— Паркуйся где угодно, — сказала я в отчаянии.
— Негде. Стоянка переполнена под завязку.
— Тогда подъезжай к самому входу. Быстро! — скомандовала Алана.
Экс подогнал машину к входу в клуб. Марчелла первой вылезла с заднего сиденья.
— Не беспокойся, детка, — сказала она мне. — Чем позже, тем эффектнее появление.
Я уже дошла до такого состояния, что вообще не понимала, зачем я тут оказалась.
— Что я тут делаю? Антонио не чета мне.
Алана обернулась и схватила меня за руки:
— Перестань дергаться, подруга! Там в клубе сидит замечательный экземпляр мужчины, и он ждет тебя. Быстренько двигай туда и прибери его к рукам, пока какая-нибудь девица не опередила тебя!
Она отрезала мне путь к отступлению. С глубоким вздохом я откинула волосы назад и толкнула дверь.
В клубе было темно, вращающийся цветной прожектор освещал только танцпол, а музыка гремела так, что гарантировала головную боль уже через час. Что я тут делаю? Я не умею вести себя в клубах, особенно на дискотеках, где ценится язык тела, а не слова. Если мне для развития романа придется танцевать, то, пожалуй, лучше бы я сейчас тихо-мирно спала в своей постели в Висконсине.
Я оглядела толпу: в основном очень юные лица, никаких следов пластической хирургии.
— Похоже на студенческую вечеринку, — сказала Алана. — По-моему, большинство колледжей ушли на каникулы.
Кто-то врезался в меня, и я едва не повалилась на стол.
— Где же он? — Паника. — Его здесь нет.
— Еще рано, а помещение огромное. Марчелла пошла посмотреть в другой зал. Мы его найдем.
Не сегодня, подумала я. Глупо с моей стороны было надеяться, что Антонио действительно…
Но он был там и уже проталкивался сквозь толпу, не сводя с меня глаз. Позади маячила Марчелла, она махала мне рукой, указывая на него и широко улыбаясь. Нашла!
Я чуть не задохнулась. Он улыбался и смотрел на меня с таким восхищением, словно я была самой удивительной драгоценностью, какую ему доводилось видеть.
— Хили! Ты пришла. Я так рад, что ты здесь. Хочешь потанцевать? — С этими словами он взял меня за руку, притянул к себе и поцеловал в обе щеки.
— Пока нет, — едва выговорила я.
— Ну и ладно. У меня столик в соседнем зале, там потише. Твои друзья присоединятся к нам?
Я стряхнула с себя наваждение и оглянулась, ища их взглядом. Алана уже разговаривала и танцевала медленный танец с каким-то парнем. Марчелла стояла с Тревором и Ксавье у дверей, но, когда я привлекла ее внимание, сделала движение губами «пока» и помахала мне рукой.
— Мы можем и потом к ним подойти, — сказала я Антонио, а он обнял меня за плечи и повел вверх по лестнице за баром.
В соседнем зале стояли темные деревянные столы, разделенные перегородками, — идеальные условия для тех, кто хочет пообщаться. Антонио затмевал для меня все, и я почти ничего и никого не замечала вокруг. От его прикосновений я загоралась, от его улыбки — просто слепла. Пока мы шли через зал, я чувствовала, что все смотрят на нас — Антонио со своей девушкой. Пара. Антонио Лопес и Хейли Старретт.
Хейли Старретт-Лопес. Хейли Лопес? Нет… Хейли Старретт-Лопес.
Наша кабинка была в темном уголке. Он пропустил меня вперед и сам скользнул рядом на сиденье, естественным жестом уронив мне руку на колено.
— Будешь пить шерри? — спросил он. — Здесь оно очень приличное. Лучшие сорта производят у нас на родине, но я знаю, что мало кто из американцев способен оценить его сладкий богатый аромат.
Я ответила, что шерри — замечательное вино. Он по-прежнему держал руку на моем бедре, и мне ужасно хотелось, чтобы эта рука двинулась поглубже и вверх по моей ноге. Меня поразило собственное нетерпение, но я действительно хотела близости с Антонио, хотела, чтобы это начало поскорее закончилось, и мы могли бы перейти к менее напряженной и более естественной стадии нашего романа.
Мы поболтали о сериале: об операторах, сценаристах, о новой буфетчице. Антонио немного рассказал о своей семье в Аргентине, о том, как начинал в качестве фотомодели в рекламе крема для бритья. Еще он говорил о вездесущих фоторепортерах и добавил, что Гемптон — это настоящее осиное гнездо назойливых представителей массмедиа. Но больше всего он любил фанатов, преданных и любящих поклонников «мыльных опер».
Я развлекла его рассказом о своих родителях, художниках-отшельниках на Среднем Западе. Я решила скрыть некоторые факты: ему ни к чему было знать, что «искусство», которым занимались мои родители, — это варенье из ежевики.
Когда разговор слегка замедлился, он повернулся ко мне и положил голову мне на плечо.
— Ах, Хили, — сказал он таким голосом, что сердце мое затрепетало. — Я должен тебе признаться. — Он поднял голову и посмотрел мне прямо в лицо своими глазами с поволокой.
Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— В чем? — спросила я, чуть не плача.
— Ты такая красивая, — сказал он. — Я так хочу тебя. — С этими словами он просунул руку в вырез блузки и обхватил ладонью мою грудь.
Я чуть не задохнулась от прикосновения его теплой ладони, такого интимного и неожиданного, что оно пробудило во мне глубокую и нежную страсть. Он припал к моим губам в долгом поцелуе, слегка покусывая их и поглаживая мою грудь, словно определяя ее размер. Со вздохом я прижала ладонь к его джинсам и с удовлетворением оценила напрягшийся член. Да, он действительно хотел меня. Я почувствовала возбуждение. Мне не доводилось заниматься любовью со знаменитостями, и его слава словно окрашивала все происходящее в особые цвета.
Он расстегнул еще одну пуговицу на моей блузке и припал губами к моей груди, посасывая сосок. Я испугалась было, что кто-нибудь увидит нас, но свет был такой тусклый, мы сидели в темном уголке, и вообще было так хорошо, что я закрыла глаза и перестала беспокоиться. От груди он снова вернулся к моим губам, и мы бурно целовались и ласкали друг друга, и он расстегнул джинсы, чтобы я тоже могла прикоснуться к нему. Я принялась исследовать предоставленную расстегнутыми джинсами территорию, скользя рукой сверху вниз по твердому гладкому члену.
— Это так… — он с силой втянул воздух сквозь стиснутые зубы, полузакрыв глаза, — так приятно, когда ты касаешься меня. — Он приподнял бедра, и его напрягшийся член буквально высунулся наружу из брюк.
Значит, Антонио тоже обошелся сегодня без нижнего белья. Он предполагал что-то в этом роде. Это соображение добавило мне уверенности. Он хотел заняться со мной любовью. Антонио Лопес действительно хотел меня. Одна мысль об этом довела меня почти до оргазма.
