стояли ректор Леймар, профессор Найтмар и… Император Иглис Блэр.
— Живы! Слава Богине!
У Леймара из ушей и носа валил дым, у отца на лице была ярость, Найтмар казался спокойным, он держал в руках Кристалл Сумрака.
Теперь понятно, как нас нашли. Наверняка, некромант повесил на камень заклинание слежения, после случившегося в академии.
Все зашли обратно в лабораторию.
Пришлось во всех подробностях рассказывать о наших злоключения, обо всём, что мы узнали и, самое неприятное, о том, как глупо упустили главного преступника.
Отец был способен смотреть картины из памяти других людей, для этого, ему достаточно было взять человека за руку и сосредоточиться. Увидев того, кого мы упустили, Император изменился в лице. Я не помнил, когда я видел отца настолько мрачным.
— Отец? Кто это был?
Все с тревогой смотрели на Иглиса.
Какое-то время он словно решал, надо ли знать всем присутствующим то, что он собирается сказать.
— Это был Фалькон. Мой брат.
— Дядя Фалькон? Он жив? Я думал, он погиб при восстании оборотней много лет назад.
— Я тоже так думал.
— Он не может желать смерти своему брату и племянникам. За что? Я не верю.
— Мне тоже сложно в это поверить. У него всегда был непростой характер. Но, жестоким он не был. Ладно, разберёмся.
— Что теперь будет с виварием? — Спросила Мариэль.
На этот вопрос ответил Леймар.
— Я предлагаю перенести виварий в академию. Некоторые магические существа, возможно, станут фамильярами. Другие, останутся жить в виварии. Отпускать их нельзя — это же магия в чистом виде. Вернуть её законным владельцам, как я понимаю, всё равно не получится.
Последнюю фразу ректор произнес печально и тихо.
— Это хорошая идея, Андре, — сказал Иглис, — Займитесь этим.
— А что будет с отцом? — Тихо спросила Венди, державшая за руку Горгона.
— Я только хотел спасти дочь.
— Я понимаю. Вас удивит, но это по моему приказу мистер Горгон исчез из тюрьмы. Я ожидал, что его захотят использовать против меня. Моё условие было, чтобы Генри исчез, чтобы никто не смог его найти.
— Мне это удавалось весь год, но, я не мог не думать о дочери. Когда я последний раз видел её, она была совсем крошкой.
— Но я думала, у Венди есть родители. — Сказала Мариэль.
— Меня воспитали приемная семья… Отца снова посадят в тюрьму? — В глазах Венди стояли слёзы.
— Нет. Он понес достаточное наказание. Пусть возвращается к своей работе в академии.
— Самый опасный маг в моей академии? — возмутился ректор.
— Наденешь на него антимагический браслет. — Махнул рукой Император.
— Мне не дает покоя еще один вопрос. — Задумчиво вставила Мишелена. — Что произошло с Шаки?
— Он жив, — пожал плечами Найтмар, — его повезли на допрос вместе с остальными.
— Но почему он потерял сознание?
На этот вопрос никто не смог дать ответ.
— Так! А теперь все возвращаются к учебе и к работе! И, если ещё раз Вы подвергните себя опасности, если Вам ещё раз вздумается проводить расследования самостоятельно, разоблачать заговорщиков, ловить преступников… и всё прочее, я всех запру во дворце навечно. Всю компанию! Это ясно?
Все резко заинтересовались узором на паркете. Даже Леймар и Гордон.
Глава 38
Мариэль
Всю следующую неделю мы были заняты обустройством зоо-оранжереи.
Помогали все, в ход шла и магия, и физические силы.
В итоге, в Академии образовалось удивительное место для учебы и отдыха.
А у меня появился новый друг. Это был огненный тигр, именуемый с этих пор Оджи. После того как на его шее появился камень Штиля, он ведёт себя как милый домашний кот: ластится, мурлыкает и норовит запрыгнуть мне на колени, не осознавая, что он слишком большой для этого.
Денни теперь работает в Академии смотрителем зоо-оранжереи. Оказывается, он обладает флоромагией. Благодаря его силе, наш виварий вот уже несколько дней поражает всех буйством цветов и зелени.
Вернувшись к плаванию в море, я стала замечать, что мой магический резерв значительно увеличился. Теперь мне не сложно проводить занятия, я перестала волноваться, что магия быстро закончится.
Когда я уже начала верить, что жизнь вошла в привычное русло, мне приснился этот сон.
В тот вечер мы с Реем долго не спали. Сначала обсуждали, как прошел день. Потом я по большому секрету рассказала ему, что видела как Венди целовалась с Кайо и, что Мишелена собирается пойти на свидание с эльфом-преподавателем.
— Думаешь, мне стоит поговорить с Ашем?
— Рей, я, правда, не знаю. С одной стороны, это не наше дело, они взрослые и должны разобраться сами. С другой стороны, мне кажется, Мишелена сама не очень хочет идти на свидание с другим, и обижается на Аша. Ведь он её истинный. А значит, муж. Как можно игнорировать метку? И чувства?
— Я всё-таки поговорю с ним. — сказал Рей, обнимая меня и целуя куда-то за ухо.
— Ты сногсшибательно пахнешь. Ммм…
Одна его фраза, и внизу живота сжимается и переворачивается острое желание.
Моментально его ладони обретают какую-то болезненную важность. От их неспешных прикосновений становится мучительно сладко, стон вырывается из моей груди, я выгибаю спину и от нетерпения слегка царапаю ногтями его предплечья.
"А как же прелюдия, Мари?" — шепчет Рей.
"К черту!" — От желания мой голос кажется мне чужим.
Он усмехается и входит нежно, но уверенно, поддерживая мои бедра и продолжая целовать шею, а я провожу кончиком языка по его уху, слегка прикусывая.
Мы движемся навстречу, а наша магия, как обычно, переплетается, бежит искрами по венам, и словно питается нашей любовью. Каждый раз я удивляюсь этим невероятным ощущениям, этой необъяснимой силе, которую я чувствую только рядом с ним.
А потом, когда мы засыпаем, уставшие и довольные, мне снится жуткий сон.
Я открываю глаза, Рей всё ещё спит рядом. Осматриваюсь, пытаясь понять, что меня разбудило. В комнате тихо и темно. Зачем-то я встаю и босиком иду в гостиную. На диване, неестественно выпрямив спину, сидит мужчина. Я не удивляюсь, потому что это сон. Он смотрит на меня какое-то время, потом показывает рукой на кресло. Подчиняясь, сажусь напротив.
В моей голове пустота.
"Больше двадцати пяти лет я ждал этого." — Произносит он, не открывая рта. Его голос звучит словно отовсюду, отражаясь от стен и многократно увеличивая силу.
"Чего?"
"Когда я снова встречу ту, которую полюблю так же сильно, как любил её."
"Кого?"
"Уже не важно."
"А что важно?"
"Что теперь у меня есть ты. Ты, пожалуй, ещё женственнее, ещё желаннее, еще красивее, чем она. А я, глупец, думал, таких не бывает."
