концах крыльев помогли им забраться на стену, а плотные нетопыриные перегородки — безболезненно упасть вниз, по другую сторону торговых ворот.
Чем ближе они подступали к химерам, тем более липкими и красными были лужи под их ногами. Частые капли пузырили их желтой пеной. По брусчатке дороги текли багровые реки. Люди спрятались, но успели это сделать не все. В телах стражей врат копошились эти адские создания, выедая внутренности с частым-частым щелканьем зубов. Насытившись, твари сбрасывали пустые оболочки со стен. Джо увидел перевернутый обоз: видимо, торговец попытался пройти в город до рассвета и поплатился за это жизнью. По дороге, ведущей вниз, к заливу, размотался рулон светлой ткани. Порывистый ветер подбрасывал его и ронял.
За спинами Лорка засвистели стрелы: это шорцы спустили тетиву, не выдержав напряжения. Тяжело оставаться хладнокровным, видя такую жестокую смерть. Как знать, может, химера ела потроха чьего-то сына, брата или отца. Демоны отреагировали быстро. Вперед вышел самый крупный, его кожа отсвечивала во вспышках молний и сигнальных огней изумрудом. Он зашипел, пригибая голову, и раскрыл над головой крылья щитом. Твари поменьше перепрыгивали через него, бежали поверху, скользя, не дожидаясь второго залпа. Они неслись стремительно, удивительно ловко помогая волочиться змеиному телу за собой звонкими ударами когтей о брусчатку.
— Возьми изумрудного, — быстро скомандовал Гвидо. От ужаса ключник не сразу понял, что тот имеет в виду и к кому обращается. На них надвигалось безумие. В рядах солдат раздались крики, кто-то бросился наутек. Залп стрел звучал нестройно.
Джо сделал шаг назад. Данте — вперед.
Безумцы не испытывают страх.
Чтобы видеть, как малефики используют способности, надо быть малефиком. Ничего эффектного: ни молний, ни полыхания огня, ни волшебных искр. Просто воздух стал тяжелее, звуки заглушились, и по пространству между Данте и химерой прошла рябь.
Крылатая тварь замерла. Медленно подняла и опустила голову, затрепетала полупрозрачным гребнем на затылке, как-то совсем по-человечески обхватила пасть когтистыми лапами и завопила. О, как она завопила! Данте кричал на неё в ответ, тем же диким, совсем нечеловеческим образом. Было непонятно: тварь была его голосом? Он — её? Чистая ярость наполнила воздух. Данте разогнулся, выпрямился во весь свой исполинский рост и сжал кулаки. Он снизу вверх посмотрел на вожака химер, и тот по-собачьи сжался и заскулил, признавая его первенство. И сразу, без предупреждения, с остервенением начал терзать свое племя. Химеры сцепились в клубок когтей, крыльев, воплей, крови, что оказалась не-человечески бледной, почти белой. Гвидо стоял, скрестив руки на груди и поглядывал на Джо с плохо скрываемой гордостью. Он показывал глазами на рычащего, рвущего зубами невидимых демонов Данте — с таким видом отец показывает свое дитя, что научилось ходить. Его сила… завораживала. Ужасала. Шорцы окаймляли поле боя вроде зрителей на арене, что смотрели на звериную травлю с трибун. Среди них неуверенно зазвучали радостные, возбужденные голоса. Кровавое пиршество монстров смотреть было приятно, как на исполняющуюся месть. Но все закончилось быстро.
Химер было не более двух десятков, растерзанных ими тел — не менее тридцати, а малефик — всего один. Он устало шатался и загнанно дышал, глядя в лицо последнего врага — твари с изумрудным хитином.
— Эту возьмем живьем, — промурлыкал довольный Гвидо.
Данте непонимающе наклонил голову к плечу. Химера засучила суставчатыми отростками, издала тонкий испуганный писк и разогнулась. Встала на хвосте, как готовящаяся к прыжку змея. Медик нахмурился.
— Данте! Если хочешь еще, ты должен слушаться меня!
— Ещ-щ-ще-о! Сейчас-с!
Глаза малефика пылали желтым. Он непокорно тряхнул кудрявой гривой, рыкнул и двинулся на них, и тварь покорно поднялась за ним, раскрыв крылья в жесте агрессии. Химера повторяла за ним каждое мелкое движение: дернула локтем, потянула в сторону шею, облизнула отсутствие губ. Огромное, ужасное существо и его тень.
Джо закрыл Гвидо плечом, оттесняя его к рядам оставшегося ополчения.
— Зря ты не дал мне оружие, брат.
Гвидо за его спиной издал нервный смешок. Так он прятался за ним в детстве, спасаясь от забияк-соседей, что жили там, ниже, почти у самого порта. Сколько раз Джолант стирал за него костяшки? Ему никогда не было страшно, только весело. Сейчас дела обстояли наоборот.
Двадцать шагов. Пятнадцать. Стрелы щепками рассыпались о хитиновые крылья, жесткие, как у майского жука. Тварь положила лапы на плечи Данте. Рокотал гром. Дождь размывал кровь на мостовой в блестящие розовые ручейки. Где-то там, ниже по улице, они громоподобно извергались в люки.
— Дани?! — раздался крик из-за спины.
Ряды стражей выплюнули мужчину. Он был словно пьян, шатался, обликом походил на бродягу: худ, рыж, весь зарос кучерявой плешивой бородой и обезображен шрамами. За ним сомкнулись щиты, закрыв отступивших Лорка. Мужчина отряхнулся ступил ближе к двум монстрам напротив:
— Дани, дружище, ты жив! Боже мой! Йоль! Йоль, это Дани! Он жив!
«Йоль» не появился. Рыжий мужчина протянул к зверочеловеку руки, и в жёлтых радужках малефика вспыхнула эмоция, столь чуждая его звериному облику. Как будто одумался, пришел в себя, узнал, испугался.
— Алар Рик?
Данте качнулся. Рыжий мужчина улыбался, словно не замечая, что стало с его другом — хотя, как знать, возможно, он всегда был таким чудовищным. А возможно, этот «Алар Рик» спятил. Гвидо затих и по-детски потянул за локоть Джо.
— Это Аларик Таска, — пояснил он, — Ключник. Он привел ко мне Данте из Йорфа.
Аларик Таска шагнул ближе и обнял малефика за шею, для этого ему пришлось приподняться на цыпочках. Он смеялся от радости, буквально повис на нем, как полоумный, а Данте растерянно и жалко ссутулился. Инфернальный огонь в его глазах потух окончательно. Он выглядел смущенным и усталым, очень несчастным. Дождь струился по его лицу, налипшие к черепу черные волосы затеняли впавшие щеки и круги под глазами.
Он отпустил контроль. Лишившись незримого поводка, тварь зашипела, попыталась рвануться вперед, но запнулась, налетев на спину Дани и отшатнулась, будто в испуге. Посыпались стрелы, еще и еще. Химера не могла прикрыться крыльями. Ослабшая, растерянная, оглушенная! Она плеснула на мостовую кровью из своих ран и умчалась вверх по стене и прочь так быстро, что никто и понять ничего не успел.
Гроза никак не затихала. Аларик гладил спутанные волосы зверочеловека, а тот почти не шевелился и, кажется, даже не моргал, пока не отстранился сам, не взял своего ключника когтистой лапой за лицо и не сказал осознанно и со жгучим стыдом в голосе:
— Ведь это я с тобой сделал.
Он повернулся к Гвидо. Все замерли, затихли, задушили в глотке победные крики, не в силах были разрушить странную
