– Думаю, что да. Он хотел заслужить их одобрение, но, по-моему, так и не получил его. Они были очень заняты…
Энни вспомнила о намерении Джейка проводить как можно больше времени с Маделин.
– Джейк практически жил у нас, когда был подростком, – продолжала Сьюзен. – Он всегда был очень серьезным молодым человеком. Во всем стремился добиться наивысшего результата. Рейчел была на него в этом плане похожа.
– Она тоже была адвокатом?
– Нет, экономистом. Рейчел была очень прагматичной личностью. Она считала, что юриспруденция – это не ее, так как много всяких уловок и ходов. – Сьюзен улыбнулась. – Пожалуй, я не знала никого другого, кто еще в подростковом возрасте так распланировал свою жизнь. Она знала, когда и чего должна достичь. И достигала.
– Она, видимо, была незаурядной личностью. Сьюзен кивнула, тяжело сморгнув:
– Рейчел была очень целеустремленной. Теперь мне кажется, что она чувствовала, что ей отпущено мало времени. – Несмотря на усилия Сьюзен сдержать слезы, две слезинки покатились по ее щекам.
Не говоря ни слова, Энни, пересев на диван, погладила ее по плечу. Женщина схватила ее за руку:
– Извините меня, я плачу каждый раз, когда говорю о ней.
– Это вполне естественно, – мягко сказала Энни.
– Мой врач говорит то же самое. – Открыв сумочку, Сьюзен достала носовой платок. – Сразу после случившегося я не могла плакать. Все держала в себе. Мне казалось, что если я дам горю выход, оно разорвет меня.
Сердце Энни переполняли жалость и чувство симпатии.
– Это, должно быть, ужасно.
– Да. Подруга наконец вытащила меня к врачу. Теперь я чувствую себя лучше. – Сьюзен грустно улыбнулась. – Но не всегда. Я плачу по любому поводу.
– Моя бабушка говорила, что выплакаться полезно.
– Правда? Ваша бабушка была мудрой женщиной. Моя бабушка учила мою мать и меня, что леди никогда не должна показывать своих чувств. Она была правильной дамой с Юга. «Леди, – говорила она, – всегда должна быть приятной и сдержанной. Не говоря уже о том, что ухоженной и гостеприимной».
Энни усмехнулась:
– Не забудьте еще добавить: лояльна, храбра и чтобы на нее можно было положиться.
Сьюзен засмеялась:
– Мы говорим о дамах или скаутах?
– Наверное, о тех и других.
– Я не уверена, что бабушке понравилось бы утверждение о храбрости. Это потребовало бы мужества, а оно в те времена не котировалось.
– А я считаю это большим достоинством.
– Я тоже, дорогая. – Женщина улыбнулась. – И должна сказать, что вы им обладаете.
– Вы тоже, иначе не приехали бы сюда.
Они улыбнулись друг другу. Энни показалось, что она знает эту женщину всю свою жизнь.
– Вы бы хотели увидеть Маделин? – спросила она.
– О, очень!
– Тогда пойдемте. Она во дворе.
– О, Том, она такая чудесная! Ты даже не можешь себе представить. – Голос Сьюзен был полон энтузиазма, когда она рассказывала мужу о Маделин. – Она так похожа на Джейка. У нее его темные густые волосы, его карие глаза. А улыбка! Да при виде ее изюм может из булок выскочить.
Том нахмурился. Он сидел за своим столом красного дерева и барабанил по нему кончиком карандаша. Он был откровенно недоволен.
– У меня просто в голове не укладывается, как ты могла к ней поехать.
Настроение у Сьюзен испортилось.
– Почему нет? Это ребенок Джейка.
– Ребенок, тайно зачатый женщиной, которую он никогда не видел.
– Да, но ребенок-то не виноват. И Энни во всей этой путанице виновата не больше, чем Джейк. Вся ответственность лежит на враче.
– Черт побери, Сьюзен, какая разница, кто виноват? Важно лишь то, что это ошибка. А ты все еще больше усложняешь, стараясь сделать эту незнакомку и ее ребенка чуть ли не членом нашей семьи.
– Это не ошибка, это ребенок.
– Ты упряма, как трактор.
– А ты рассуждаешь как осел.
Том вытаращил глаза. Сьюзен испуганно прижала руку ко рту. Впервые в жизни она сказала такое.
Ее муж сжал губы, на шее у него запульсировала жилка.
– Думаю, что ты не это хотела сказать. – Он сжал в руке карандаш. – Та Сьюзен, которую я знаю, так не разговаривает. Ты говоришь как моя мать после того, как приняла слишком много таблеток.
– Антидепрессанты действуют иначе, чем транквилизаторы, которые пила твоя мать, – ответила Сьюзен. – Они, наоборот, помогают людям мыслить более ясно.
Том скривил губы:
– Значит, поразмыслив, ты сознательно назвала меня ослом?
– Я не сказала, что ты осел. Я сказала, что ты рассуждаешь, как осел. И уж если продолжать эту тему, то ты и ведешь себя соответственно.
– Хватит, Сьюзен.
– Да, я тоже так думаю.
Поднявшись со стула, Сьюзен стремительно вышла из его офиса и прошла в холл. Она почти пересекла его, когда столкнулась с высокой блондинкой, шедшей ей навстречу. Та уронила сумочку.
– О, простите. – Сьюзен, наклонившись, помогла женщине собрать все, что высыпалось из сумки. – Мне надо было смотреть перед собой. – Сьюзен подобрала с ковра губную помаду, золотой брелок для ключей и жвачку для свежести дыхания. Она протянула их женщине, длинные волосы которой закрывали лицо. – Ну вот, – сказала Сьюзен, – по-моему, это все. Хотя подождите, около вашей ноги еще что-то валяется.
Она подняла яркий пластиковый пакетик. Протягивая его женщине, Сьюзен поняла, что это две упаковки презервативов. Сьюзен почувствовала, что краснеет.
– Извините, – еще раз пробормотала она.
Блондинка бросила презервативы в сумочку, затем выпрямилась и откинула с лица волосы. Сьюзен показалось, что в лицо ей выплеснули стакан ледяной воды.
Это была Келли – та женщина из аэропорта, которую она видела с Томом. На ней был огненно-красный костюм с короткой юбкой и приталенным жакетом, и она выглядела как пять огнетушителей. У Сьюзен сжалось горло, как под петлей палача, но воспитание и многолетняя тренировка помогли ей улыбнуться.
– Келли, как приятно снова встретиться с вами.
– Да. – Келли защелкнула сумочку и повесила ее на плечо.
– Извините, что я налетела на вас.
– Пустяки, – натянуто улыбнулась Келли.
– Вы… вы к Тому?
– Да. – Келли поправила волосы, затем передвинула в центр декольте кулон в форме сердца. – Нам надо обсудить важные деловые вопросы.
«Держу пари, что очень надо. И две упаковки презервативов крайне необходимы». Сьюзен почувствовала тошноту.
– Том говорил мне, что вы работаете вместе.
– Да.
Женщина больше ничего не добавила. Глаза ее были холодными и враждебными.
Между ними повисла тягостная и напряженная тишина.
– Что ж, – наконец сумела выговорить Сьюзен. – Мне пора.
– Да. – Не сказав больше ни слова, блондинка повернулась и, покачивая стройными бедрами, пошла дальше.
