— горланил пьяный Мунлайт.
Бородатый обошел барак кругом. С той его стороны, откуда выходили окна комнат, звуки проходящей внутри жизни доносились куда лучше:
Ты берет и я берет,Оба мы зелёные.Ты меня не надерешь,А я тебя тем более…
Да. Раньше он пел другие песни. И не работал на военных. И не набирался из-за того, что Угрюмый ушел и не вернулся. Ведь это ничего не значит. Сам же Мун тоже пропадал все это время.
А у Угрюмого, может, все хорошо. Может, он тоже изменился. Может, он вообще уже давно не Угрюмый.
Все же меняются. Это только на глупых коллективных встречах с людьми, с которыми не виделся по десять лет, принято орать: «Ой, а ты все такой же, ты ничуть не изменился». Если бы никто не менялся, то эти встречи можно было бы продолжать бесконечно. А они обычно себя исчерпывают через пару часов, когда все повспоминали как было и рассказали друг другу вкратце, что произошло за последние десять лет. И все. Точки соприкосновения кончились. Потому что все изменились.
Тот, кто скажет, что есть товарищи, которые не меняются вовсе, либо дурак, либо просто очень плохо разбирается в людях. Но от некоторых изменений некоторых индивидов отчего-то становится горько.
Подморозило. Снег сделался жестким и, ложась на землю, теперь не таял. Благодаря ему вокруг медленно, но верно становилось светлее. Только вдалеке чернел лес и не используемые военными дома.
Снейк посмотрел на светящиеся окна барака. За одним из них бренчала гитара. Может быть, надо было каждому идти своей дорогой? Каждому решать за себя? А они придумали объединить два решения и теперь снова катятся по порочному кругу, который собирались остановить.
Или Зона — это такой лабиринт, из которого нет выхода? Нет, выход есть.
Вот взять и сбежать прямо сейчас, порвать круг. Доказать, что выход есть. Себе, Муну, да кому угодно.
Снейк замер, мысли остановились, как впечатавшийся в стену локомотив. Впереди из-за угла ближайшей избенки выдвинулся знакомый силуэт. Застыл, преграждая дорогу.
— Куда намылился, Змей?
— Гуляю я, Сберкнижечка, — отозвался Снейк.
— Какая я тебе Сберкнижка, — набычился тот, что называл себя Игроком.
— Да, в самом деле, сберкнижка из тебя теперь аннулированная. Башляешь-то не ты.
Снейк вдруг с удивлением заметил, что в отсутствие Муна передергивает его манеру. С седым рядом он не стал бы изгаляться над Игроком, да это было и не обязательно, Мунлайт прекрасно справился бы сам, а сейчас…
Старший лейтенант шагнул вперед и серьезно поглядел на Снейка.
— В общем, так, — сказал с угрозой. — Завязывай прогулку и чеши спать. И этому своему скажи, чтобы вечер народного творчества прекращал. Если через десять минут не будет тихо, ему станет грустно. Это я могу обещать, хоть и не башляю.
4
Утром их разбудил Игрок. Подтянутый, свежий, чисто выбритый, в новой форме с погонами старшего лейтенанта. Даже рожа уже не выглядела такой избитой. Опухоль спала, синяки чуть побледнели, ссадина подзатянулась.
— Старший лейтенант Сберкнижкин, — гадко ухмыльнулся Мунлайт с верхней койки.
— Разговорчики!
— Ой, он еще и командовать придумал, — всплеснул руками Мунлайт. — Вы на него поглядите. Вонючка подрейтузная. Там где-то Федя был, ты вот им покомандуй. Федя! Федя, где ты?
Мунлайт дурашливо свесился вниз головой и оглядел застеленные койки соседей. Феди и Игоря не было, а вместе с ними и еще чего-то не хватало.
— Гитара где? — посерьезнел Мун.
— Изъята, — мстительно разулыбался Игрок.
Мун легко перевернулся и спрыгнул вниз. На нижней койке сидел сонный Снейк.
Седой поглядел на лейтенанта так, словно готовясь двинуть ему в челюсть с другой стороны.
— Сука ты, старшой, — с тихой угрозой произнес Мун.
— Вас генерал ждет. У вас десять минут. Время пошло, — самодовольно отозвался Игрок и вышел.
Генерал ждал не у себя, а в так называемом штабном домике. Понять, на кой нужен был в текущих условиях этот домик и почему бы генералу не гонять всех прочих к себе, Мун не мог. Разве что старый хрен хотел сохранить какое-то личное пространство. Но опять же зачем? Семью сюда не привезешь, если ты только не клиент Кащенко. Шалав генералу здесь взять тоже вроде бы неоткуда.
Старлей взбежал по ступеням и распахнул дверь.
— Вперед.
Снейк напрягся, приказы со стороны старлея его, кажется, особенно раздражали.
— А пошел ты, Сберкнижка, в задницу, — от души послал бородатый и повернулся к Муну. — Ещё всякая шелупонь будет мне приказы отдавать. Не хочу в этом участвовать.
— Точно решил? — прищурился Мунлайт. Змей неопределенно мотнул головой.
— Хорошо, — кивнул Мун, — оставайся.
— Генерал ждет обоих, — жестко произнес Игрок.
— Это я буду обсуждать с генералом. — Голос Муна зазвенел металлом. — А ты, сявка, дорогу показывай.
Лейтенант налился краской. Пальцы стиснули дверную ручку с такой силой, что на мгновение показалось — не выдержит ручка, треснет и отвалится с легким щелчком. Пальцы побелели, но щелчка, разумеется, не последовало.
Мун ухмыльнулся. Лейтенант справился с эмоцией, сохранил выдержку и молча кивнул на вход. Седой прошел мимо как ни в чем не бывало.
— А ты здесь жди, — зло прорычал старлей Снейку и с силой захлопнул дверь.
Темный душный предбанник сменился светлой хорошо проветренной комнатой. Старый хрен сидел за столом и листал какие-то бумажки. Не то в самом деле работал с документами, не то создавал видимость. Мунлайт отчего-то заподозрил второе.
— Здрасьте, на фиг, — сообщил с порога.
Генерал оторвался от своих бумажек и поглядел на старлея и сталкера.
— Второй где? — спросил сухо.
Старлей злорадно поглядел на Мунлайта и кивнул на него: мол, его работа, с него и спрос. Генерал перевел взгляд на седого.
— У меня условие, — тихо и веско сказал Мун.
— Ты уже условия ставишь? — вскинул бровь генерал. — Напоминаю, ты взял аванс.
— Я помню. И от работы не отказываюсь, но Снейка в это попрошу не втягивать.
Лицо генерала сделалось удивленным.
— А на хрен мне его тогда на довольствии держать, если он работать не станет?
— Работать стану я. Этот, — Мун кивнул на Игрока, — со мной договаривался. И подряжался к тебе тоже я, не Снейк. А на довольствии он повисит. Много не съест. Если считаешь иначе, отпусти его прямо сейчас, и всё.
— Вот еще, — фыркнул генерал. — Ладно, допустим. Только у меня требование. Про вчерашний концерт твой я знаю. Так вот, чтобы он был первым и последним. Нечего мне дисциплину гробить. Усек?
— Хорошо, — согласился Мун. — Только скажи своему хорьку, чтобы парням гитару вернул. Должна быть у людей хоть какая-то радость.
Генерал поглядел на сталкера, и тот снова почуял себя так, словно на него смотрели через амбразуру.
— Ладно, верю тебе на слово, — подтвердил общие договоренности генерал. — Старлей, скажи второму, пусть погуляет. И гитару верни потом.
— Слушаюсь, товарищ генерал.
Судя по голосу, Игроку приказ не понравился, но спорить он не осмелился.
— Сейчас, — заупрямился Мун. Генерал стиснул челюсти.
— Детский сад. Верни им балалайку, старлей, и возвращайся, — подытожил он и повернулся к Мунлайту. — Но тебе все это придется отработать.
Мун кивнул. За лейтенантом тихонечко закрылась дверь.
— И ещё, — тихо сказал седой. — Я хочу знать, для чего вам все это надо.
— Что, совесть беспокоит?
— Хочу знать, в чем я участвую.
— Я тебе уже сказал, — не моргнув отозвался генерал.
— Не припомню.
— Нам нужна база внутри Периметра. У вас там свои интересы, у нас свои. Доступно?
— Доступно, — недовольно проворчал Мунлайт.
Все вроде было честно и понятно, но что-то не нравилось. То ли Снейк со своим предвзятым отношением, что на вояк работать нельзя, то ли генерал все же где-то лукавил. Понимания не было, было смутное ускользающее ощущение, что что-то не так.
Генерал встал из-за стола, подошел к стене и отдернул шторку, за какими у иных хозяек прячутся кладовочки. За этой шторкой никаких кладовок не было. Там расположился здоровенный, в полстены, экран, который можно было, бы ожидать увидеть в новомодном офисе в центре крупного города, но никак не здесь.
Седой присвистнул. Генерал принялся колдовать над пристегнутым к панели лэптопом. Экран осветился синим, затем моргнул и высветил общую карту Зоны.
— Начнем с общих моментов.
— Начнем, — кивнул Мун на экран в полстены. — Где ты это дерьмо мамонта достал?
— Вообще-то модель новая и не для массового потребителя, — сердито ответил генерал.
— Я не про панель. Я про карту. На ней темных пятен больше, чем на той, по которой Колумб в Индию плыл.
