— Поехали искать Наина, — сказал Боби Генату и тот, покосившись на молчавшего Фараона, тронул лошадей.
— Не плач, — размазывая по щекам слёзы, вдруг сказал Боби, обращаясь к Фараону, — папа мне говорил, что мужчины не плачут. Найдём мы всех, а колесницы новые построим и тогда им уже не уйти.
От этих слов Фараон очнулся.
— В лагерь, — приказал он Генату.
Всю дорогу он молчал, а когда колесница остановилась у его палатки, переспросил Боби.
— Построим новые колесницы?
Боби утвердительно кивнул головой, а Фараон, сойдя, распорядился: — Правь Генат на берег, ищите его брата.
Завидя колесницу Фараона, солдаты опускались на колено и потом удивлённо провожали её глазами, видя в колеснице маленького мальчонку вместо Великого Фараона.
Весь день искали уцелевших и хоронили мёртвых. От отряда колесниц в тысячу двести человек в живых осталось чуть больше ста. Фараон решил больше не преследовать Моисея и возвращаться в Египет. Сам подохнет в пустыне, — подумал он о внуке. Решили ждать ещё один день и уходить.
Всю ночь Фараону снился его умерший сын. Рам казался весёлым и успокаивал его, говоря, что гибель отряда колесниц не означает гибели всей армии.
— Я, буду тебе хорошим помощником, — сказал Рам правя огненной колесницей. Затем рядом с ним появился Боби, и они вместе умчались, куда то вдаль.
— Видимо ему хорошо там, — подумал Фараон, проснувшись, — жалко только, что я его во сне редко вижу.
Паршивое вчерашнее настроение сменилось на то, когда ему хотелось работать, не покладая рук. А тут ещё доложили, что нашли живого Айса и Фараон, уже зная что, сделает, приказал прислать к нему его и Гената. У Айса были сломаны ноги и через несколько минут его принесли на носилках. При виде Фараона, Айс попытался встать, но Фараона жестом приказал ему сидеть.
Айс стал рассказывать, как его оглушило какой — то телегой.
— Ничего не помню Великий Фараон, — помню воду хлебал, а потом звёзды над головой, когда очнулся. Как очутился на берегу, сколько пролежал, ничего не знаю.
— Мы возвращаемся, — медленно начал говорить Фараон. Вчера нам не повезло, но повезёт завтра. Только это завтра мы должны приближать напряжённым трудом, а не ждать удачи. Ты, Айс, за год должен создать новый отряд колесниц. Я знаю, что это слишком маленький срок для такой большой работы. Но это для ленивых. Ты же должен уложиться в один год.
Он замолчал, ожидая, что ему ответит Айс.
Выслушав Фараона, Айс воспринял его слова как приказ, на который следует отвечать. Он постарался опуститься на колено и видя, что не сможет это сделать, только почтительно склонил голову.
— Я всё сделаю Великий Фараон, — взволнованно проговорил он, — сам себя измучу, солдат измучу, но через год первоклассный отряд колесниц будет готов выполнить любой приказ. Лучше чем Генат мне помощника не найти, — добавил он, понимая, что Фараон не спроста вызвал их двоих.
— Нет Айс, отряд будешь создавать ты, а Генату я хочу поручить другую, более важную работу.
При этих словах Генат опустился на колено, ожидая приказа Фараона.
— Много бед случилось за эти два года, — вместо приказа стал говорить Фараон, — мы потеряли много солдат и приобрели много сирот. Тысячи новых сирот бьются с судьбой каждый день за свою горькую жизнь. Часть из них возьмут к себе родственники, часть храмы, а остальная, большая часть, будет скитаться по Египту приставая к ворам и пополняя их ряды.
Здесь Фараон сделал паузу и взвинтив голос как перед атакой произнёс свой приказ.
— Ты Генат будешь собирать сирот по всему Египту. Ты будешь им отцом и матерью, и ты воспитаешь из них солдат верных Родине и Фараону. Египет в твоём лице должен стать им семьёй и если что не так, если ты обойдёшь заботой хоть одного сироту, то я спрошу с тебя со всей строгостью.
Наступила тишина. Генат молчал, а Фараон, не привыкший, чтобы ему не отвечали, строго смотрел на него.
Вихрь мыслей пронёсся в голове Гената. Он профессиональный солдат и никогда не имел своей семьи. Но, с тех пор, как в его обозе появился Боби, Генат понял, что именно семьи ему не хватало всю его жизнь. Ему не хватало именно детей, которых бы он учил, о которых бы он заботился. Ему не хватало их ласки, их ручек обвивающихся вокруг его шеи и он понял, что, служа в армии, он много потерял и что он всю жизнь тайно от себя мечтал быть отцом. То, о чём говорил Фараон, было не семья, и это будут чужие дети.
— Смогу ли я быть им вместо отца, — спрашивал он себя, а сам уже знал ответ.
— Да, смогу. Я люблю детей, как и все мы не за то, что они свои или чужие, а за то, что они дети.
— Я выполню твой приказ, — хотел по военному громко ответить Генат, но подступивший ком к горлу сделал его слова тихими и прерывистыми.
— Иногда, нас стариков учат уму разуму поступки наших детей, — приказав налить всем вина, продолжил Фараон, — когда я узнал историю побега в армию Боби, когда он успокаивал меня в колеснице, когда ночью я думал, что делать дальше, я отчётливо понял, что будущее Египта принадлежит нашим детям. Сегодня ночью мне стало понятна простая вещь, что пока в Египте существуют пацаны убегающие из дома, что бы защитить свою Родину, Египет непобедим! Наша задача, государства и родителей поставить их на ноги, помочь им понять, где правда, а где ложь и тогда никакой Моисей не сможет их сбить с правильного пути.
Фараон махнул рукой, и по его приказу в шатёр ввели Боби. Сделав несколько шагов вперёд, он как воин встал на колено, ожидая приказа Фараона. По правде сказать, Боби почему-то совсем не боялся Фараона, он казался ему таким же добрым как его отец. Такой же мягкий голос и такие же тёплые глаза.
— Кем ты собираешься быть, — усаживая Боби рядом с собой, спросил его Фараон.
— Не знаю, — чёстно сказал Боби, — я то рыбаком хочу быть, что бы поймать такую рыбу, что бы все удивились, то вот жрецом хотел. Но теперь не хочу. Наин говорит жрецом плохо быть, женится тогда нельзя. А сейчас я решил пойти добровольцем в армию, как Айс. Но я сильно по маманьке соскучился, вот побуду дома, потом женюсь, а тогда и в армию. Наин в армию не пойдёт, — продолжил он. Наин не за что свою Фуидж не оставит и будет жить дома и Айсу понадобиться другой лучник. Возьмёте меня к себе в колесницу? — обратился он к Айсу.
— Возьму! Тебя точно возьму, — ответил серьёзно Айс, а потом, хитро прищурившись, сказал, — только в колеснице место для двоих, куда мы твою жену денем?
Боби на секунду задумался, а потом заключил: — В обозе с Генатом будет ездить.
Все дружно рассмеялись.
— А вот ты вернёшься домой, — опять задал ему вопрос Фараон, — отец выдерет тебя или нет?
— Попытается, — ответил хитро Боби.
— Как это попытается, — удивился Фараон.
— А я всегда, — весело ответил Боби, — когда папа хочет меня побить, бегу к маме прижимаюсь к её ноге и жалобно вою, — маманька, маманька. Она тогда прижимает меня к себе и не даёт бить.
Все опять рассмеялись, а Фараон снял с пальца перстень и подал его Боби.
— Это тебе за твою любовь к Египту мой мальчик. Покажи его отцу и передай, что я приказал тебя не наказывать. Ну, а когда ты вырастешь, этот перстень откроет тебе любую дверь. Я не знаю, кем ты будешь в будущем, но в одном я уверен, что ты будешь хорошим гражданином нашей великой страны. Тут он хлопнул в ладони, и в шатёр внесли доспехи маленького размера.
— Это тебе парадные доспехи, — сказал Фараон, — закрой глаза и не вздумай подсматривать пока тебя не оденут.
Когда слуга затянул все ремешки и Фараон разрешил открыть глаза, то Боби увидел, что Генат и Айс почтительно склонили перед ним головы. На его нагруднике красовался золотой жезл Фараона.
Глава 19.Возвращение
Только теперь, когда армия возвращалась в Мемфис, Наин почувствовал, как он соскучился по Фуидж. Он торопил время и ему казалось, что колонна двигается чересчур медленно, но, тем не менее, с каждым пройденным метром его душа пела в преддверии долгожданной встречи.
Как не уговаривал его Айс остаться служить в его отряде, Наин не согласился. За то короткое время, что он провёл в армии, Наин понял, что служба не для него. Наина не привлекали ни военные походы, ни битвы, где можно прославить своё имя, ни хорошая солдатская плата.
А вот предложение Гената привлекло его, да так, что он почти согласился. Генат предложил ему место учителя в своей военной школе для сирот.
— Ты знаешь Наин, — уговаривал его Генат, — все солдаты неграмотные. Да что солдаты, командиры не знают основ письма и счёта. Было бы здорово научить сирот не только сражаться, но и помочь им познать науки. Согласись только и я улажу всё остальное.
— Зачем солдатам грамота, — спросил Наин, — у них другая задача.
— Какой ты прямо непонятливый Наин. Неужели ты не видишь, что люди уже поняли, что война это большая беда, и я верю, что в ближайшие сто-двести лет они прекратят это бессмысленное и жестокое занятие. Куда тогда пойдут солдаты, а?
