Вот этот круглолицый здоровяк, похожий на большого ребенка, прямо признается, что давно хочет гидроцикл, ведь с детства обожает водные просторы и мотоциклетный спорт. «А еще, когда много работы, мечтаю создать машинку для зашивания трупов. Мне кажется, что это вполне реально. В космос летаем, а покойников зашиваем вручную. Давно пора создать такой аппарат». Как я его понимаю, особенно сейчас, когда впереди еще добрая сотня стежков, атои больше.
Другой вторит ему, но мыслит куда более масштабно. Этот грезит полностью автоматической линией, которая тянула бы весь похоронномедицинский процесс, от старта до финиша. «Уверен, что в будущем такие линии появятся. А санитары будут только следить за их работой.
Автомобили раньше тоже собирали вручную, а теперь роботизированные линии — обычное дело», — аргументирует он. С ним трудно не согласиться. Так же трудно, как и представить себе такой морг.
Вот совсем молоденький дневной санитар, с легкой романтической улыбкой взирающий с фотографии. Мечтает, чтобы любимая девушка перестала просить его об увольнении. Видимо, подруга парнишки боится за него, ведь работа тяжела и чревата травмами. В худшем случае — просто брезгует, стесняясь сказать о роде занятий своего парня гламурным подругам.
А вот и санитар старшего поколения. Судя по фотке, ему хорошо за пятьдесят. Интересно, о чем мечтает этот? Ага, хочет найти древний клад, полный старинных монет и предметов искусства. Скажете, какая странная детская мечта для взрослого человека. Может, он кладоискатель, из тех любителей, что роются в развалинах с металлодетектором? Нет, вряд ли. Скорее, он хочет найти клад потому, что устал день за днем находить то, что ждет его на работе в судебном морге. Потому и не говорит ни слова о похоронах. Ему не нужны автоматические линии и машинки для зашивания трупов, он в них не верит. Нужен клад, полный сокровищ. И попадись они ему в руки, сразу же обменяет на главное сокровище. На возможность никогда больше не появляться в стенах морга.
Так, что у нас дальше? Ярко-красная банальная мечта о шестистах лошадях под капотом породистого итальянского суперкара. Кругосветные путешествия, собственная крокодиловая ферма. А вот это интересно. «Очень хочется когда-нибудь написать книгу о нашей непростой и нужной работе, — признается один из них. — Не ради славы и денег, а чтобы показать людям, как это все на самом деле и кто мы такие». Сразу видно, творческое зерно, зреющее в этом парне, уже толкается изнутри, пытаясь пробиться наружу. И если ему хватит сил, а санитару решимости — будет книга.
Замыкает подборку фотография брутального молодого человека лет двадцати семи, экстремального вида, с радикальным ирокезом и тоннелями в ушах. Его зовут Игорь, работает в морге одной из областных больниц. А что скажет он? А, ну конечно, так я и думал. Вместо мечты — эпатажная картинка. «О чем я мечтаю? Мечтаю вскрыть череп, снять отпиленную черепную коробку и увидеть там полотенце. Никаких мозгов, сразу полотенце, которым мы набиваем голову перед тем, как зашить. Честно!» Честно? Врет, конечно, это понятно.
Занятно представить его с золотой рыбкой в руках.
— Отпусти меня, Игорь. Я выполню твое заветное желание, — как и положено, говорит она ему человеческим голосом.
— Погоди, дай подумать, — отвечает он, судорожно тасуя в голове варианты.
— Подумать? Зачем? Все уже исполнено. Завтра придешь на работу, станешь вскрывать, а в голове, как ты и хотел, полотенце. Кстати, какое надо — вафельное или махровое?
Представляю себе, как бы он обломался.
Листая несуществующее издание, я незаметно закончил шитье. И ухмыльнулся, вспомнив, как один мой знакомый, чья жена работала в журнале «Бурда Моден», искренне решил помочь мне с продвижением дебютной книги. Она произвела на него сильное впечатление, и он позвонил мне на мобильник как раз в тот момент, когда я заканчивал очередной секционный день, стоя у стола с иголкой в руках. Сняв перчатку, взял трубку. После стандартных приветствий он сказал:
— Слушай, Темыч, а может, интервью с тобой сделаем, в «Бурда Моден», а? Как ты на это смотришь?
— Да яне против, только непонятно, с какой стороны я к ним отношусь. Журнал-то тематический.
— А я как-то об этом и не подумал, — растерянно согласился он. — Ты часом не вяжешь?
— Нет, дружище, с вязанием как-то не сложилось. Зато шью много, — вдруг сообразил я, глядя на аккуратный убористый шов, протянувшийся от паха до кадыка мертвеца.
— Что шьешь? — не понял он.
— По коже работаю, по человеческой, — серьезно пояснил я.
— Ага, представляю себе эту выкройку, — хохотнул он. И мы оставили эту затею.
В секционную зашел молодой врач Юрка, прозванный мною «доктором радио» за привычку комментировать вслух ход своей работы, не заботясь о том, слушает его кто-нибудь или нет. Он с нетерпением ждал, когда освободится стол, ведь уже была наготове фамилия следующего постояльца, которого ждала аутопсия.
— Мне Игнатенков нужен. Документов на него почти никаких нет. Только какая-то дохлая выписка из стационара, и та трехлетней давности. Так что там все непросто, я долго возиться буду, — сразу честно предупредил он.
— Будет тебе Игнатенков, — заверил я врача, легким рывком сдвигая со стола на подъемник вымытый труп. — Минут через двадцать подходи.
— Понял, через двадцать, — кивнул он и пропал в дверях секционного зала.
Но случилось так, что мы встретились у стола значительно раньше. Я сам нашел его, как только оскальпировал гражданина Игнатенкова. И на то была веская причина. Внезапная находка техногенного характера поставила меня в тупик, и я был просто обязан показать ее врачу. Ничего подобного я раньше не видел. Признаться честно, она так удивила меня, что хотелось показывать ее всем подряд. Но сначала — Юрке.
Надо сказать, что за время секционной практики мне приходилось видеть немало технических приспособлений, инсталлированных в человеческие тела. В основном это были кардиостимуляторы. Встречались металлические скобки, скрепляющие грудину, когда-то давно распиленную хирургами. Пластиковые сердечные клапаны. Обрезки подключичных катетеров, крошечные прищепки, пережимающие ослабшие кровоточащие сосуды. Но на этот раз.
Протянув тонким маленьким скальпелем разрез от уха до уха, я отделил кожу головы, завернув ее вниз, на лицо покойного. И тут же увидел небольшую прозрачную кнопку. Да-да, именно кнопку. Выпуклая, размером с подушечку большого пальца руки, она была сделана из прочного, упругого пластика бледно-розового цвета. И располагалась в паре сантиметрах за левым ухом. Аккуратно вмонтированная в кость, кнопка так и просила нажать ее. Но я не решался, изумленно оглядывая свою нежданную находку. «Киборг, ей-богу киборг, — бормотал я. — Или, может, это скафандр. И если кнопку нажать, то внутри вместо мозгов крошечный инопланетянин сидит. И шепчет слабеющим голосом про спасение галактики, — вспомнилась популярная голливудская киношка. — Ай да Игнатенков! Прав был «доктор радио». Здесь все непросто».
Наклонившись вплотную к освежеванному черепу, в упор рассмотрел кнопку. И прежде чем пойти за врачом, не устоял и легонько нажал ее, чуть утопив. Она мягко подалась, издав странный, еле слышный звук. А когда отпустил ее, вообще изменила цвет, став белесой. «Ладно, срочно врача. Человеку плохо, у него в голове кнопка», — подумал я и отправился искать Юру.
— Ты вскрыл уже так быстро? — недоверчиво спросил доктор, когда я обнаружил его с сигаретой на крыльце служебного входа.
— Слушай, там что-то просто невероятное творится.
— Что такое? — встревоженно изменился в лице врач. — Судебка?
— Да нет, не похоже, — успокоил я его, ведь передача трупа в судебный морг означала для врача кучу звонков и бумажную волокиту. — Это покруче будет.
— Покруче?! В смысле? — недоумевал Юра, бычкуя об урну недокуренную сигарету.
— В прямом смысле, в прямом. Сейчас сам все увидишь, — держал я в напряжении доктора, когда мы торопливо зашагали к секционному залу. — Очень не хочется тебе впечатление портить. Хотя, может, это только я такой впечатлительный.
— И точно не судебка? — терялся в догадках доктор.
— Не, это скорее для НАСА тема.
— Да врешь, поди, Темыч. Ты ж писатель, — отмахнулся он, при этом прибавив шаг.
Скажу честно, я, конечно же, понимал, что у этой истории с кнопкой есть сугубо медицинское объяснение. Но так хотелось, чтобы его не было. Чтобы сбежалось все отделение, и ошарашенная Петрова сперва бросилась бы звонить в полицию, но, подумав, решила, что лучше сразу в ФСБ. И чтобы в клинику примчались спецагенты и вскоре целиком накрыли здание надувным колпаком, как это бывает в фильмах про внеземные контакты. А нас всех заперли бы в карантине, заставив подписать бумагу. Эх, если бы судьба подарила мне такое приключение, я стал бы безмерно счастлив. Но надежды на такой исход было, к сожалению, мало.
