от его громкого голоса.
– Готово! – Гера захлопнул створку, выпрямился и отряхнул брюки. – Теперь можно ложиться спать. Я только умоюсь, – улыбнулся он и вышел из комнаты.
Я пробежала к столу, достала из ящика ручку и, вернувшись в кровать, положила ее под подушку.
Когда он погасил свет и, устроившись рядом, обнял меня, я изо всех сил попыталась унять дрожь, разбившую мое тело. Боялась выдать себя. А в голове хаотично носились разные мысли: измена уже была не так важна по сравнению со страшным преступлением, которое он замышлял.
Все сводилось к тому, что вот-вот случится что-то очень страшное. И как это произойдет, одному богу было известно…
«А если он подожжет занавеску и у меня не будет возможности подобраться к окну? А если подожжет кровать и будет ждать, когда пламя охватит ее полностью, чтобы убедиться, что мне уже точно конец?»
Смесь страха и паники парализовала все внутренние органы, я даже почувствовала, как на руках онемели пальцы.
И больше не смогла оставаться в кровати.
– Ты куда? – приподнявшись, спросил Гера.
– В туалет, – тихо ответила я и прошла по комнате.
Кровать скрипнула, и в следующую секунду я остановилась, услышав его шаги. Замерла, зажмурила глаза, и вздрогнула, когда он внезапно накрыл мои плечи вязаным кардиганом.
– Пойдем, провожу. Там очень темно.
И идея сбежать на машине с треском провалилась.
Через пять минут мы оба вернулись в кровать. Мне ничего не оставалось, как притвориться спящей. Понимала: так просто он меня теперь не отпустит.
Прошло минут десять, как я начала посапывать, но Герман все еще лежал рядом.
Теперь в голову полезли мысли, что я слетела с катушек
«Может, под фразой: «Решить с ней вопрос» было нечто другое? Просто разговор, к примеру…» – с большой надеждой, подумала я.
Мне все еще не верилось, что он способен на такое страшное преступление.
Но уже через пару минут поняла, как сильно в нем ошибалась.
Гера почти беззвучно встал с кровати, его выдал лишь скрип старых пружин, и так же беззвучно прошел по комнате.
Я была накрыта одеялом с головой и, негромко посапывая, следила за ним через маленький просвет: он взял с кресла свои вещи, на цыпочках вышел из комнаты, в коридоре послышался шорох. Спустя пару минут он вернулся уже одетым и… с пустым ведром. Аккуратно положил его на пол, затем что-то достал из кармана брюк и подошел к креслу.
С замиранием сердца наблюдала, как он чиркнул зажигалкой и поднес ее к накидке…
Когда кресло объяло пламенем, Герман повернул голову и задержал на мне взгляд – взгляд, который словно не принадлежал ему: никогда прежде я не видела в глазах мужа столько холода и ненависти…
И он вышел из комнаты.
Под одеялом набрала полную грудь воздуха, прижала к лицу дрожащую руку, соскочила с кровати и бросилась к окну. Понимала: я должна все сделать на одном дыхании. Если сделаю вдох, то уже не выберусь из этой комнаты никогда.
Почти теряя сознание от нехватки воздуха, я с третьего раза попала в дырку и вставила в нее ручку. Окно открылось.
Слава богу, высота первого этажа не стала для меня преградой – я в два счета оказалась на улице и даже находясь в панике догадалась закрыть за собой окно.
Нагнувшись, пробежала вдоль дома и, притормозив у окна коридора, с секунду наблюдала, как Герман держал одной рукой дверь комнаты, а другой – зажимал нос.
Через мгновенье я оказалась у машины. Выглянула, убедилась, что его нет, и еще через одно мгновенье выскочила за калитку.
Знаете, страх блокирует все остальные чувства: на улице было не больше трех градусов, я была босой и в одной сорочке, но не помню, чтобы тогда я чувствовала холод. И когда бежала по дороге через лес, и когда выбежала на трассу.
И только сев в машину пожилого мужчины, который не проехал мимо моих отчаянных криков: «Умоляю, помогите!» я ощутила, как сильно горели мои ступни. Кожа была ледяной, меня трясло как на электрическом стуле.
– Бог ты мой, что с вами? – испуганно смотрел на меня мужчина.
– Прошу вас, отвезите меня в город, – разрыдалась я.
– Позвонить в полицию?
И, не дожидаясь ответа, он вытащил из кармана телефон и набрал короткий номер.
– Вот же а… Связь не ловит! – сжал губы мужчина. – Ну, ничего, сейчас отъедем чуть дальше, там должно быть нормально. – Он торопливо снял с себя куртку, подал ее мне и прибавил скорость.
Задавал мне какие-то вопросы, но я не смогла выдавить ни слова. От шока и холода колотило так, что зубы отбивали чечетку.
Мужчина снова набрал номер и выругался, что все еще не было сети.
– Давайте проедем в полицейский участок. Через пару километров будет отворотка на Ивантеевку, – вдруг сказал он.
– Ивантеевка? – уставилась на него я.
«Точно! Это же дорога на Ивантеевку!»
– Отвезите меня туда, – крикнул я. – Там… там есть деревня в трех километрах от города, в ней живут мои родственники. Я буду вам очень благодарна. – И вцепилась в его руку. – Я заплачу вам, как приедем туда, обещаю.
«Крестная наверняка сейчас дома. Вместе с ней вызовем полицию и поедем обратно к рыбацкому дому. Степанова задержат, потом – посадят. Обязательно посадят. Эта сволочь за все ответит», – стуча зубами, думала я.
Крестная разом побелела, когда увидела меня в одной сорочке на пороге своего дома. Закричала от страха:
– Поля! Ой, ой, – схватилась она за сердце. – Полечка, милая, что с тобой? Почему ты в таком виде?
На крик прибежал ее муж.
Дядя Ваня вылетел на крыльцо в одних семейках и с ружьем наперевес.
Глава 31. Все продается и все покупается
Полина
Когда крестная с трудом уговорила дядю Ваню положить ружье, он накинул куртку и, по пути вынимая из кармана бумажник, спустился к водителю.
– Простите, я не могу остаться до приезда полиции, у меня командировка. Запишите мой номер. Я готов пойти как свидетель, – крикнул мне мужчина.
Крестная записала номер, мы вошли в дом, и там мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, отогреть ноги и только тогда, задыхаясь от слез, я смогла рассказать обо всем, что произошло в рыбацком доме.
– …Потом я открыла окно и выбралась на улицу, – дрожащим голосом закончила я, сжала в руках кружку с горячим чаем и подняла мутный
