мин калибром сто двадцать миллиметров. Также из стрелкового оружия было обстреляно поселение Александровка. Запрос режима тишины по линии совместного центра контроля и координации Ильгазская сторона проигнорировала.
Снова смена видеоряда. Теперь на экране красовался мужик лет пятидесяти в военной форме со знаками различия полковника и мага десятой ступени. Внизу появилась надпись «Официальный представитель управления народной полиции РМГ, Эдуард Расубин».
— Генеральный штаб вооруженных сил Ильгаза подготовил план, уже, который скоро будет утвержден на заседании совета безопасности Ильгаза, о вторжении на территорию Рузальского магического государства, — уверенно и твердо вещал Расубин. — Они подводят сюда дополнительные части и соединения. Воинские. Которые находятся в глубине Ильгаза. Они сюда, уже, начинают доставлять диверсионные группы, которые должны работать в городской черте. В принципе, Ильгаз под лозунгами мира готовится к реальной войне.
На этом не очень уверенно закончившего свою фразу представителя убрали, и на его место вернулся Золотов. Кратко подвел итог и сообщил о том, что на данный момент никакой эвакуации среди мониторинговой миссии ОДСБ замечено не было. Снова смена кадра и теперь на нас смотрела та же самая ведущая из студии.
—… В Костовской области сегодня отмечают годовщину освобождения от сахунско-нацистских захватчиков. Именно там был впервые развенчан миф о непобедимости нацистов….
Дальше ведущая и остальные репортеры стали вспоминать, как девяносто четыре года назад КНМ воевала против нацистов во время третьей мировой войны, акцентируя внимание на военных действиях при освобождении Костовской области. После воспоминаний перешли к другим новостям. Рассказали, как проходят крупнейшие совместные военные учения Шульзара и Лузарда на полигонах соседнего и дружественного нам государства Лузард. Сам Лузард, кстати говоря, граничил не только с Империей, но и с Ильгазом. Так что если Ильгаз все же решится на дурость и захочет силой вернуть РМГ, его ждет ответ не только со стороны нашей империи, но и со стороны наших союзников. А закончили новости красочной историей о рождении тигрят в столичном зоопарке. В общем, все как всегда. Ничего особо нового.
— Чего только этим ильгазовцам не сидится на попе ровно? — недовольно буркнул Самойлов. — Всё им неймётся.
— Возможно потому, что территория РМГ по факту их? — иронично возразил Громов.
— Была их, — многозначительно уточнил Самойлов. — Теперь это независимое государство. Пора бы это наконец осознать. Живущие там люди уже никогда и ни за что не согласятся вернуться в Ильгаз.
Слушая этот вялотекущий разговор, я снова поменял позу. Кажется, я начинал понимать слова Громова насчет «пережить» скуку. Как же все-таки неудобно находиться в консервной банке без возможности из нее выбраться. Постоянно кажется, что любая поза неудобна. Руки и ноги затекали, а еще жутко чесалась спина. Хорошо хоть у данного костюмчика есть функция, решающая данную проблему. То есть спинку мне чем-то там почесали. Вот только легче от этого не стало. Желание снять броню и вздохнуть свободно крепло с каждой минутой. Жесть. Надо срочно отвлечься, а то я так долго не выдержу.
— РМГ существует, только пока мы продолжаем оказывать им помощь, — весомо вмешался в разговор Вольнов. — Слишком не равны силы.
— Да это и так понятно, — поморщился Самойлов. — Одного понять не могу. Чего император тянет? Признал бы уже их независимость, и делу конец. Поставили бы туда свою военную базу и все. Ильгазу ничего не осталось бы, как признать факт самостоятельности РМГ.
— Гриша, Гриша, — осуждающе покачал головой Вольнов. — Вот вроде бы опытный офицер, разумный человек, а иногда такую хрень сморозишь, что хоть стой, хоть падай.
— Да? — возмутился Самойлов. — Чего это вдруг? Как по мне, так все предельно ясно.
— Нельзя признать РМГ без последствий, — усмехнулся Громов. — Наши западные и южные «друзья» тут же поднимут вопль со своей «супер озабоченностью» и новыми санкциями. А оно нам надо? У нас как бы и своих проблем хватает.
— Я не совсем то имел в виду, — Вольнов перевел насмешливый взгляд на Громова. — Признать РМГ рано или поздно, но придется. Мы не станем бросать своих людей на произвол судьбы и под танки с магами Ильгаза. Вопрос только во времени и своевременности. И что-то мне подсказывает, что наш император не дурак и прекрасно знает, что делает.
— Думаешь, кто-то в Ильгазе боится передислокации наших войск? — скептически посмотрел в ответ Громов. — Они же прекрасно понимают, что мы никогда сами первыми не нападем.
— Не важно, что по данному поводу думают в Ильгазе, — весомо произнес Вольнов. — Важно, что думают их «союзники» на юге и западе. И вот они как раз серьезно так испугались нашей армии. Так что сейчас идеальный момент.
— Идеальный момент для чего? — удивленно произнес Самойлов.
— Ну вот смотрите, — хитро прищурился Вольнов. — Они сейчас перепуганы скоплением наших войск на границе. Все боятся войны. При этом вроде как ни к селу ни к городу в Думе сегодня проголосовали об обращении к императору. Точнее, единогласно поддержали официальный запрос с просьбой к Императору о признании РМГ. А теперь смотрите за руками. — Вольнов при этом оживленно начал жестикулировать. — Угроза есть? Есть. Мировые лидеры чуть ли не каждый день гостят на приемах у Шутина. И все с одной и той же просьбой. Мол, война не нужна никому. И вот Император получает просьбу от Думы и делает вид, что думает над данным предложением. А после спокойно делает встречное. Мол, мы признаем РМГ, отводим войска и все такое, и вешает на одного из мировых лидеров флаг решившего кризис. В итоге, все довольны. Войны нет. Лидеры кричат о победе, а мы получаем официально признанный РМГ, который уже официально поддерживаем деньгами и ресурсами. Мы конечно получим какие-то новые санкции, но они будут чисто для проформы. Вот вам и конечный результат.
— Вряд ли Ильгаз будет доволен подобным исходом, — покачал головой неуверенно Громов.
— Да кто их вообще будет слушать? — хмыкнул Самойлов. — Там все равно все их правительство — марионетки Онгарда. Как в Бушиктоне решат, так и будет. Заткнутся как миленькие.
— Скорее всего, так и будет, — одобрительно кивнул Вольнов. — Но главное, Гриша, заметь. Император добьется результата малой кровью. Разве это плохо?
— Ну так-то оно конечно хорошо, — неуверенно произнес Самойлов. — Но зачем было ждать столько лет? Раньше, что ли, нельзя было все провернуть?
— Эх, Гриша, Гриша, — снова покачал головой Вольнов. — Для подобных решений нужно сначала почву подготовить. Заручиться союзными договоренностями. Да и не так-то просто скармливать дезу врагу и при этом умудриться его серьезно напугать.
— Ну так-то да. В этом Шутин молодец, — задумчиво согласился Самойлов. — И ведь главное, ничего опасного не сделал. Так. Чисто совместил трое учений и все. Сразу что запад, что юг обосрались. Ну че сказать? Крутой перец у нас Император. Но все равно. Долго он что-то тянул с этой темой.
— Важно, не как долго он все делал, а конечный результат, — увесисто произнес Вольнов. — Как только мы признаем РМГ, так сразу же военный путь решения проблемы у Ильгаза пропадет навсегда. Нападать на нашего официального союзника они не смогут, ибо мы сможем официально ввести войска на защиту РМГ. Как говорится, шах и мат.
— Звучит у тебя все просто, — усмехнулся Громов. — Но не держи ты других за дураков. Я вот лично не уверен, что Онгард так просто проглотит такой пинок под зад.
— А куда они денутся? — довольно развел руками Вольнов. — Выхода у них нет. Нефиг было поднимать истерию насчет наших учений. Сами, как говорится, подарили «ключик» императору. Хотели запугать новое правительство Сахунов, а в итоге запугали на ровном месте весь мир. Молодец Шутин, что сразу раскусил их игру и пошел дальше.
— Я бы не спешил с выводами, — осуждающе покачал головой Громов. — Там тоже не за просто так деньги платят разведке. Да и политики не дураки. Это ты думаешь, что они в итоге согласятся пойти на уступки и дадут признать РМГ без серьезных последствий. А что, если нет? Что, если и они продолжат играть на повышение ставок? Что тогда? Идти реальной войной на Ильгаз? Мы же все понимаем, что это полный бред? У нас сейчас нет ни сил, ни возможности вести подобную войну. Для нашей страны — это смерть. Или я не прав?
— Ты прав во всем, но не совсем, — с превосходством покивал головой
