17 июня нарком государственной безопасности СССР В. Н. Меркулов направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР сообщение, в котором, ссылаясь на источник, работающий в штабе германской авиации, отмечал:
«1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.
2. В кругах штаба авиации сообщение ТАСС. воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может».
В сообщении говорилось, что объектами налетов германской авиации в первую очередь явятся электростанция «Свирь-3», московские заводы, производящие отдельные части к самолетам (электрооборудование, шарикоподшипники, покрышки), а также авторемонтные мастерские. В военных действиях на стороне Германии может принять активное участие Венгрия.
На препроводительной записке к сообщению Сталин нанес резолюцию: «Т-щу Меркулову. Можете послать ваш “источник” из штаба Герм. авиации к е. матери. Это не “источник”, а дезинформатор. И. Ст.»[104].
Между тем в Главное разведывательное управление продолжали поступать сведения одно тревожнее другого. 19 июня советский резидент в Риме Г. И. Рогатнев получил от ценнейшего агента сообщение: «Германия нападет на СССР в интервале между 20 и 25 июня». Одновременно агент «Брайтенбах» на внеочередной встрече с сотрудником берлинской резидентуры Б. Н. Журавлевым сказал:
«Германия нападет на СССР 22 июня после 3 часов утра»[105]. В тот же день, 19 июня генерал армии Жуков направил командующим войсками приграничных военных округов телеграммы с указанием наркома обороны о выводе фронтовых и армейских управлений на полевые пункты. Командующему Киевским особым военным округом предписывалось к 22 июня вывести управление фронта (Юго-Западного. — Авт.) в Тернополь с соблюдением строжайшей тайны. Фронтовое управление Северо-Западного фронта во главе с командующим Прибалтийским особым военным округом 22–23 июня должно было прибыть в Паневежис, а Западного фронта — в Обуз-Лесна. Одновременно начальник Генштаба поставил задачу в двухнедельный срок отработать вопросы взаимодействия с флотом в соответствии с планом прикрытия.
В целях маскировки аэродромов маршал Тимошенко 19 июня потребовал к 1 июля «засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону». Категорически запрещалось линейное, скученное расположение самолетов, приказывалось обеспечить их рассредоточение, провести к 1 июля маскировку складов, мастерских и парков, организовать к 5 июля в каждом районе авиационного базирования по 8-10 ложных аэродромов с макетами самолетов. К 15 июля предписывалось завершить все работы по маскировке артиллерийских и мотомеханизированных частей [106]. Флоты и флотилии получили предписание о переходе в оперативную готовность № 2.
Сроки, которые определил нарком обороны, показывают, что он не располагал сведениями от советской резидентуры о возможном нападении на Советский Союз в период с 20 по 25 июня. Иначе было бы неразумным ставить такие сроки. Кто же будет засевать аэродромы травами и красить взлетные полосы в условиях, когда противник уже перешел в наступление?
После того, как Сталин узнал о мероприятиях в Прибалтийском Особом военном округе, он вновь устроил очередной разнос Тимошенко и Жукову. В результате начальник Генштаба 20 июня направил командующему войсками округа генерал-полковнику Кузнецову телеграмму с требованием отменить приказ о приведении в боевую готовность системы противовоздушной обороны, так как оно вызывает различные толки и нервирует общественность. В тот же день управление 9-й армии Одесского военного округа было поднято по тревоге и под видом командно-штабных учений к исходу дня развернуло командный пункт в заранее оборудованном на случай войны районе, установив связь с соединениями, включенными в состав армии[107].
Чем быстрее приближалось время, определенное Гитлером для начала операции «Барбаросса», тем тревожнее становились донесения, поступавшие в Генеральный штаб от приграничных военных округов. В 22 часа 21 июня начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа генерал П. С. Кленов сообщил в Генштаб, что немцы закончили строительство мостов через Неман, а гражданскому населению приказали эвакуироваться не менее чем на 20 км от границы, «идут разговоры, что войска получили приказ занять исходное положение для наступления» [108]. Начальник штаба Западного особого военного округа генерал В. Г. Климовских докладывал, что проволочные заграждения немцев, еще днем, стоявшие вдоль границы, к вечеру сняты, а в лесу, расположенном недалеко от границы, слышен шум моторов. Начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал М. А. Пуркаев, сообщил о перебежчике, заявившем, что немецкие «войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня».
В связи с этими тревожными сообщениями нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов сразу же пригласил германского посла Ф. Шуленбурга и заявил ему, что Германия без всякого на то основания с каждым днем ухудшает отношения с СССР. Несмотря на неоднократные протесты советской стороны, немецкие самолеты продолжают вторгаться в ее воздушное пространство. Ходят упорные слухи о предстоящей войне между Советским Союзом и Германией. У советского правительства есть все основания верить этому, потому что германское руководство никак не отреагировало на сообщение ТАСС от 14 июня. Шуленбург пообещал немедленно сообщить о выслушанных им претензиях своему правительству. Однако с его стороны это была лишь обычная дипломатическая отговорка, ибо послу Германии было отлично известно, что войска вермахта приведены в полную боевую готовность и только ждут сигнала, чтобы двинуться на восток.
В то время как Молотов предъявлял претензии Шуленбургу, генерал армии Жуков, получив доклады от начальников штабов приграничных военных округов, немедленно доложил об этом наркому обороны маршалу Тимошенко и Сталину, который вызвал обоих к себе. В Кремль они приехали, имея на руках проект директивы о приведении войск в полную боевую готовность. По указанию Сталина она была тут же доработана и подписана наркомом обороны Тимошенко, начальником Генштаба Жуковым и членом Главного военного совета Г. М. Маленковым. В директиве, адресованной военным советам Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого, Одесского военных округов и в копии — наркому Военно-морского флота, говорилось:
«1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить»[109].
Передача директивы в зашифрованном виде из Генштаба в округа закончилась только в 00 часов 30 минут 22 июня. На ее расшифровку требовалось определенное время. А, ведь была возможность передать в округа ранее установленный сигнал: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.», что заняло бы всего несколько минут.
Раньше всех, в 24 часа 21 июня, в боевую готовность были приведены части 9-й армии Одесского военного округа. И только после этого была получена директива из Москвы. Тогда же политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение создать Южный фронт, управление которого должен был формировать штаб Московского военного округа. Об этом решении командующий округом генерал армии И. В. Тюленев узнал рано утром 22 июня.
В штаб Западного особого военного округа директива поступила в ноль часов 45 минут 22 июня. Через 15 минут командующий округом генерал армии Д. Г. Павлов доложил наркому обороны о том, что в течение последних полутора суток в Сувалкский выступ беспрерывно идут немецкие мотомеханизированные колонны. Маршал Тимошенко посоветовал командующему округом не паниковать, на всякий случай утром собрать штаб, а если будут отдельные провокации — позвонить. Сразу же после разговора с наркомом генерал армии Павлов приказал командующим и начальникам штабов армий привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа и даже недостроенные железобетонные укрепления. Командующие 3, 10 и 4-й армиями и ВВС округа доложили Павлову, что войска и авиация готовы к бою. В 2 часа 25 минут и 2 часа 35 минут директива, полученная из Москвы, была направлена в штабы армий. По сигналу «Гроза» вводился в действие «Красный пакет», в котором находился план прикрытия государственной границы.
