— Это чудесно! — Имоджин шагнула в глубину зала и окинула взглядом экспонаты, которые громоздились в полумраке. — Вы сами привезли все это из Замара?
— Нет. Должен сознаться, что большую часть того, что привез сам, я держу в своей библиотеке. — Маттиас зажег светильник на стене. — Здесь собрано в основном то, что привез в Англию Ратледж после нашей первой экспедиции на Замар. Как вы можете убедиться, его привлекали скорее грандиозные вещи, нежели изящные мелочи.
Имоджин сдернула покрывало с десятифутовой статуи Замариса и невольно зажмурилась, когда обнаружила, что глаза ее находятся на одном уровне с огромными гениталиями бога.
— Я вас понимаю. — Она поспешно отвела взгляд в сторону. — О, я вижу, рука возле предплечья была отломана и затем реставрирована.
— К сожалению, многое из того, что найдено Ратледжем, было повреждено в силу непрофессионально проведенных раскопок. У него не было навыков в этом деле. — Маттиас погладил иззубренный край надбитой колонны. — И потом, его мало интересовали мелочи. Его, интересовали в первую очередь те предметы, которые, по его мнению, можно продать коллекционерам.
— Бедняжка Ратледж. — Имоджин обошла вокруг вазы, высота которой равнялась ее росту. — Такой трагический конец. И все так таинственно.
— Надеюсь, вы не относитесь к числу тех, кто верит, что над Ратледжем висело проклятие.
— Разумеется, нет. Но факт остается фактом; Ратледж не вернулся из последней экспедиции на Замар.
Маттиас положил руку на колонну:
— Нет ничего таинственного в его смерти, Имоджин. Он проявил большую неосторожность при обследовании лабиринта и сломал себе шею, свалившись с каменной лестницы, которую в темноте, должно быть, не заметил. Я обнаружил его в лабиринте.
Имоджин внимательно взглянула на него:
— Должно быть, вы испытали тяжелые чувства.
Холодок пробежал по телу Маттиаса. Он понял, что Имоджин ждет продолжения истории.
— Да, это верно.
Изучающий взгляд Имоджин мгновенно превратился в сочувствующий. Маттиас издал вздох облегчения и направился к большому саркофагу.
— А в каталог внесены все предметы коллекции? — спросила Имоджин, изучая надпись на крышке саркофага.
— Нет. Я единственный, у кого есть достаточно знания и навыка сделать это должным образом, но у меня нет времени, чтобы заняться этим. — «Или желания», — добавил он про себя. Все находящееся в этом помещении имеет отношение к Ратледжу.
Имоджин выпрямилась и взволнованно произнесла:
— Я могла бы это сделать, Маттиас.
— Каталог коллекции? — Он мгновение поколебался. — Верно, могли бы. Было бы интересно услышать мнение И.А.Стоуна об этих экспонатах.
— Как вы считаете, попечители позволят изучить и описать эту коллекцию?
— Они считаются со мной, — сказал Маттиас, — и сделают так, как я им подскажу. Но это будет означать, что вы раскроете свой псевдоним — И.А.Стоун.
Она подумала.
— Вероятно, время для этого пришло, — сказала она и вздохнула. — Но все надо делать по порядку. Я приехала в Лондон, чтобы разобраться с Ваннеком. Я должна довести это дело до конца. Вы подумали над моим новым планом, как втянуть его в партнерство, Маттиас?
— Нет.
— Я не могу больше терять время, сэр. — Она присела на корточки, чтобы осмотреть большую глиняную маску, лежащую на гробе. — Я хочу привести мой новый план в действие как можно скорее. Пока еще никто не догадался, что наша помолвка — фикция.
Маттиас подошел поближе и устремил взор на верх ее шляпы.
— Имоджин, а вам не приходило в голову, что наша помолвка — это вовсе не фикция?
— Прошу прощения? — Она резко выпрямилась. Маттиас быстро отступил назад, чтобы края ее
Шляпы не задели его. Потеряв равновесие, Имоджин протянула вперед руку, пытаясь ухватиться за край саркофага. Вместо этого она схватилась за верхнюю часть вазы и чуть не уронила ее.
— Ой-ой, нет! — вскрикнула Имоджин.
Маттиас успел подхватить вазу. Осторожно поставив ее на место, он повернулся к Имоджин, все еще изумленно смотревшей на него.
— Я, кажется, вас не расслышала, — тихо произнесла она.
— По-моему, мы образуем великолепную пару. — Он привлек ее к себе.
Она схватила его за лацканы пиджака.
— Маттиас, что вы делаете?
— То общее, что нас соединяет, гораздо сильнее и существеннее, чем вся эта чушь. — Он развязал ленты ее шляпы, снял ее и отбросил в сторону.
Она смотрела на его лицо с таким отчаянным выражением, что ему показалось, будто он оказался на краю одного из пяти кругов замарского ада.
— А что… нас соединяет? — спросила она.
— Страсть и Замар. — Он наклонился и поцеловал ее в губы со всей страстью, которая накапливалась и росла в нем последние дни.
Имоджин сдавленно вскрикнула и обняла его за талию. Она прижалась к нему и с готовностью приоткрыла губы. Он почувствовал, какая буря сотрясает ее, в то время как кровь молотом стучала у него в висках.
Он без раздумий ринулся навстречу этой буре. Мягкие женственные бедра Имоджин прижимались к его возбужденной плоти.
— Маттиас, я не пойму, что ты делаешь со мной, — задыхаясь, проговорила она. — Я испытываю какие-то неведомые, удивительные ощущения…
На смену буре пришел холодный дождь, который вдруг погасил огонь в крови. Маттиас оторвал рот от шелковистой кожи.
— Нет, я не возьму тебя таким образом.
— Маттиас, что случилось?
Он обхватил ее лицо ладонями и заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Когда все это кончится, ты станешь обвинять меня в том, что я использовал замарские способы любви и соблазнил тебя.
— Но, Маттиас…
— Я хочу тебя сильнее, чем чего бы то ни было другого. Только свою страсть к Замару я могу сравнить по силе со страстью к тебе. Но если ты не испытываешь ничего подобного по отношению ко мне, я не пойду дальше этих объятий.
— Маттиас, ты испытываешь ко мне те же чувства, что и к Замару?
— Да.
Она замерла в его объятиях. Из-под ее полуприкрытых век он не мог видеть ее глаз… На какое-то мгновение Маттиас решил, что потерял ее. И он знал, который из кругов замарского ада поглотил бы его тогда. Это был пятый круг, в котором человек обречен на тысячу лет одиночества, где ему составляют компанию только фантомы.
Имоджин подняла глаза и встретила его взгляд. На ее лице появилась дрожащая улыбка.
— Я была страшно не права, когда говорила, что ты применяешь замарские способы любви, чтобы соблазнить меня. Я приношу извинения. Я была сердита, потому что объявлением о помолвке ты разрушил мои планы.
— Я знаю.
— Если честно, то обвинять за случившееся в саду я должна только себя. — Она мгновение поколебалась и добавила:
