В 30-е годы Жид постепенно приобретает марксистскую политическую ориентацию, а 1932 году восхваляет коммунизм, отчасти потому, что Ленин отменил уголовное Преследование гомосексуализма. Однако поездка в СССР в 1934–1935 годах развеяла его иллюзии. Он яростно боролся с фашизмом во время второй мировой войны в Северной Африке. В 1947 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе за «многочисленные, отличающиеся высокими художественными достоинствами авторские произведения, в которых затрагиваются общечеловеческие проблемы». Однако его книги были запрещены как Ватиканом, так и коммунистами. Постоянный поиск себя наиболее ярко отразился в дневниках Жида, которые он вел почти 60 лет — это своего рода рекорд: более 1 млн. слов, написанных одним из наиболее проницательных умов XX столетия.
Жид значителен не только из-за своего творчества, но и из-за самого факта своего существования: он воплощал не столько литературную, сколько жизненную силу. И как и любая сила, Жид был противоречивым созданием: Жан Поль Сартр считал, что он балансирует между «риском и правилами, законами протестантства и никак не вяжущимся с ними гомосексуализмом, яркой индивидуальностью и пуританской скромностью». Как бы в подтверждение этих слов, определяющих темперамент Жида, на заданный незадолго до его смерти вопрос о наибольших удовольствиях, которые были в жизни, он ответил: «Арабские ночи», Библия, плотские удовольствия и Царство Господне…»
Андре Жид скончался в Париже 19 февраля 1951 года в возрасте 82 лет.
Имена Оскара Уайльда и Андре Жида употребляются вместе не только для демонстрации их отличий, но и потому, что у них было много общего. Обычно Жида воспринимают как искателя сущности человеческой сексуальности: иначе говоря, все его работы вращались вокруг истинной сути самого себя. Уайльд же, наоборот, предпочитал маски, актерство и некую таинственность; он выражал собой социально-конструкционистский подход к пониманию человеческой сущности. Согласно этой концепции, человек — скорее каприз культуры, нежели плод природы. Тот факт, что в моей книге Жид стоит намного ниже Уайльда, вовсе не означает, что я тем самым смещаю центр тяжести в сторону тех представлений о гомосексуальной сущности, которые олицетворял Уайльд.
Это было бы по крайней мере неправильным. Дело просто в том, что Уайльд является чрезвычайно заметной и бросающейся в глаза фигурой в истории гомосексуализма, в то время как Жид — это тот самый рядовой солдат раннего этапа борьбы, без которого не было бы победы. Рядом с Жидом я поставил Марселя Пруста, который в первых десятилетиях нашего века осмелился назвать имя этой любви и тем самым навсегда изменил правила игры.
31. Марсель Пруст
1871–1922
Марсель Пруст родился 10 июля 1871 года в городе Отой во Франции. Его отец был респектабельным врачом, а мать происходила из зажиточной еврейской семьи. С девятилетнего возраста Пруст жестоко страдал от астмы. Счастливые дни, проведенные им в детстве в Йё и в Отое — эти города стали прототипами мифического Комбрэ из его нетленного шедевра, — закончились, и в дальнейшем он проводил каникулы с бабушкой на морских курортах в Нормандии.
В период с 1882 по 1889 год Пруст учился в лицее «Кондорсе» в Париже. Затем двухгодичная служба в армии и учеба в университете в Школе политических наук в Орлеане, где в 1893 году он получил ученую степень по юриспруденции, а в 1895 — по литературе. На него оказали влияние такие философы, как Анри Бергсон и Поль Дежарден, а также историк Альбер Соррель. После окончания университета он стал частым гостем в парижских салонах, совершив восхождение по социальной лестнице от буржуазных салонов мадам Страусе, мадам Обернон и мадам Лемэн до аристократической гостиной сиятельного графа Робера де Монтескье-Фезенака.
Пруст опубликовал свою первую книгу, сборник коротких рассказов под названием «Утехи и дни», в 1896 году. С 1895 по 1899 год он был увлечен написанием «Жана Сореля» и написал почти тысячу страниц этого романа, но через некоторое время окончательно забросил его. Ухудшившееся здоровье и участие в «деле Дрейфуса» стали причиной того, что Пруст разочаровался в ценностях высшего света и порвал с ним. Смерть отца в 1905 году и матери в 1908 году стали для него скорбными событиями, но он наконец получил финансовую независимость и смог сосредоточиться на главном труде своей жизни. В период между 1905 и 1908 годами он прорабатывал разные сюжетные схемы своего грандиозного замысла, но все их отверг. В январе 1909 года, когда он пил чай с черствым бисквитом, в его сознании вдруг мелькнула идея этого знаменитого опыта памяти, символизируемая madeleine cake — аллегорическим образом, легшим в основу романа «В поисках утраченного времени», — или, как это название много лет трактовалось в английском переводе, — «Воспоминания о прошедшем». В июле 1909 года Пруст начал свою усердную работу, и первый черновик был закончен в сентябре 1912 года. Он показал рукопись нескольким редакторам, включая Андре Жида, и все они отвергли ее, поэтому ему самому в 1913 году пришлось финансировать издание первого тома — «В сторону Свана». Он планировал выпустить два следующих тома, но началась первая мировая война и к тому же погиб его личный секретарь и водитель, любовник Альфред Агностелли — он разбился на аэроплане, который подарил ему Пруст.
В 1914 году Андре Жид пересмотрел свое решение и предложил Прусту опубликовать его работу. В 1919 году вышел второй том под названием «Под сенью девушек в цвету». Когда в конце того же года эта книга была удостоена престижной Гонкуровской премии, Пруст неожиданно для себя стал знаменитым. В течение следующих трех лет он опубликовал еще три части романа: «По направлению к Германтам» и части 1 и 2 «Содома и Гоморры».
В это же время Пруст активно участвовал в еще одном небезызвестном проекте — он финансировал гомосексуальный публичный дом, в котором была размещена доставшаяся ему по наследству от родителей мебель, а управляющим стал его юный друг Альбер ле Кузье. Пруст был частым гостем этого заведения, которое стало моделью S/M-борделя Жупьена в романе «В поисках утраченного времени». Биограф Пруста Джордж Пэйнтер с гомофобной снисходительностью так пишет об этом: «В этой содомской преисподней Пруст предавался своему пороку, который начался с любви к людям своего круга (Рейналдо (Ханн) и Люсьеи (Дадо)), затем продолжился платоническим влечением к людям, стоявшим на социальной лестнице выше его (Фенелон, Антуан Бибеско и другие), потом Пруст стал испытывать физическое влечение к людям, стоявшим на социальной лестнице ниже (Ульрих и Агостинелли) и, наконец, это выродилось в полное разочарование во всем и в совокупление в чистом виде с мужчинами-проститутками». Пэйнтер считает, что бичевание закованного в цепи барона де Шарлюса в выдуманном Прустом борделе Жюпьена — «это всего лишь простое описание пережитого самим Прустом мазохистского опыта» в заведении Альбера ле Кузье.
