слышать. Внутри всё переворачивается от его слов.
Я должна что-то ответить, пока он сам себе не решил чего лишнего. А что сказать?
Встала с дивана, сделала пару шагов и замерла у двери нерешительно. Я чувствовала его даже через дверь. Его аура такая сильная, родная и тёплая, с оттенком смертельной тоски, заставляла меня двигаться навстречу. Она невидимой рукой толкала меня вперёд, требуя ответа.
— Октябрь… — промолвила я, и не думая, открыла дверь, даже не помню, как я это сделала.
Он стоял передо мной, такой красивый и родной. Всё как во сне. Его янтарные глаза сверкали огненным вихрем, взгляд жадно впился в меня в ожидании. Сердце в груди затрепетало с такой силой, что я еле устояла на ногах. Он молча сделал шаг вперёд, окутывая меня своими объятьями, разум туманился от его хвойно-шоколадного аромата. Будь он океаном, то утонула бы в его глубине.
— Я пришёл без приглашения, чтобы получить ответ на свой вопрос, — вибрацией по венам прошёл его голос, повышая в крови адреналин.
Ну, зачем всё это? Почему так тянет к нему, если ещё вчера я была уверена, что сердце моё принадлежит Орголиусу? Больно так, словно умираю, но в то же время сладко. Мучительно хорошо стоять в его объятьях, вдыхать манящий аромат, поддаваться этому влечению, будто это последняя встреча.
Отчего-то внутри стояла эта мысль. Она затмила всё вокруг, и мне стало страшно. А если последняя? И то, что я испытываю к нему, больше не повторится? Сознание жадно впитывало каждую секунду рядом с ним.
Он сделал шаг вперёд, всё ещё держа меня в своих объятьях. Захлопнул дверь за собой. Затем ещё шаг. Так, что я оказалась спиной к стене. Он упёрся в неё руками, отпустив меня и внимательно глядя в моё лицо.
— Ты помнишь, что тогда в саду… — начал он.
— Помню, — выдохнула я, чувствуя, что ноги подкашиваются от его взгляда.
— Я хочу знать. Ты должна сказать мне правду, Лина. Ответь мне, откуда эти знаки на твоих руках? — сдерживая дрожь в голосе, твёрдо спросил он, взяв меня за руку.
А я как онемела. Только смотрела в его бесконечно прекрасные глаза, кусая губы в поисках ответа, которого для него нет.
— Если ты мне не скажешь, то мне придётся отправиться за ответом самому. Я узнаю. Я чувствую, что это он. Так скажи же мне, так это или нет?! — его речь была спокойной, практически умоляющей, но в конце он так крикнул, что я рухнула на колени и невольно закрыла лицо руками.
— А что это изменит? — выпалила я, заливаясь слезами.
Он поднял меня, держа за локти и прижав к стене всем телом, жадно поцеловал. Это похоже на сумасшествие. Это был жаркий, обжигающий поцелуй, полный страсти и боли. Я тонула в нём и сгорала.
Отпрянув от моих губ, он запустил руку в мои волосы и жадно вдохнул их аромат. А затем необычно серьёзно посмотрел на меня и сказал:
— Ты любишь его, да?
Это было ужасно. Смотреть в его глаза, жаждущие ответа. Казалось, он сейчас взорвётся от ожидания. Его потряхивало, как одержимого. В его глазах вспыхивало неистовое пламя, которое поглощало мои мысли. Это пламя росло и заполняло пространство вокруг. И в какой-то момент окружило меня со всех сторон. Я стояла в огненном круге, и отовсюду доносились голоса:
Клятва нерушима… клятва священна… помни о клятве…
Связанные огнём… связанные огнём… связанные огнём!
— Ответь мне! — разорвал этот хор, голос Октября, вернув меня в комнату из неизвестности.
— Я не знаю! — выпалила я в сердцах, не выдержав давления.
Он как громом пораженный, застыл. Глаза его потухли, как догоревшие угли. Руки отпустили меня. Стало так холодно.
— Октябрь, я не знаю, — тише прошептала я.
— Как же так, любовь моя? Твоё сердце молчит ко мне? — спросил он, и в глазах его мелькнул умирающий огонёк. Я готова была провалиться сквозь землю, но язык не поворачивается солгать о том, чего я сказать не могу.
— Как раз не молчит. Я не знаю, как тебе объяснить всё что испытываю, — протянула руку вперёд, чтобы дотронуться до его лица, но он остановил её, что у меня от этого жеста чуть не остановилось сердце.
Он смерил меня взглядом, а затем медленно приложил мою руку к своей щеке, и закрыл глаза. Его лицо стало таким белым и холодным, что я не на шутку испугалась. Но губы его зашевелились, тихо сказав:
— Я люблю тебя, Аделина. Моё сердце принадлежит тебе. Ты говоришь, что не знаешь. Но, твоё сердце не может ошибаться. Ты знаешь правду. Так почему же не сказать её, пока не поздно?
Его глаза распахнулись. В них было море эмоций. Он был на пределе, я это чувствовала, но всё равно была не в силах признаться во всём. Мне казалось, он погибнет от этой правды. А этого я допустить не могла. Но и лгать мне не давал внутренний голос. Это был сложный момент, и даже страшный, потому что он многое решал.
— Ты мне очень дорог, Октябрь, — начала я, стараясь подбирать правильные слова, но что-то пошло не так.
Я ощутила, как внезапно надломилась наша связь. Он погас. Глаза его стали темными и печальными, такая глубина в них была бесконечная, что кажется, я услышала внутренний вой. Тревожный вой, который стал реальным. Внезапно возникший в комнате ветер растрепал мои волосы. Волшебные огоньки, освещавшие её, боролись со стихией, отважно мерцая и проигрывая разбушевавшейся стихии.
— Должен остаться один из нас, — сказал он, и скрывшись в вихре, исчез из поля зрения.
— Октябрь! Октябрь! Октябрь… — звала я, много раз, но всё тщетно.
Дрожа от эмоций, выбежала за дверь, не понимая куда бежать, чтобы позвать кого-нибудь. Сообщить о случившемся. Тут был длинный коридор по обе стороны.
— Исгерфер! Айталлири! На помощь, кто-нибудь! — что есть сил, крикнула я, сползая по стене.
Коридор танцевал перед глазами, ноги не слушались. Кто-то подхватил меня под локоть, а затем и вовсе на руки. В ушах стоял шипящий шум. А затем показалось взволнованное лицо Исгерфера.
— Что такое? Что произошло? — усаживая меня на диван, вопрошал он.
Я быстро рассказала ему всё, и он, взяв меня за руку, повёл по коридору в зал, где сидели трое из братьев.
— Парни, у нас проблема! — воскликнул он.
— Орголиус?! — вскочив с места, крикнул Июль.
— Нет, Октябрь! — ответил Исгерфер, всё ещё держа меня за руку и усаживая как немощную на диван.
Апрель, Январь и Июль, внимательно смотрели на нас. Я рассказала им
