Недавно Л. В. Милов обратил внимание на наличие в праславянской лексике комплекса терминов (князь, дружина, господин «представитель племенной знати», худоба «бедность», голота «нищета», дань «подать, повинность», беда «нужда, скудость», купец, купля, цена, цята «денежная единица» от латинского centum и др.), ассоциирующихся с ранней государственностью и зарождающимся классовым обществом. Интересно то, что часть таких лексем свойственна не всему славянскому миру, а известна только болгарскому, македонскому, сербохорватскому, словенскому и древнерусскому языкам. Таковы, в частности, социальный термин jьmovitъ в значении «состоятельный, зажиточный», gospoda в собирательном значении «господа», glota «толпа, чернь, сброд». Таким образом, заключает Л. В. Милов, можно говорить о значительном социальном расслоении славянского общества накануне расселения славян на Балканах. Только в старославянском, македонском, сербохорватском и древнерусском языках лексема держава сохранилась в значениях «власть, господство, государство». Лишь болгарскому, сербохорватскому и древнерусскому языкам свойственен термин данник в значении «дающий дань, вассал».[296]
Как показано далее, славянские передвижения, приведшие к формированию раннесредневековых болгар, сербов, хорватов и македонцев, исходили из антского ареала, что дает основание говорить о становлении характеризуемой лексики в среде антов римского времени. В период великой славянской миграции эта терминология из междуречья Днепра и Днестра была разнесена по местностям, где поселились анты и их потомки. Таким образом, следует полагать, что в IV в. антское общество было социально расслоенным и соответствовало зрелым формам военной демократии. Антами было создано раннегосударственное образование, во главе которого стоял вождь, власть которого приобрела наследственный характер.[297]
Археологические материалы Черняховской культуры подкрепляют эти выводы. Исследователи давно обратили внимание на изобилие монет римского времени на всей территории черняховской культуры. Общее число пунктов, в которых были найдены монеты (на поселениях и в составе кладов) превышает 1200. Особая концентрация римских денариев свойственна лесостепной полосе, то есть территории, где в составе полиэтнического населения доминировал славянский этнический компонент. Большое число монет, найденных на поселениях или попавших в клады, характеризуются сильной потертостью, свидетельствуя о том, что они прошли через множество рук. Это важное указание на то, что в среде Черняховского общества имело место внутреннее денежное обращение. В пользу этого говорят и находки «варварских подражаний» римским монетам. Изготовление фальшивых монет было нужно только при использовании их при внутреннем обращении.[298] Результатом внешней торговли являются распространенные в черняховских древностях амфоры, краснолаковая и красноглиняная столовая посуда, изделия из стекла, сосуды из цветных металлов и др. В обмен от Черняховского населения поступали хлебное зерно, рабы, скот, кожи, меха и др.
Исследователи социального развития Черняховского населения пришли к выводу, что общество стояло на грани появления классов и принадлежало к этапу военной демократии. На материалах могильников выявляются захоронения вождей и жрецов, вооруженных дружинников и безынвентарные погребения беднейшего населения.[299]
Очень пёстрым в этническом отношении было черняховское население междуречья Днестра и нижнего Дуная. Фиксируемое здесь значительное число погребений, совершенных по обряду кремации, скорее всего, обусловлено заметным вкладом в генезис Черняховского населения гето-дакийских племен. Проникновение пшеворского населения выявляется по особенностям, свойственным ему. Отчетливо проявляются и элементы сарматского наследия. Властвовали же здесь готы. Это Готия, известная по письменным памятникам IV–V вв. Готы исторических трудов того времени — собирательное обозначение этнически различных племён, подвластных этому германскому племени. Согласно Аммиану Марцеллину (последняя четверть IV в.), готы, устремляясь в битву, «издавали шум на разных языках».[300] Анализ погребальных древностей этого региона показывает, что в разных местностях здесь имели место неоднозначные явления, но все Днестровско-Дунайское междуречье охватил процесс постепенного вытеснения ритуала кремации обрядом трупоположения. Это достаточно хорошо документируется такими полно исследованными могильниками, как Будешты, Тыргшор и Индепенденца.[301] Показательно, что в наиболее поздних Черняховских могильниках Нижнего Подунавья открыты исключительно погребения по обряду ингумации.
Материалы Будештского могильника показывают постепенное увеличение доли трупоположений, ориентированных по направлению запад — восток. На поздней фазе ингумации с западной ориентировкой окончательно вытесняют все иные виды захоронений, в том числе и трупосожжения. В могильнике Индепенденца также наблюдается постепенное возрастание погребений с широтной ориентацией, но обряд захоронения умерших головой на север сохранялся до самого конца функционирования кладбища. Неоднократно высказывалась догадка о распространении трупоположений с западной ориентировкой под воздействием христианской религии. Для Готии это предположение вполне допустимо, но обосновать его фактическими данными пока не удаётся.
Славянский этнический компонент в составе Черняховского населения междуречья нижнего Дуная и Днестра остается неуловимым. О проживании в этом регионе славян в позднеримское время свидетельствуют письменные документы. Римский император Волузиан в результате победы, одержанной в 50-х гг. III в. в Нижнем Подунавье над конгломератом «скифских племен», получил титул «Венедский».[302] Скифами историки того времени называли всех насельников Скифии — Северного Причерноморья. Очевидно, среди них были и венеды-славяне, составлявшие немалую часть населения Днестровско-Дунайского междуречья. Как отмечалось выше, на Певтингеровой карте III в. венеды локализованы рядом с гетами и даками между Дунаем и Днестром. Славяне названы в числе варварского населения левобережья нижнего Дуная (Истра) в связи с нападениями на земли Римской империи в эпоху Геркулия Максимиана (286–305 гг.) в житийном повествовании «Мученичество Орентия и его братьев».[303]
По всей вероятности, славяне проживали в междуречье Днестра и нижнего Дуная чересполосно с готами, гепидами, сарматами и гето-даками. Этнографические особенности каждого из этих этносов здесь в значительной степени снивелировались.[304]
ВЕЛИКАЯ СЛАВЯНСКАЯ МИГРАЦИЯ
Нашествие гуннов
Первые упоминания о гуннах у европейских авторов относятся к середине II в. н. э., когда отдельные группы их проникли в Прикаспийские и Нижневолжские степи и осели там. Во второй половине IV в. огромные полчища гуннов, объединенные в большой племенной союз, начали продвигаться к Юго-Восточной Европе. По пути из Средней Азии к азиатским воинственным племенам в Приуралье и Прикаспии присоединились ранее поселившиеся здесь гунны, а также аланы и угры.
Форсировав около 370 г. Волгу, гунны стремительно продвигаются в Подонье и Предкавказье. Сопротивление донских алано-сарматов было сломлено огромным численным превосходством гуннов. Ираноязычные племена были частично истреблены, частично рассеяны, а некоторые группы их влились в состав гуннских полчищ. Одновременно другая группа гуннов направилась к Западное Причерноморье и, перейдя по льду Керченский пролив, вторглась в Крым. Цветущие города Боспора подверглись опустошительным погромам, их население — массовой резне. Пантикапей из крупного античного города превратился в небольшой поселок, а многие другие города полностью погибли в огне пожарищ.
В 375 г. гунны «внезапным натиском» вторглись в пределы владений готского короля Германариха. Остроготское государственное образование было разгромлено, Германарих покончил жизнь самоубийством. Часть остроготов покорилась гуннам, остальные во главе с Витимиром отошли на запад. Преследуя их, гунны вышли к Днестру, пересекли его и вынудили отступающих отойти к отрогам Карпат. В 376 г. в связи с натиском гуннов значительная часть везеготов с разрешения императора Валента переселилась в Мезию, в пределы Римской империи.
Гуннское нашествие затронуло весь ареал Черняховской культуры (рис. 41). Большая часть Черняховских поселений прекратила существование. Крупные ремесленные центры, снабжавшие своей продукцией черняховское население, оказались полностью разрушенными, прекратилось поступление импортных изделий. Разрушение гуннскими ордами экономики и культуры населения Северного Причерноморья стало концом развития Черняховской культуры. Современник нашествия гуннов Евнапий писал: «Побеждённые скифы были истреблены гуннами, и большинство их погибло: одних ловили и избивали вместе с жёнами и детьми, причем не было предела жестокости при их избиении; другие, собравшись вместе и обратившись в бегство, числом не менее 200 000 самых способных к войне…»[305] Условия жизни населения, оставшегося в лесостепной части Днестровско-Днепровского междуречья, коренным образом изменились — значительный регресс в экономике и культуре был неизбежным.
