Сегодня вечером она как раз и решила это сделать.
— Приготовления к погребению понтифика близятся к концу, но сегодня было объявлено, что в Ватикане произошла кража невиданного масштаба. — Торнтон Грэм стоял на площади Святого Петра и читал с телесуфлера. — Ученые из отдела оценки подлинности древностей подтвердили, что украдена величайшая реликвия в мире — Святой Грааль. Подробностей не сообщали, но CNN удалось выяснить, что реликвия, обнаруженная совсем недавно и доставленная в Ватикан одной из наших журналисток, пропала, и была заменена подделкой. Артефакт доставали из сейфа для короткой фотосессии по заказу журнала «Нэшнл Джиогрэфик». Именно тогда и обнаружилась фальсификация. Источник в Ватикане, пожелавший остаться анонимным, сообщил нам, что хотя копию, несомненно, создал мастер, тщательный осмотр выявил фальшивку. Во время первого исследования подлинной Чаши, на стороне, противоположной гравировке, обнаружилась небольшая неровность. В ходе фотосессии префект заметил, что у фотографируемого объекта такого дефекта нет. Фотосессию тут же прервали. В новостях показывали фотографии лишь передней стороны Чаши, той, где находится монограмма «IHS». Считается, что мошенник изготовил копию на основе этих изображений и не знал о существующей неровности. Чаша хранилась в самой защищенной части Вечного города. В настоящее время у следователей нет информации о том, каким образом произошла подмена.
Торнтон повернулся лицом к камере.
— Смотрите подробности о краже Святого Грааля в специальном выпуске «Крупным планом» сегодня, в восемь вечера. Продолжение репортажей о кончине и погребении Папы и о скорых выборах нового понтифика смотрите на нашем канале или зайдите на сайт CNN по адресу: satellitenews-точка-org. С вами был Торнтон Грэм из Ватикана. Теперь вернемся в нью-йоркскую студию и посмотрим остальные новости недели.
Коттен выключила телевизор. Торнтон прекрасно выглядит. Не похоже, что сохнет по ней. И голос совсем не тот, какой должен быть у человека, выпившего шесть рюмок из-за переживаний по поводу их разрыва. Перед объективом Торнтон был в своей стихии. Она покачала головой, встала и бросила пульт на диван.
Вечер был холодный и дождливый. Коттен хотела взять напрокат «Шарлотту Грей» в «Блокбастере», выпить вина и посмотреть фильм, свернувшись под одеялом. Телефон зазвонил, когда она уже стояла в дверях.
— Черт. — Коттен вернулась и посмотрела на высветившийся номер. Мобильник Торнтона.
Она потянулась к трубке, но передумала.
— Нет уж, — прошептала она. Опять мозги будет трахать. Снова, наверное, пьет в баре, ему одиноко или он хочет секса. Или и то и другое. Они и так скоро увидятся.
* * *
— Как дела с Уингейтом, Коттен?
Подняв глаза от блокнота, девушка улыбнулась сидящему рядом научному корреспонденту CNN. Она и еще с десяток репортеров собрались за большим столом на совещание по стратегии канала, которое проводилось каждый понедельник в семь утра.
— Пока довольно интересно. — Коттен взглянула на часы. — Мы все еще ждем Теда?
— Нуда, — отозвался корреспондент. — Похоже, он сначала встречается с Торнтоном — они оба опаздывают.
— Ох уж эти знаменитости. У Торнтона совсем нет чувства времени.
— Так-так, — произнес он. — Что я слышу? Женское презрение?
— Прости.
— Так что там интересного с Уингейтом? — спросил репортер.
— Ну, во-первых, похоже, кто-то пытается его шантажировать.
— Да ладно.
— А во-вторых, у него взрывной характер и низкое мнение о прессе, особенно о CNN.
— Ему придется быстро это пережить, — заметил корреспондент. — Он это здорово скрывает. Сейчас журналисты его обожают. Считают просто душкой.
Коттен пролистала блокнот.
— Меня он точно невзлюбил. Назвал пираньей от прессы.
Подняв глаза, Коттен увидела входящего Теда Кас-сельмана. Он шел ссутулившись, и виду него был измотанный и усталый.
— Доброе утро, — поздоровался Кассельман, обводя всех взглядом. — К несчастью, у меня плохие новости. — Он сел во главе стола, снял очки и продолжил: — Как многие знают, на этой неделе Торнтон был в Риме, освещал смерть Папы и похищение Грааля. Он должен был вылететь вчера, и собирался рассказать нам подробности на сегодняшнем совещании. — Кассельман замолчал, откашлялся и потер лоб. — Торнтон не попал на самолет.
Неудивительно — всю ночь пьянствовал, полумала Коттен.
— Горничная нашла его без сознания на полу в ванной отеля.
У Коттен перехватило дыхание.
— Не может быть, — прошептала она, качая головой, словно хотела стряхнуть слова Теда Кассельмана, желала, чтобы они оказались неправдой.
Кассельман взглянул прямо на нее, в глазах читалось: «Мне так жаль, Коттен».
— Его отвезли в местную больницу, но он умер. Кровоизлияние в мозг.
* * *
Коттен ворвалась в квартиру и застыла у автоответчика. Торнтон оставил сообщение. Она не смогла заставить себя стереть его, как обещала. Но и слушать не стала. Сообщение было все еще в телефоне — кнопка светилась красным. О чем она думала? Что однажды вечером, в приступе самоуничижения, захочет проверить себя и прослушает сообщение, чтобы оценить свою эмоциональную реакцию?
Девушка села к телефону и уставилась на мигающую кнопку.
— Это так похоже на тебя, Торнтон, — произнесла она. — Взял и умер, а я только начала приходить в себя, и уже не тону в твоих эмоциях. — Коттен вытерла слезы. — Черт.
Наконец она нажала кнопку воспроизведения.
«Коттен, это я. Сними трубки. Ты дома?»
Короткая пауза, и он снова заговорил:
«Я надеюсь… меня слышишь. Связь плохая. Коттен, что-то не так. Я… этой историей о похищении Грасигя. Наткнулся… кто-то с большими связями… Это не все… На самом деле, я думаю… верхушка… айсберга».
Голос его, оцифрованный, с металлическими нотками, то и дело затихал, ей было сложно вникать в смысл.
«Меня… опасность… боюсь за свою жизнь. Лечу… я должен… в понедельник утром».
Даже при такой плохой связи Коттен показалось, что в его голосе сквозит неуверенность — то, чего за ним не водилось.
— О господи, — прошептала она. «Кажется, нашел… международные связи. Если что-то случится… все равно люблю тебя». В трубке зашуршало и стихло.
Вводах северной А встралии живет почти невидимый убийца, медуза ируканджи, Carukia barnesi. На ее теле и щупальцах расположены стрекательные клетки, впрыскивающие яд в добычу или неудачливого пловца.
Вначале ожог не очень болезненный. Но затем, через пять или сорок пять минут, жертва начинает испытывать мучительную боль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
