– А это, дорогой мой автор, тебе решать! – нашел я выход из положения. – Я только идею подбросил.
– Дурацкая идея, – не согласилась Злата. – Скорее твой кот – потомок саблезубых тигров, чем ты – неандерталец… Ой, я только сейчас заметила, какие у кота зеленые глаза!
Я медленно повернул голову к дивану и увидел, что глаза у котищи-тени действительно зеленого цвета. Откуда у него зеленая краска? На зеленку не похоже, да и нет в доме зеленки. Опять где-то нашкодил…
Бросив взгляд на Злату, я понял откуда. Мужчины отличаются невнимательностью, и я не исключение. Только сейчас увидел на веках девушки ретушь зеленого брасматика. А сумочка – вот она, на спинке стула.
Котище, заметив, что на него смотрят, встал, выгнулся дугой, потянулся, затем лениво спрыгнул с дивана и направился к Злате.
– Иди сюда, котик! – умильно позвала Злата и постучала себя по коленям.
– В нем двадцать килограммов живого веса, – предупредил я.
Напрасно предупреждал, но не потому, что тень научилась становиться невесомой, – по своим габаритам она не смогла бы поместиться на коленях девушки.
Котище одарил меня сумрачным взглядом, подошёл к Злате, стал на задние лапы и положил голову ей на колени.
– Ой ты, котик, какой! – потрепала его за загривок Злата. – Ласковый…
Котище прижмурился и заурчал. Правая передняя лапа охватила девичьи колени и начала их мять. Вот, скотина, опять за свое! Скотина во всех смыслах, как в прямом, так и переносном. И что он, спрашивается, может найти в женских коленях?
Спросить: «А мне так можно?» – я не осмелился. Только и нашелся, что сказать:
– У, Сатана!
Я ему не завидовал. Я ревновал. Хотя не имел на это никаких оснований.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ничего у нас не было. И намека. А что могло быть, если котище постоянно ластился к Злате и она предпочитала его общество моему? Даже со своей белой кошечкой пообещала познакомить. Мы посидели, поговорили о пустяках, попили пива (Злата на самом деле выпила не больше стакана), а затем она ушла. Я проводил ее до двери и взял твердое обещание, что она позвонит.
Когда дверь закрылась, ощущение было такое, будто лязгнула дверь в тюремную камеру и я оказался один в замкнутом пространстве. Даже свет вроде бы померк, а на душе стало тоскливо и одиноко.
Я подошел к зеркалу и увидел в нем унылую физиономию разочаровавшегося в жизни человека.
– Да ты, пиллиджер, никак влюбился? – спросил я у своего отражения.
Вопрос не вызвал отторжения, да и как может вызвать отторжение констатация факта? Еще неделю назад я бы ужаснулся и попытался в зародыше задавить в себе это чувство.
С детства я мечтал только об одном: вырваться оттуда, чтобы зажить нормальной жизнью. А нормальная жизнь, в представлении любого реликта, – это когда ты дышишь воздухом без респиратора, когда ешь вдоволь экологически чистую пищу, а не раз в три дня вываренный в нескольких водах мутагенный лишайник, когда твоя квартира не конура, размером с туалетную кабинку, а помещение, в котором можно спать лежа. Став пиллиджером, я получил то, о чем в юношестве и мечтать не смел: ел не просто добрую еду, а деликатесы, какие только душа пожелает, снимал громадную даже по местным меркам квартиру, дышал чистым воздухом, а в квартире и того более – кондиционированным, каждый день менял одежду (сменная одежда в мечты реликтов вообще не входила), спал не просто лежа, вытянувшись в полный рост, а на водяном матрасе с подогревом… Ради этого изобилия и комфорта я строго соблюдал не только все правила и законы, предписанные службой стабилизации, но и скрупулезно избегал вполне допустимых флуктуаций третьего и четвертого порядков. И если бы неделю назад кто-нибудь сказал, что я все это похерю, я бы ему глотку перегрыз. В том числе и самому себе.
Теперь же, когда мое миропонимание перевернулось с ног на голову, а я понял, что личная свобода, видимостью которой совсем недавно упивался, на самом деле фикция и моя жизнь полностью зависит от прихоти рядового таймстебля, я будто увидел себя со стороны. То, что раньше представлялось вершиной мечтаний, на поверку оказалось карточным домиком, от первого потрясения превратившегося в груду никчемной рухляди. И ничего иного взамен не появилось. Пусто было на душе, тревожно ныло сердце, и я стоял перед зеркалом, как на перепутье, и не знал, что мне делать, как дальше жить, в какую сторону идти.
Отражение в зеркале тяжело вздохнуло, повернулось ко мне спиной и ушло в гостиную, и мне показалось, что это не оно повторяет мои движения, а я его.
Котище возлежал на диване в излюбленной позе и смотрел на меня большими зелеными глазами. Улыбка Чеширского Кота блуждала по морде. Гадкая, прямо сказать, улыбка. Снисходительно-язвительная. Уничижающая. Так и хотелось врезать сапогом по ухмыляющейся морде, но сапог на мне не было, а были тапочки. К тому же все равно ничего не получится. Либо нога пройдет сквозь кота, как сквозь настоящую тень, либо он откусит стопу вместе с тапочкой, как я совсем недавно обещал фининспектору.
Злость как нахлынула, так и схлынула. Запала хватило, только на то, чтобы пробурчать:
– Чего ты к девушке пристаешь? Кошечками занимайся… Обещали тебя познакомить с белой киской? Вот и мечтай, а нет – марш во двор, там кошек предостаточно.
Котище повел головой, и я понял, что никакая у него не уничижающая улыбка, а, наоборот, добрая, все понимающая. Опять на уровне подсознания возникло чувство, что тень меня всегда выручит, придет на помощь, но сейчас еще не совсем ориентируется в нашем мире, из-за чего и случаются накладки. Не знаю, так ли обстояли дела в действительности, но в это хотелось верить. Этакий кот-защитник, тень-оберег. С чего бы это?
Я окинул котища сумрачным взглядом, ничего не сказал, включил телевизор и уселся на диван, небрежно отодвинув кота-тень к валику. Он безропотно подвинулся, и мы вместе начали смотреть передачу о животных. Речь в ней очень кстати, как по заказу, шла о кошачьих, и кот-тень смотрел передачу с неослабевающим вниманием, наконец-то отведя от меня пристальный взгляд.
«Смотри, перенимай повадки, – сказал я про себя и неожиданно подумал: – А почему тень приняла форму именно кота, а не, скажем, собаки? Собака – лучший охранник, чем кот…» С другой стороны, я собак не люблю, по мне лучше кот… Стоп, а может, именно в этом и загвоздка? В моей любви-нелюбви к конкретным домашним животным, которую тень почерпнула из моего сознания?
Я покосился на котища, но он и ухом не повел, продолжая внимательно глядеть на экран, как будто там резвились его кровные родственники. Ну и черт с ним, пусть смотрит. В конце концов, не суть важно, в кого тень преобразовалась, главное, что она есть. К сожалению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
