Надь, это я… Слушай, говорят, есть шанс найти Сережку Ковригина… Да, возможно, его похитили, нужно только оперативно найти похитителя… В смысле, пальцы есть, а вот кто он? Да не я его ищу, тут рядом со мной товарищ из Москвы, может, слыхала, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Померанцев… Начальству, сама знаешь, все некогда. Ладно, не веришь, пусть он сам тебе скажет!
И передал трубку Померанцеву.
— Ну мы пошли? — спросил Пахомов.
— Да, конечно… Алло! — сказал Померанцев в трубку. — Меня зовут Валерий Александрович. Очень приятно. Вы не могли бы… Да, хорошо, я к вам зайду через полчасика Вас как там найти?
Все подтвердилось. Через полчаса Померанцев уже знал, на кого идет облава. На Игната Фомина, трижды осужденного за разбой и ограбление, и, как показал результат идентификации пальцев, убийцу милиционеров и четырех жителей села Тетерино. А это означало одно: живым ему не уйти. И от них, следователей Генпрокуратуры по особо важным делам, это скрывали, надеясь ликвидировать Игната до того, ка/к он успеет что-то им рассказать. И кажется, успели. А он, Померанцев, не сразу это понял и — проморгал.
10
Возле поворота в Ельнинский лес Анатолий наклонился вперед и тронул водителя за плечо.
— Шеф, я здесь выйду. Не люблю охотиться в общей куче…
Трофим удивленно на него взглянул, но ничего не сказал. Понимает, не может не понимать, что он, Анатолий, вовсе не хочет попасть под «случайную» пулю-дуру. А это не исключено. На охоте как на охоте. Все бывает… И потому каждый пойдет своим путем.
Анатолий вылез из джипа и быстро углубился в лес, чувствуя затылком взгляд Трофима. Нет, стрелять в спину он не станет. Хотя не исключено, что такое задание уже получил. Или все-таки Сабуров решил подождать, пока он, Анатолий, созреет для убийства Залогина, а уж потом?.. И еще ему надо сперва попасть в губернаторское кресло. Стало быть, ему, Богданову, Сабуров как губернатор вроде как ни к чему. Стало быть, ему желательно иметь другого губернатора. Того же Солоду-хина. А значит, он должен добыть эти бумаги, которые против Сабы. Чтоб самому остаться живым, в том числе.
Хорошо, что Трофим не в курсе, а он, Анатолий, вовсе не собирался ему докладывать, что прекрасно знает, где прячется Игнат с племянником — убийцей собственной тетушки. Не зря он изучал старую охотничью карту, добытую в местной библиотеке, куда здешние пинкертоны ленятся заглядывать. Может, и не догадываются о ее существовании… А результат милицейской пеленгации по сигналу сотового телефона, попавшего в руки Игната, лишь подтвердил его догадку о местопребывании Игната в старой заимке, плюс-минус двести метров. Поэтому стоило туда поспешить, чтобы опередить ментов.
Анатолий достал карту, и, сверяясь по ней, быстро двинулся через кусты. Так он шел около десяти минут. Болела рана в груди, стучало в голове, плыло перед глазами… Стоило бы остановиться, передохнуть, но он сейчас больше всего боялся опоздать.
И все-таки пришлось остановиться, чтобы передохнуть, возле какого-то потухшего костра, где, видно, кто-то дневал либо ночевал, разложив еловый лапник.
Анатолий осторожно прилег спиной на этот лапник, лицом к моросящему небу, прислушался. Кажется, никто за ним не крадется. Он смотрел, зажмурясь, в обвисшее брюхо осеннего неба, отяжелевшее от впитавшейся в него влаги. Где-то, как всегда, жарит солнце, а на нас истекает бесконечный дождь, тоскливо подумал он. Заработать бы еще немного и рвануть отсюда — туда, где из пышной, яркой зелени испаряется влага, чтобы пролиться над несчастной Россией. И все забыть, к чертовой матери, в том числе этого Игната, которого он сейчас должен найти и пристрелить. И забрать бумаги погибшей журналистки, прежде чем их найдут другие.
Он включил сотовый, нашел номер Игната.
— Это я, — сказал он. — Совсем скоро свидимся, говорю. Бумаги при тебе?
— Где ж им быть… — буркнул тот.
— Значит, я иду к твоей избушке на курьих ножках с наветренной стороны, с юго-запада. Минут через пять жди…
— Давай, милок, бабки при тебе?
Кажется, поверил: что с юго-запада, а не с северо-запада. Анатолий с усилием приподнялся, снова прислушавшись к усилившейся боли, пока она не стихла, потом двинулся дальше, опираясь на найденную возле кострища палку.
Заимку он увидел издали, хотя следы близкого жилья — по следам в примятой траве и оборванным веткам кустарника — заметил ещА раньше.
Разговор, который вели Игнат и Леха, он услышал метров за пятьдесят с помощью небольшого направленного микрофона, который захватил с собой вместе с компактным диктофоном.
— Значит, смотри сюда, — говорил хрипловатый, знакомый голос, принадлежащий, судя по всему, Игнату. — Выйдешь, как я договорился с этим ментом, вон на ту поляну, видишь?
Мент — это я, догадался Анатолий. Ну-ну…
— Ни о чем с ним не разговаривай, а сразу потребуй бабки. И пусть сначала их покажет, а ты на глаз прикинь, сколько их там… И не фальшивые ли.
— Пересчитать их, что ли? — не понял молодой, если судить по голосу, Леха, тот самый племянник-убийца. — Сколько там должно быть?
— Тридцать штук. Только пересчитывать некогда, — сказал Игнат терпеливо. — На выбор пошерсти, для понта, несколько купюр… И в глаза ему смотри, понял? Поймешь, вроде все нормально, эту папку ему в зубы, бабки себе и с ними в кусты, но только не в мою сторону, слышь, а в ельник! Вон туда, видишь? И беги не оглядывайся, я тебя сам найду. Если что, прикрою.
— А ты? — спросил Леха по-детски.
— А что я? — устало спросил Игнат. — Ну хорошо, я тоже к нему пойду… И что? Он меня сразу пристрелит. Ментам я нужен только в деревянном виде. Тебе-то чего бояться? На тебе ничего нет. Все на мне. И тетка твоя… Это я их ряды проредил, а не ты, понял, нет?
— Ты ж говорил, журналисту их можно загнать? — Похоже, Леха не терял надежды отделаться от навязываемой ему миссии парламентера.
— Да говорил… Он вроде загорелся, потом похлопал по карманам, пересчитал, что было в кошельке, нет, говорит, откуда у меня такие деньги? Вы, говорит, потерпите, я вам расписку напишу. А после почтой из Москвы пришлю. Ну да. Поищи дураков.
Складно врешь, подумал Анатолий. Хитрожопый, однако… Но у меня тоже кое-что для тебя найдется, с винтом.
— А сколько у журналиста в наличии? — спросил Леха. — Может, скинуть ему?
— Тебе на кружку пива, — огрызнулся Игнат. — И мне на трусы.
— Может, все-таки вдвоем туда пойдем? — спросил Леха дрогнувшим голосом.
— Слушай, нет времени, чтоб еще сопли тебе вытирать! И тебя он не тронет, если увидит, что ты один к нему вышел. Ага, подумает, значит второй где-то рядом, на мушке меня держит. И сразу поостережется насчет резких движений. Да и зачем мне, голуба моя, тебя подставлять, сам подумай… Схватим бабки и рванем отсюда в Сочи! Или еще дальше.
Голос Игната теперь был вкрадчивым, почти сладострастным. Ого, подумал Анатолий. Видать, дело у них далеко зашло.
— Ну все, что ли? — спросил Игнат после каких-то неразборчивых, невнятных звуков, схожих с воркованьем. — Давай, Лешенька, давай, голубок, иди, миленький, тебя ждут.
Анатолий выглянул из-за куста и увидел Игната, который быстро передвигался в его сторону, пригибаясь к земле. На ловца и зверь, подумал он. Леха же быстро шел в другую сторону, временами оглядываясь в сторону ельника, куда Игнат и не собирался идти.
Тертый мужик, подумал Анатолий, пробираясь ему наперерез. Даже интересно. Опять, значит, решил, что меня перехитрит…
В следующее мгновение он замер в кустах, слыша, как Игнат идет прямо к нему. Потом до него донесся далекий треск сучьев под ногами продиравшихся сквозь кусты омоновцев, но с другой стороны. Пора, подумал Анатолий и замер, вжавшись в мокрую траву и желтую листву, поджидая приближавшегося Игната… Главное, чтобы менты не успели, не увидали тебя раньше, чем я тебя накрою.
Так оно и вышло, Анатолий рванул, подсек Игната, резко заломил руку назад и ткнул его лицом в траву.
— Только тихо… — сказал он.
Игнат что-то неразборчиво, но послушно промычал.
— Здесь бумаги? — негромко спросил Анатолий, доставая из-под поясного ремня Игната папку, уже другую. — А полюбовнику своему фальшивые дал?
Он сидел на поверженном душегубе, которого омоновцы искали по всему лесу, самое близкое — в двухстах метрах отсюда.
Он развернул целлофановый пакет, обмотанный скотчем.
Игнат что-то промычал, сделал попытку вырваться.
— Тихо, говорю… — Анатолий, срывая зубами прозрачные, липкие полоски, раскрыл наконец пакет, достал бумаги, написанные от руки торопливым женским почерком, пробежал содержание одной из страниц. То самое, понял он. О похождениях и приключениях крупного бизнесмена Сабурова с кликухой Саба. Который, как работодатель и губернатор, не нужен ни нам, ни обществу… Он оглянулся и увидел небольшую сосенку с приподнятым от земли корневищем.
