не заговорила, пока не выпила половину.
– Ну вы как хотите, но жаренный кролик намного вкуснее, – с трудом проговорила она, возвращая пробку на место. – И без шкуры!
– Вы забрали… позаимствовали орла? – спросила Тиффани.
– Конечно. Не стану же я требовать от бедной совы, чтобы она летала и после рассвета, оглядывая для меня окрестности. Она всю ночь охотилась на полевых мышей и, можешь мне поверить, даже сырой кролик намного вкуснее. Не вздумай есть мышей.
– Не вздумаю, – ответила Тиффани и это было чистой правдой. – Госпожа Ветровоск, по-моему, я знаю, чем занят роитель. Он размышляет.
– А я думала, что у него нет мозгов.
Тиффани предоставила высказываться своим Помыслам.
– Но в нем остался отголосок меня, ведь так? Должен был остаться. И роитель хранит отголоски всех, кем он… был. В нем должна оставаться частичка меня. Я могу чувствовать его и он знает, что я здесь не одна. И он не подходит близко.
– А? И почему же?
– Потому что он боится вас.
– Ха! С чего бы это?
– Потому, – просто ответила Тиффани, – что я вас боюсь. Немножко.
– О, Боги. Ты боишься?
– Боюсь, – повторила Тиффани. – Он сейчас как собака, которую побили, но она не убегает. Он не понимает, что он такого плохого сделал. Но… когда я говорю о роителе… мелькает что-то… какая-то мысль, я ее почти уловила…
Госпожа Ветровоск ничего не сказала. На ее лице появилось отсутствующее выражение.
– Что с вами? – спросила Тиффани.
– Ничего, просто я дала тебе время уловить эту мысль, – ответила госпожа Ветровоск.
– Увы. Она уже пропала. Но… мы ошибаемся в роителе.
– Да? И почему же?
– Потому что… – Тиффани билась над формулировкой. – Я думаю потому, что мы не хотим думать о нем правильным образом. Это как-то связано с… третьим желанием. И я не знаю, что все это означает.
Ведьма ответила:
– Продолжай обдумывать эту мысль. – И затем глянула вдаль и добавила: – К нам гости.
Тиффани понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть то, что заметила госпожа Ветровоск – маленькое темное пятно на краю леса. Оно приближалось, но довольно неуверенно.
Пятно превратилось в Петулию, которая летела в нескольких футах над землей очень медленно и неуверено. Время от времени она спрыгивала с метлы и направляла ручку метлы в правильное направление.
Долетев до Тиффани и госпожи Ветровоск, она снова спрыгнула, торопливо схватила метлу и направила ее на большую скалу. Метла мягко ударилась и повисла в воздухе, пытаясь пролететь сквозь камень.
– Прошу прощения, – отдышавшись сказала Петулия. – Но у меня никак не получается останавливаться и лучше так, чем кидать якорь… ммм.
Она начала было приседать перед госпожой Ветровоск, но вспомнила, что она ведьма, и на полпути попыталась превратить реверанс в поклон – зрелище, за которое стоило заплатить. В результате она застыла в согнутом положении и откуда снизу послышался тонкий голосок:
– Ммм, пожалуйста, помогите? По-моему, Октограмма Тригорья зацепилась за Кисет Девяти Трав…
И все время, пока они распутывали Петулию, разъединяя ее браслеты и ожерелья, госпожа Ветровоск ворчала:
– Игрушки, всего лишь игрушки.
Петулия выпрямилась с покрасневшим лицом. Она увидела, как госпожа Ветровоск смотрит на нее и, торопливо сорвав с себя остроконечную шляпу, выставила ее перед собой. С одной стороны, это было явной демонстрацией почтения, но с другой стороны на вас был направлен двухфутовый острый конец шляпы.
– Ммм… Я зашла навестить мисс Левел, и она сказала мне, что вы отправились в горы искать какое-то ужасное чудовище, – сказала она. – Ммм… Поэтому я подумала, что надо бы проведать, как вы тут.
– Ммм… Очень мило с твоей стороны! – ответила Тиффани, но ее вероломный Второй Помысел подумал: «И что бы ты стала делать, если бы роитель напал на нас?»
Перед внутренним взором Тиффани на мгновение предстала Петулия, стоящая перед взбешенной тварью, но в этом не было ничего уж такого смешного, как она было подумала. Петулия стояла бы перед тварью, дрожа от страха так, что все ее бесполезные амулеты бренчали бы, она почти обезумела бы от страха… но она бы не побежала. Она думала, что здесь может оказаться что-то очень страшное, но тем не менее, прилетела нас проведать.
– Как тебя зовут, моя милая? – спросила госпожа Ветровоск.
– Ммм… Петулия Хрящик, госпожа. Я работаю у Гвинифер Черночепчик.
– У старой Матушки Черночепчик? – сказала госпожа Ветровоск. – Весьма неплохо. Она прекрасно разбирается в свиньях. Ты хорошо поступила, что прилетела сюда.
Петулия нервно поглядела на Тиффани.
– Ммм… Как ты себя чувствуешь? Мисс Левел сказала, что ты… приболела.
– Мне намного лучше, спасибо, – с несчастным видом ответила Тиффани. – Слушай, я очень извиняюсь…
– Ну, ты же была больна, – сказала Петулия.
И вот что еще отличало Петулию. Она всегда старалсь думать о других только самое хорошее. Было в этом что-то тревожное, особенно если вы знали, что это о вас она пытается думать все самое лучшее.
– Вы собираетесь вернуться домой после Проб? – продолжала Петулия.
– Проб? – переспросила Тиффани, вдруг растерявшись.
– Ведьминские Пробы, – пояснила госпожа Ветровск.
– Сегодня, – добавила Петулия.
– Я совсем забыла о них! – сказала Тиффани.
– Я не забыла, – спокойно ответила старая ведьма. – Я никогда не пропускаю Пробы. Не пропустила ни разу за шестьдесят лет. Не окажете ли вы любезность пожилой леди, мисс Хрящик, и не отправитесь ли назад в домик мисс Левел, чтобы передать ей наилучшие пожелания от госпожи Ветровоск и сообщение, что мы направимся прямиком на Пробы? Кстати, как она?
– М… Она жонглировала шарами без помощи рук! – сказала Петулия с изумлением. – И вы знаете? Я видела синего фея! В саду!
– Правда? – сказала Тиффани с упавшим сердцем.
– Да! Он был двольно грязный, должна сказать. И когда я спросила у него, правда ли он фея, он сказал… ммм… «я фея большой, вонючей, ужасно колючей, жгучей крапивы из Страны Колокольчиков» и он назвал меня «отвраткой». Ты не знаешь, что это значит?
Тиффани взглянула в круглое личико, взирающее на нее с надеждой. Она было открыло рот, чтобы ответить: «Это слово означает того, кто любит фей», но вовремя остановилась. Это было бы нечестным. Тиффани вздохнула.
– Петулия, ты видела Нак Мак Фигла, – ответила она. – Они вроде фей, но не такие милашки. Мне очень жаль. Они хорошие… Ну, более или менее… но они совсем не милашки. И «отвратка» что-то вроде ругательства. Хотя я не думаю, что какое-то особенно плохое.
Выражение лица Петулии какое-то время не менялось, наконец она сказала:
– Значит это все-таки был фея?
– Да. Технически.
Круглое румянное лицо улыбнулось.
– Хорошо, а я-то удивлялась, потому что он, ммм… ну знаешь… писал прямо на садового гномика мисс Левел?
