Кроме того, старый Кланси в ответ на предыдущее письмо Толина рекомендовал использовать деньги для ремонта их «жалких наземных домишек».
Мысль о ремонте крепко засела в голову гнома, и Гримли по незнанию поддержал его. Они договорились с горожанином, у которого снимали полдома, что все хорошо отремонтируют, а тот взамен не будет брать с них платы в течение трех месяцев. Затевая эту авантюру, гном знал, что дом старый, но о реальном состоянии имел лишь поверхностные представления. Теперь товарищи по несчастью уже две недели трудились как проклятые и даже были вынуждены иногда пропускать второстепенные занятия по эльфийскому языку и правилам рыцарского этикета, за что получали нагоняи от старших преподавателей. Взявшись за перестройку, они увидели, что сами несущие конструкции дома в большой опасности, и теперь не могли допустить, чтобы все пошло прахом.
А ведь Гримли нужно было ещё готовиться к турниру в день летнего солнцестояния. Ещё в начале весны их предупредили, что, по слухам, сам король со свитой могут посетить мероприятие. Также обещали быть многие высшие сановники и иностранные послы. Стяжаемый тщеславием юный мечник готовился особенно тщательно, а помехой ему служили нарастающая строгость в учебе и этот дурацкий ремонт. Ведь занимался работами обычно именно Гримли. С утра они вместе все планировали, потом уходили на занятия, и после обеда Гримли обычно возвращался первым. Сделав все, что было возможно в этом бедламе, он ожидал друга. Это ожидание регулярно затягивалось до вечера, когда гном все же являлся, жутко уставший, хмурый и неопрятный. У Толина находилась тысяча отговорок — в конце концов, он закупал все материалы. Придя с массивною связкой «сверхнужных» вещей, он сваливал все у стены и, заявив, что ему нужно немного отдохнуть, проваливался в сон до утра, когда все повторялось снова.
Так вся работа падала на плечи Гримли. При этом он не сердился на друга, понимая, что владение боевым топором в плане физической нагрузки самый сложный курс во всей академии. Занятия по тактике и стратегии Толина мало прельщали, он посещал их по необходимости и большую часть времени пропадал на боевых аренах, тренируясь во всеми видами оружия своего класса, от метательных топоров до огромных двуручников. Чем ближе к боевым были условия состязаний, тем ярче бросались в глаза его врожденные навыки. Гном делал поразительные успехи, но это отнимало много сил. Гримли не проводил столько времени на аренах, и среди мечников поначалу считался заурядным бойцом, чуть выше среднего уровня. Это несколько удивляло однокурсников и преподавателей, ведь всем был известен тот случай, когда Фолкиным был повержен сам Мантис, на вступительном экзамене. Гримли постоянно чувствовал, что от него ждут большего. Но постепенному наращиванию его способностей способствовало одно обстоятельство. За более чем полгода, проведенных в академии, Гримли понял, что здесь не любят адептов ордена, и на нарушение церковных запретов смотрят сквозь пальцы. Лишь окончательно убедившись в том, что угрозы учителя Мантиса не так реальны и мало кто может вывести его сверхъестественный дар на чистую воду, Гримли позволил себе понемногу ослабить самоконтроль. С начала весны он постепенно показывал все лучшие результаты, и старший учитель мечников Торребор уже не мог не хвалить его. Конечно, на публике Гримли, как и прежде, старался не прыгать выше человеческого роста и не дробить в кулаке куски гранита. Но с каким удовольствием он открывал все новые и новые способности, укрываясь на задворках арен, дома или выезжая в поле за стены города!
Он мог превращать воду в пар, отклонять на лету стрелы, шепотом обращаться к птицам и зверям, не понимая, к сожалению, их ответов. Внезапно в нем зародилась и начала расти мысль — насколько лучше, справедливее, честнее был бы устроен мир, если бы ему не пришлось скрывать свои возможности?
Плюс ко всему, куда больше ратных дел в академии его интересовал курс истории Эрафии. Его читал старый наставник, хоть и бывший прежде служителем культа Велеса, однако на все имевший свой собственный взгляд, куда более свободный, чем можно было бы ожидать от черствого каноника.
Но все эти мысли сейчас не могли поддержать силы Гримли. Он с трудом смог немного поесть и, забравшись на пододвинутый к окну лежак, сразу провалился в сон. Он знал, что Толин ещё не пришел, но теперь силы его окончательно покинули. Засыпая, думал, хорошо бы хозяин услышал стук гнома, встать и открыть самому будет невозможно. Когда же он явится?
Туман сна, так долго влачивший в неизвестности сознание юноши, постепенно рассеивался. Проявлялись какие-то странные образы. Но вот они начали складываться, собираться в картинку, которую Гримли уже видел где-то ещё. Осознание нарастало — это был эпизод, столь часто вспоминавшийся ему при чтении «Истории Эрафии»: гибель первого короля людей Эй-джей-Дая. Основателя династии Грифоново сердце, создателя Империи Солнца, раскинувшейся от моря до моря, человека и мага.
Вершины черных, остроконечных гор. Фолкин помнил, что их называли хребтом Пепла. Склоны и перевалы как чешуей были покрыты колышущейся массой фигур в разнородных доспехах. Мелькают разноцветные флаги. Был ясно виден потухший вулкан с ледяной шапкой Ойран Бурхан — «гора костров». Небо, откуда опускался взор Гримли, было черно, но вдалеке над долиной пробивались редкие лучи солнца.
Тот тут, то там во мгле озаряемые у земли сполохами и вспышками проносились серебристые массивные фигуры. Это драконы-духи бросались вниз с поднебесья, с отчаянной ловкостью уходили они от атак золотистых эльфийских драконов или грифоновых всадников, что большими отрядами обрушивались на костяных исполинов. Взгляд Гримли устремился вслед за одним из драконов. Внизу мелькнула земля, построенные квадрантами отряды, разноцветные знамена и осадные машины. Вспышка, и выстрел дракона обрушился вниз, пламенем поразив несколько больших камнеметов. Все пронеслось прочь, яркие голубые разряды и золотистые тела титанов в высоких гребнистых шлемах.
Люди внизу отпрянули, пропуская дракона, тот сделал залп, пошел в сторону гор и вслед ему уже летели несколько искрящихся молний, пущенных могучими слугами первых магов. Гримли этого не знал, но существа, прежде стоявшие на службе у магов света, разительно отличались от нынешних, были крупнее и неповоротливее. Их огонь не мог разить далеко, и драконам часто удавалось избегать попадания.
Впереди виднелись серо-черные укрепления, вернее, руины, уже неоднократно пораженные огнем осадных машин издали, налетами грифонов и залпами титанов. На них, поливая противника жгучими зеленоватыми лучами и тучами стрел, засели сопротивляющиеся отряды нежити. Виднелись отступающие разъезды нойонов на конях-умертвениях, на вивернах и гидрах Фолии. Отчаянно сопротивлялись, петляя по склонам Ойран Бурхана, они оттягивали войска коалиции Севера. Отвлекали людей, гномов и эльфов от главной цели — больших ворот среди серой дороги на перевале. Это укрепление было последним перед Атоморгулом, молодой тогда крепостью нойонов. С её падением дело бессмертных можно было считать конченым. На самом острие атаки сверкал золотистый ромб из големов с яркими пиками и белыми знаменами Империи.
Титан с кристальным мечом метнул вперед молнию. Голубой разряд пронзил небо, врезался в камень, и в разные стороны, как крошево из-под кирки рудокопа, полетели огромные валуны. Багровая вспышка в небе, и оплавленным камнем титан оседает, упав вперед лицом. Это точный залп дракона-духа нашел цель. Каменная голова поверженного исполина отлетает в сторону и катится под откос. Солдаты альянса бросаются врассыпную, пропуская массивный обломок. Командиры призывают к порядку, пытаются восстановить строй. Другой титан на соседнем холме метким выстрелом поражает крыло дракона, но тот, падая, врезается в его тело. Ещё один исполин рассыпается, навек оставшись грудой камня на склонах Ойран Бурхана.
Схватка была чрезвычайно ожесточенной, каждая сторона понимала, что здесь решается их судьба. Никто не мог и представить, что все это кончится тайным договором и миром на долгие столетия. Тогда казалось — ещё несколько часов, и, возможно, Круг Света или нойоны перестанут существовать.
Дела у бессмертных шли все хуже. Истинные лично руководили обороной перевала. То тут, то там на стене мелькали их черные амальгановые латы. Нойоны отводили магией гигантские камни, которые метали осадными орудиями людей, отражали и рассеивали огонь титанов. Однако руководившие наступлением Белые маги все равно поддерживали свои чары, ослабляя некротическое сопротивление, они подпитывали атакующих, вызывая неестественные порывы отчаянной храбрости.
Вдруг рухнула, обрушилась внутрь западная створка черных ворот. Оттуда на летающем коне, оставлявшем в воздухе голубоватые штрихи молний, появился всадник. В его руках был серебристый посох с символом N, будто облаченным с двух сторон венком цвета пепла. Даже сквозь сон Гримли почувствовал — это настоящий противник, тогдашний вождь нойонов. Он притягивал взгляды атакующих. Именно вокруг врат кипело самое яростное сражение. На шее всадника, на темно-золотистой цепи висел яркий, пульсирующий, как вырванное сердце, багровый кристалл.
