неподалеку от места происшествия, оттуда спокойно вышел мужчина без головного убора. На нем была рубашка из атласа, перетянутая старым кавказским поясом. Внимание чекиста привлекли чарыки. Они были такие же, как у преследуемого.
Однако спокойная походка мужчины свела на нет возникшее подозрение. «Разве мало одинаковых чарыков, — подумал чекист, — тут просто совпадение... Но странно другое: ходить без головного убора в этих краях не принято. С чем связано, что выходивший со двора не придерживался такого элементарного обычая?»
Во дворе не было ни единой души. Все обитатели, видимо, на работе: сентябрь — месяц уборки урожая в полях и садах. Чекист свой взор устремил на туалет, находившийся в углу двора... Каракулевая папаха, старый пиджак, хурджины, очки и искусственные усы валялись на нечистотах... Выбежав на улицу, чекист заметил, что человек без головного убора ускоренным шагом идет мимо жителей, собравшихся на месте происшествия. Направляясь за ним, чекист встретил своих товарищей, проверивших другие дворы. Все вместе догнав неизвестного, подошли к нему с обеих сторон:
— У нас без головного убора не ходят, гражданин.
— А у нас, наоборот, все ходят без головных...
— А где это у вас? На берегах Темзы или Босфора? — с издевкой спросил подоспевший Осман.
— Ловко, ловко, Осман...
— Это моя профессия, мистер.
— Как вас, бывшего духовника Ботлихской мечети, приняли в ОГПУ?
— Я такой же духовник, как вы крестьянин из Ленкорана.
Кларк сдался...
Бакинские чекисты решили «побеспокоить» и Шамси-Заде, верного слугу англичанина. Была разоблачена также подрывная деятельность лидеров фирмы «Анатолий Шеркет», Тарлана и связанных с ними представителей капиталистических разведок.
* * *
Халимбекова привели к Рамазанову.
— Когда вы оказались в Турции?
— После разгрома белой армии, — ответил Ахмед.
— С какой целью вы нелегально перебрались из Турции в СССР?
— Чтобы повидаться с родителями.
— Вы говорите неправду. Нам известно, что вы прибыли в Советский Союз по заданию эмигрантской организации «Анатолий Шеркет» для участия в предполагавшемся восстании Гоцинского.
— Да, я действительно нелегально прибыл в Советский Союз по заданию «Анатолий Шеркет».
— Почему скрывали, что являетесь дагестанцем?
— По совету моих хозяев, в том числе, мистера Кларка. Разведка есть разведка. А я, Халимбеков Ахмед, истинный дагестанец, прибыл сюда, чтобы уничтожить своих врагов и, в первую очередь, Мурада Мустафаева, работника вашей ЧК. По вине таких, как он, я потерял свое богатство, родных, родину и очутился на чужбине. Я должен был мстить, — со злостью ответил Ахмед.
— Вот за все это вы и ответите перед судом.
* * *
Лжеимама допрашивали в Ростове.
— Гражданин Гоцинский, — сказал следователь полномочного представительства объединенного государственного политического управления СССР по Северному Кавказу, — при личном обыске у вас обнаружили копию ультиматума от 22 мая 1924 года представителям Советской власти, в которой предлагается большевикам добровольно оставить Кавказ и отступить в Россию. Кто автор этого документа?
— Я, — буркнул Гоцинский, не поднимая головы.
— Кому вы направили его первые экземпляры?
— Первый экземпляр отправил уполномоченному Москвы — начальнику Дагестанского отдела ОГПУ. Он в ответ предлагал мне прекратить войну с Советской властью и явиться добровольно к нему... Другие экземпляры я направил главам всех держав, поддерживающих мое движение.
— На что вы надеялись, идя против Советской власти?
— Думал, что меня поддержат все народы Северного Кавказа, вдохновленные моими идеями, а военную помощь я рассчитывал получить от иностранных государств.
— Какие ваши идеи?
— Мое идейное оружие — это религия, учение ислама. Я использовал их для достижения своей цели. Поэтому народ шел за мной...
— За вами шли отдельные кулацко-мулльские и бандитские элементы, но не рядовые горцы.
— Я хотел дать всем свободу и независимость.
— Вы несли горцам смерть и разорение, но и этим не ограничились, а хотели продать свою родину империалистам.
— Хватит, гражданин следователь, задавайте вопросы. Я готов отвечать по существу.
— Уточните, какую цель вы преследовали?
— Я хотел ликвидировать новую власть и восстановить старый режим, при котором я снова возвратил бы себе свои богатства и командное положение. Для этого я ни перед чем не должен был останавливаться. Для меня родина — это, прежде всего, мои владения, баранта, промыслы, отобранные Советской властью... Поэтому я ненавижу вашу власть...
— Отправить арестованного! — приказал следователь надзирателю.
...14 октября 1925 года в день приведения в исполнение приговора Гоцинский, обращаясь к своему соседу по камере, сказал:
— Мне, правду говоря, нравятся порядки в ОГПУ.
— Чем?
— Со мной Советская власть долго возилась. Сперва Военно-революционный комитет и ВЧК, а затем ГПУ и ОГПУ боролись против меня. Несмотря на то, что я уничтожил сотни людей — сторонников новой власти, Советы уговаривали меня, чтобы я добровольно бросил борьбу. Поэтому, когда я попал к чекистам, думал, что они, по крайней мере, разрубят меня на куски за все то, что я им сделал. Оказывается, я ошибся в них. Очень доволен, что они быстро закончили мое дело и вместо топора по голове, я получу пулю в лоб, — сказал Гоцинский со злобной насмешкой...
* * *
...Кларк метался, как загнанный зверь. Ни одно из предъявленных обвинений он отвергнуть не мог — улики неопровержимы. Оставалось единственное — просить снисхождения.
— Оставьте мне жизнь, — умолял Кларк Рамазанова. — Я искуплю свою вину. Могу выполнить любое ваше поручение.
— В ваших услугах мы не нуждаемся, господин Кларк, — ответил чекист.
— Очень жаль, мне многое известно.
