ты. Остальных пугает сила смерти. Может быть, когда-нибудь, я встречу ещё одного некроманта, и смогу наладить хотя бы видимость нормальных отношений, но пока у меня просто нет выбора. У той же Марго есть огонь, который сглаживает негатив соприкосновения с другим даром, а то и вовсе выжигает его. А у меня есть только смерть, вообще никакой альтернативы.
— Как-то это всё неправильно, — я снова лег в свою любимую позу. — Так не должно быть.
— Но так получилось, — Ирина встала, покопалась в сумке и вытащила яблоко. — Если ты действительно сильно хочешь есть, то вот. — И она протянула яблоко мне. Видя, что я не собираюсь вставать, она хмыкнула, села рядом со мной и надкусила огромное темно-красное, сочное яблоко. — Если не хочешь, я его сама съем.
— Эй, отдай, ты мне его сначала предложила, — я попытался схватить фрукт, но эта ведьмочка со смехом спрятала руку за спину. Я сел попытался достать яблоко, но в итоге прижал её к себе. — У тебя вот тут сок, — пальцем дотронулся до её губы. — К демонам всё, — обхватив голову Иры обеими руками, я уже собрался её поцеловать, но тут же отпустил, потому что меня скрутил спазм в животе.
— Что с тобой? — она быстро пришла в себя и с тревогой посмотрела на меня.
— Кажется, я понял, почему Паразит не стал жрать ту колбасу, её, скорее всего, на стол бросили, чтобы выбросить, — простонал я, сгибаясь пополам.
— Какую колбасу? — недоуменно спросила Ира, но я только махнул рукой и ринулся к той самой второй двери, ведущей в уборную.
Ну а дальше, на двое суток из трех я сменил порт приписки и буквально поселился в туалете. Третьи сутки я приходил в себя, а Ирина отпаивала меня куриным бульоном. Из купе я не выходил до сегодняшнего ужина. Только тогда я сумел нормально поесть, да ещё и пирожков с собой набрал. Чтобы было чем позавтракать. В этой ситуации был всего лишь один большой плюс — недоеденная Паразитом колбаса помогла сохранить относительную дистанцию между мной и Леймановой. Если мы больше не будем находиться на расстоянии вытянутой руки друг от друга, то я могу надеяться на то, что сумею сдержаться и не наделать глупостей. Правда, нам ещё домой возвращаться. Но об этом я заставил себя не думать.
* * *
Я почувствовал, что кто-то подкрадывается, стряхнул с себя остатки сна и слега приоткрыл глаза, глядя через ресницы. Один из тех парней, уже начал протягивать руку, чтобы залезть в мою сумку. Мне даже стало интересно, чем же он хочет поживиться: ну не моими же запасными трусами в самом деле.
Очень осторожно, надо отдать ему должное, парень открыл сумку и сунул руку внутрь. Он вообще действовал весьма аккуратно: пролез по салону настолько тихо, что не потревожил ни водителя, ни сопящую пожилую пару.
— А-а-у-у, — внезапный дикий крик заставил меня распахнуть глаза, а водителя нажать на тормоз.
— Мяу-у-у-у, — вторил воплю парня кошачий вой.
Этот неудачник, которому я хотел всего лишь сломать руку, вскочил на ноги, прижимая к груди окровавленную конечность. Следом из сумки высунулась голова Паразита. Судя по характеру ранений, парень шарился в сумке и наткнулся на чешира, который от неожиданности перепугался и цапнул его за руку, прокусив ладонь насквозь.
— Что это тут делается? — водитель: невысокий коренастый мужичок, с роскошными усами выскочил из-за руля и ринулся в салон. — Ах ты, гаденыш, по чужим сумкам промышлять на моём транспорте удумал? — и он выхватил из-за спины монтировку. — Вот я тебя! Вышвырну сейчас, пешком через лес пойдешь, — продолжал орать водитель, замахиваясь на воришку.
— Не надо пешком, — чуть не плача парень увернулся от удара.
— Ты чего пытался найти? — я же решил удовлетворить своё любопытство. — Не знаешь, что ли, что почти у всех представителей кланов наличных денег с собой не бывает? — Судя по всему, действительно не знал. — Мы по-другому расплачиваемся. И в сумке, кроме моего белья, был только кот. Или ты просто извращенец, и полез всё-таки за трусами? — и тут мой взгляд упал на одного черного представителя кошачьей породы, который с задумчивым видом пережевывал пирог. — Ах, ты, паразит, такой!
Я вскочил на ноги, но тут Паразит сглотнул остатки, посмотрел на меня как на вошь и исчез.
— Ои итить твою налево, — я повернулся к водителю, который, вытаращив глаза, смотрел на то место, откуда только что исчез кот. — Вон оно как бывает, — и, опустив монтировку, он пошел к своему месту.
Автобус дернулся и снова поехал, воришка где-то спрятался, а я с досадой закрыл сумку и сел на своё место.
— А разве коты едят пирожки? — задумчиво спросила Ира, глядя на сумку.
— Судя по всему, едят. Кстати, поздравляю, мы остались без завтрака, — я глянул в окно, но, увидев в нем лишь темноту и мельтешащие тени, сел прямо.
— Может быть, Паразит просто таким образом что-то хочет тебе сказать? — предположила Ирина.
— Он хочет, чтобы ему вернули Назара Борисовича, который не даёт бедному котику скопытиться, и кормит того отборнейшей бужениной, без сала, — саркастично ответил я. — Проблема в том, что я пока не могу вернуть Назара Борисовича, он ещё не выздоровел до конца. Вот только Паразиту на подобные нюансы, похоже, плевать и он начал выражать протесты. — Ирина ничего не сказала, лишь быстро взглянула на меня, и отвернулась. Её отец заседал в Совете, и она могла знать, что произошло в нашем доме.
— Нелюбино! — автобус остановился и в салоне снова зажегся свет. Пожилая пара встрепенулась, и подалась на выход, перед этим расплатившись с водителем.
Когда они вышли, дверь закрылась, свет погас и автобус снова поехал по проселочной дороге, которая всё больше и больше углублялась в лес.
Я уже снова хотел было задремать, но тут в салоне заметно посветлело, и до моего слуха донесся тонкий, больше похожий на комариный писк свист. Что-то мне это напоминает, что-то знакомое. Я невольно нахмурился, и повернулся к Ирине, которая наморщила лоб и, похоже, тоже пыталась что-то вспомнить.
— Ох ты ж, что за ночка, — заорал водитель, — все твари активизировались. Давненько такого не было. Держитесь, ребятушки! — и автобус словно скакнул вперёд и понёсся, гремя всеми своими металлическими костями. — Не подведи родимый. Вывези нас отсюда, и я тебе и маннокристал и масло поменяю, — продолжал водитель уговаривать своего железного друга не сломаться и не оставить нас всех на растерзание нежити.
Писк перерос в визг, от которого захотелось заткнуть уши, а потом раздался хохот, который снова сменился визгом.
— Слуа, — уверенно
