Кстати, считается, что и река Тобол, и город Тобольск являются свидетельством того, что именно здесь некоторое время обитал народ Фувал (Тубал-Тобол), последовавший вслед за скифами-саками на запад.
Теперь сложно сказать, что вызвало столкновение саков и массагетов. Но точно известно, что часть саков не ушла из Центральной Азии. Все саки делились на три племени: саки-хаомаварга (варящие дурманящий напиток хаому; отсюда современное словечко «сварганить» — сварить, сготовить — со специфическим «наркотическим» оттенком); саки-тиграхауда (носящие остроконечную шапку, похожую на фригийский колпак — память о малоазийской родине); саки-парадрайя (проживающие за морем). Видимо, последние и были теми саками, которые отступили под напором массагетов «за море» — на северное побережье Аральско-Каспийского моря.
Судьба оставшихся была незавидна. Конечно, у них были еще «взлеты», когда саки совместно с массагетами побеждали персов и македонцев, основали Парфянское царство (вождь сакского племени парнов Аршак стал основателем парфянской династии Аршакидов{311}). Весьма вероятно, что Будда был из сакского рода (его титул Шакья-муни означает «сакский мудрец»). Но саки неуклонно шли к ассимиляции с другими народами. Быть может, не последнюю роль здесь сыграл и полюбившийся им наркотик — хаома.
Уже в VI–V вв. до Р.Х. часть саков после неудачных войн (был взят в плен царь саков-тиграхауда) признает власть персов и воюет в составе персидской армии во время греко-персидских войн. Во II в. до Р.Х. саков изгнали из родных приаральских мест вторгшиеся с востока юэчжи (еще одно арийское племя, долгое время жившее в северо-западном Китае). Саки пытались переселиться в Парфянское царство, но были отброшены в кровопролитных сражениях в Афганистан и Северную Индию, где к I в. по Р.Х. растворились в местных народах. В индийских источниках II в. по Р.Х. «шаки» упоминаются как «выродившиеся воины» «Манусмрити»). Сейчас от них остались лишь голубоглазые блондины-африди (пуштунское племя) в Афганистане.
Глава 28
ПОХОД В РОДНЫЕ ПАЛЕСТИНЫ
Совсем иной, как ясно из вышесказанного, была судьба саков-парадрайя, превратившихся в скифов и ставших вскоре «потрясателями» Азии. И сразу возникает вопрос: а как удалось скифам, побежденным массагетами, разгромить киммерийцев? Ведь те тысячу лет жили на Северном Кавказе, и, судя по всему, не теряли времени даром: и много столетий спустя местные народы вспоминали их как «богатырей», «исполинов», «героев» (груз. «гмири») и даже «кумиров»-божков, которым надо поклоняться (в угро-финском языке сохранилось слово «kumartaa» — «кланяться», «поклоняться», отсюда же и кимры, этноним и топоним, часто встречающийся как в Европе, так и в России). В общем, народ был авторитетный, умеющий заставить себя уважать.
И здесь также не последнюю роль сыграли климатические изменения, о которых уже говорилось. Весь предыдущий период своего существования киммерийцы жили в непосредственной близости от ледника: огромного северного, и меньшего, кавказского. Обитали в полуземлянках (что само по себе говорит о нежарком климате), занимались земледелием и отгонным скотоводством. И вдруг в начале I тысячелетия до Р.Х. становится заметно теплее, земледелие приходит в упадок, а самим холоднолюбивым жителям Прикубанья (по одной из версий, киммерийцы означает «зимние») приходится перестраивать свою жизнь и становиться скотоводами-кочевниками. Не все могут иметь табуны коней и отары овец. Поэтому неудивительно, что в том споре «царей и народа», о котором упоминает Геродот, народ захотел покинуть ставшую бесплодной, с точки зрения землепашца, землю. Цари же и прочие «новые» киммерийцы, успевшие перестроиться и заиметь движимое имущество в виде табунов и отар, хотели сохранить родные степи вместо трудного отступления по Кавказским горам, в которых их скот передох бы от бескормицы. В общем, в результате спора «могилу царей» можно было увидеть у реки Тираса. (Кстати, едва ли это мог быть античный Днестр, это не соответствует ни месту обитания, ни маршруту отступления киммерийцев.)
У киммерийцев, как у вновь испеченных кочевников не было ни навыка, ни опыта конной войны. Наверняка сыграла свою роль и длительная географическая изоляция от остального мира. Так что «исполинами» и «героями» они были для маленьких горных племен, а перед катафрактами скифской конницы, обладающей передовыми приемами военного искусства, недоступными остальным народам, у которых конница все еще использовалась как подсобный род войск, киммерийцы не устояли. Они бежали без боя, перебив собственных племенных царьков и оставив скифам свои зеленые пастбища.
Около 715 г. до Р.Х. киммерийцы вторглись в Урарту, а оттуда ударили в тыл фригийским войскам царя Мидаса, сражавшегося с ассирийцами за Каркемиш (как видим, этот город и пятьсот лет спустя после хеттов оставался важным стратегическим пунктом). Мидас вынужден был отступить. В результате фригийско-киммерийской войны киммерийцы сумели закрепиться в центральной Анатолии, на Каппадокийском нагорье, откуда совершали набеги на Фригию, Урарту и Ассирию. Но в 680 г. до Р.Х. ассирийская армия вторглась в Малую Азию и разгромила кочевников. Киммерийский вождь Теушпа погиб в бою, а сами киммерийцы превратились в наемников, служивших за деньги. В 675 г. Урарту, создав военную коалицию, в которой участвовала также Ассирия, разгромила Фригию, отдав ее на поток и разграбление киммерийцам.
Гибель Фригийского царства привела к усилению Урарту в Восточной Анатолии и нового государства — Лидии — на западе Малоазийского полуострова. И в это же время в Азии появляется новая сила: с севера, вдоль западного побережья Каспийского моря, пришли скифы.
Принято считать, что они «преследовали киммерийцев», но пришли в Азию другим путем. «Известно также, — пишет Геродот, — что скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю…»{312} Однако разница почти в полвека между вторжениями киммерийцев и скифов и сам маршрут скифов заставляют усомниться в том, что последние так уж стремились догнать первых. Эти пятьдесят лет скифы могли потратить на то, чтобы на завоеванных предгорьях Кавказа вырастить воинов и лошадей для армии.
С 670–х гг. до Р.Х. скифы превратились в один из решающих факторов большой азиатской политики, а в 50–х гг. VII в. до Р.Х. под предводительством царя Мадая, воспользовавшись войной между Вавилоном и Ассирией, захватили Мидию. И только следующий удар они нанесли по врагам-киммерийцам, разгромив и истребив их на своей исторической родине — в Каппадокии-Хеттии. Это спасло Западную Анатолию от постоянной киммерийской угрозы и позволило Лидии стать одним из великих азиатских государств. Совершили скифы и поход на Египет. В Палестине фараон Псамметих встретил их с просьбой не нападать на его страну и откупился богатыми дарами. Скифский воинский лагерь расположился у стен Дамаска, откуда скифы собирали дань со всего Ближнего Востока.
Разгром Ассирии коалицией, в которой не последнюю роль играло Скифское царство (на территории современного Азербайджана), привело к усилению Мидии, которая не только освободилась от скифской зависимости, но и подчинила себе Урарту. Однако вскоре мидийцы решили разделаться с опасными соседями и уничтожить скифов.
Как говорит Геродот, «28 лет владычествовали скифы в Азии и своей наглостью и бесчинством привели все там в полное расстройство. Ведь, помимо того, что они собирали с каждого народа установленную дань, скифы еще разъезжали по стране и грабили все, что попадалось. Тогда Киаксар (мидийский царь. — В.М.) и мидяне пригласили однажды множество скифов в гости, напоили их допьяна и перебили»{313}. Это произошло, скорее всего, в 591 г. до Р.Х.
Может быть, цель и оправдывает средства, но средства эти не делают мидянам чести. Презрев закон гостеприимства, столь чтимый на Востоке, убив у себя в доме союзников, они, похоже, возбудили против себя гнев Божий — при следующем царе Мидия стала добычей персов.
Часть уцелевших скифов ушла назад, на Северный Кавказ, но другие попытались закрепиться в Каппадокии, перейдя под покровительство лидийского царя Алиатта, отца широко известного по поговорке Креза{314}. Эту историю также передает Геродот, и его рассказ несколько по-иному освещает столь печально для скифов закончившуюся мидийскую пирушку.
«Орда мятежных скифов-кочевников переселилась в Мидийскую землю. Царем же мидян в то время был Киаксар, сын Фраотра, внук Деиока. Царь сначала дружественно принял этих скифов, так как они пришли просить убежища, и даже отдал им своих сыновей в обучение искусству стрельбы из лука. Однако по прошествии некоторого времени вышло так, что скифы, которые постоянно занимались охотой и всегда добывали дичь, ничего не убили. Когда они вернулись с пустыми руками, Киаксар (человек, очевидно, вспыльчивый) обошелся с ними весьма сурово и оскорбительно. Получив такое незаслуженное оскорбление от Киаксара, скифы решили разрубить на куски одного из мальчиков, бывших у них в обучении. Затем, выпотрошив, как обычно потрошат дичь, подали на стол Киаксару как охотничью добычу. После этого скифы хотели немедленно бежать в Сарды к Алиатту, сыну Садиатта. Так это и произошло: Киаксар и его гости отведали этого мяса, а скифы отдались под защиту Алиатта.
