— Связи с командованием все еще нет, Гай Фульвий? — Ливия повернулась к посту связи и, получив в ответ отрицательное покачивание головой, поморщилась: — Плохо. Полагаю, они — кто бы это ни был — сначала нарушили коммуникации колонии, чтобы шахтеры не смогли сообщить о происходящем. Случайные свидетели, которых безжалостно, но эффективно уничтожили. Парфийский почерк, не так ли? Вышлем к планетоиду зонд для подтверждения и сбора образцов.
В полевых условиях определить происхождение оружия, уничтожившего колонию, конечно, невозможно, однако аналитики Бибула, получив данные зонда и образцы, обнюхают не только каждый атом, но даже протоны с электронами заставят петь в унисон. Они — ребята дотошные. Идентификация противника займет время, однако неизбежно произойдет.
— Зонд необходим, — согласился с выводами наварха Квинт Марций. — А еще надо сделать экстраполяцию экситонного следа, чтобы определить направление. Мы, в принципе, можем догнать нашего непрошенного и крайне агрессивного гостя.
«С одним кораблем? Не сообщив о находках? Без приказа? А если мы нарвемся на флот вторжения или даже на одинокий рейдер, что мы будем делать тогда? Геройски погибать?»
Всё это наварх с наслаждением проорала бы в лицо префекту, будь они здесь одни. Но вокруг настороженно прислушивались офицеры, да и отношения Ливии и Марция не были столь доверительными, чтобы давать волю эмоциям. Ни к чему это, право. Зачем уговаривать, когда можно просто четко выполнять протоколы устава?
— Позволь напомнить тебе, Квинт Марций, — очень терпеливо проговорила Ливия, — что эта миссия была заявлена как спасательная. Не боевая. Поскольку мы не знаем даже, сколько кораблей и какого класса повинны в случившемся, я считаю неразумным предпринимать действия, не согласованные с командованием. Собираем улики и улетаем. На базе разберутся, что с этим делать.
«Ну, разумеется, она не дала себе труд выслушать объяснения! — взорвался префект. — Как обычно! Я её буквально носом тыкаю в картинки и всё без толку». Остановиться он уже не мог, хотя прекрасно понимал, что наварх не только права, но и в своем праве. Но согласие с ней сейчас означало лишь унижение и полную капитуляцию.
— Позволь напомнить тебе, Ливия Терция, — в точности копируя тональность наварха, заявил взбешенный Квинт, — что «Аквила» является боевым кораблем Республики. Всегда, вне зависимости от характеристик непосредственного задания, она остается боевой биремой. Уничтоженная колония на Карбоне-Три, в свою очередь, принадлежала Республике, а сотрудники шахты являлись её полноправными гражданами. И то, что мы видим, — префект сделал широкий жест, указывая в сторону проекционного экрана. — Это неподдельный акт военной агрессии, — и перевел для особо упертых и альтернативно одаренных. — На нас только что напали без предупреждения, наварх.
— Несомненно, — кивнула она. — Однако мы не уполномочены принимать решения, которые могут повлечь за собой непредсказуемые последствия. Это, во-первых. Во-вторых, состояние нашего корабля нельзя назвать удовлетворительным. Пока что мы — единственные живые свидетели катастрофы. И наша первая обязанность — поставить в известность командование. Если бы системы связи были исправны, я рассмотрела бы вариант преследования неизвестного врага, но не теперь. Мы здесь одни. Тебе не терпится повоевать, Квинт Марций, я понимаю, — она слегка улыбнулась, — но опрометчивые решения неприемлемы. Твой запрос отклонен. Астрогатор, проложить кратчайший курс домой. Мы улетаем и улетаем быстро.
Что-то такое было в голосе Ливии, что-то непереносимое, заставившее Квинта Марция, как говорят десантники, откусить загубник.
— Астрогатор, отставить! — заявил префект непреклонно, глядя сквозь наварха на замершего на своем посту Плавтия. — Произведи все необходимые расчеты, экстраполируй экситонный след и рассчитай наиболее оптимальный курс. Мы преследуем вражеский корабль.
Ливия застыла в кресле памятником самой себе. Невероятно! Он все-таки решился. Открытое неповиновение, мятеж… Впрочем, нельзя не признать, что все к тому и шло.
«Бибул ошибся. Нельзя было посылать нас в рейд, пока не закончено лечение».
С другой стороны, наблюдать, как многолетний нарыв наконец-то прорывается и начинает сочиться гноем… было в этом некое извращенное облегчение.
«Наконец-то, — подумала Аквилина, почти с ужасом осознавая собственную азартную радость. — Теперь посмотрим, кто кого».
Уставившись в упор на Марция, она процедила:
— Плавтий, ты получил прямой приказ. Рассчитать курс на базу, — и щелкнула по коммуникатору: — Команду вигилов на мостик.
Она никогда прежде не находила удовольствия в том, чтобы выдавливать всякие прыщи и чирьи. Для исцеления нарывов рядом всегда были профессионалы. Однако… оказывается, это не только больно и противно, но и отчасти приятно.
«Надавить на гнойник и полоснуть по нему, чтоб гной не просто потек, а хлынул, — решила она, припомнив, что передала отряд вигилов под командование Марция. — Проверка! Не лояльности, а здравомыслия».
— Плавтий, мне нужны расчеты для начала преследования. Немедленно. Это приказ, — отчеканил Квинт, словно не слышал ни слова из уст Ливии, словно наварха вообще не существовало в природе. Впрочем…
— Взять наварха под стражу! — приказал он вигилам, едва те появились на мостике. — Я принимаю командование на себя.
И те беспрекословно подчинились, потому что перед вылетом Ливия Терция официально передала префекту право командовать корабельными вигилами.
«Ecastor», — мысленно выругалась Ливия, почти с удовольствием отмечая повиновение ее собственной службы безопасности мятежному префекту. Никто даже не усомнился в правомочности его приказа. Тем хуже для всех.
— Итак, мятеж, — скучным голосом подытожила наварх больше для протокола, чем для присутствующих, без сопротивления поднимаясь из кресла: — Надеюсь, все здесь хорошо осознают последствия своих действий. Особенно ты, префект. Впрочем, полагаю, тебя ожидает масса интересных открытий.
«Допустим, летать ты сможешь, — предвкушающе подумала Ливия. — Но как ты при этом справишься с фонтанирующим гальюном? Нет, я ни за что это не пропущу!»
— Не утруждай себя, Публий Вителлий, — она ласково улыбнулась командиру вигилов, — я знаю дорогу на гауптвахту.
При всех его тактических талантах префект не учитывал одного: корабль — это не только двигатели и орудия, иначе даже обезьяну можно было бы натаскать командовать с мостика. Но вся сладость открытий заключается именно в получении личного опыта. Марций сейчас был похож на грибника, радостно гуляющего по минному полю. И Ливия собиралась сполна насладиться зрелищем.
— Астрогатор, делай расчеты, — повторил Квинт Марций как ни в чем не бывало, а затем обратился непосредственно к командиру вигилов. — Публий Вителлий, нет никакой необходимости содержать наварха в камере. Её личная каюта вполне подойдет. Выполняй.
И отвернулся. После взятия под стражу наварха и произнесения вслух слова «мятеж» сожалеть о содеянном было поздновато. Неожиданно для себя префект «Аквилы» сделался тем, кем никогда не хотел быть — мятежником. Бунт вышел настолько спонтанным, что Квинт даже не испугался.
— Плавтий, я жду, — терпеливо напомнил он.
Он медленно опустился в кресло наварха, впервые за последние полторы недели чувствуя себя нужным и уверенным в собственной правоте. И, признаться честно, без Ливии на мостике дышать стало легче.
— Всё готово, префект. Курс рассчитан, — спустя несколько томительных минут ожидания доложил Марк Плавтий.
— Отлично, — вздохнул с облегчением Квинт. — Проверка систем…
Необходимые команды срывались с языка и успевали прозвучать даже раньше, чем префект осознавал, что именно надо говорить. Вообще-то, ничего удивительного. Он половину жизни только и делал, что наблюдал за работой наварха. Они с Ливией вместе не только сражались, а Квинту по уставу полагалось присутствовать при всех вылетах и стыковках.
— Рулевой, вперед.
Бирема ответила мягким прикосновением к разуму ментата. Она подчинилась! Она подчинилась ему, словно не заметив отсутствия Ливии. Видят лары и маны, никогда прежде Квинт Марций Аквилин не испытывал подобного удовлетворения от жизни. «Аквила» принадлежала только ему одному. За это счастье можно отдать всё!
Получилось, что всего за какую-то паршивую дюжину дней этого проклятого полета к Карбону-Три Квинт Марций достиг самого дна отчаяния. С ним случилось то самое страшное, что только может произойти со взрослым человеком — он ощутил свою полную бесполезность и непричастность к общему делу. Никогда прежде, даже в более дальних перелетах, когда командиру манипулариев объективно нечем было заняться, префект так не томился и не мучился от ненужности. Он следил за боеготовностью людей и оборудования, много читал, медитировал, занимаясь самосовершенствованием.
