Они снова замолчали, когда давешний пацан принес им на подносе три чашки кофе, а Волоха следом принес бутылку водки, кофейник и сахар на блюдце. Игорь отключил диктофон.
— Давайте начистоту, — сказал Саша, помешивая сахар в чашке и наклонившись к Игорю через столик. — Вы-то сами за кого бы проголосовали?
— Вопрос в лоб, — усмехнулся Игорь. — А если не отвечу?
— Тогда скажите, как смотрите на создавшуюся ситуацию. Не как журналист, берущий у нас интервью, а как человек, живущий в этой стране.
— Картина удручающая, — согласился Игорь. — Вам, кстати, не кажется, что ваш московский благодетель решил поставить на вас крест, чтобы успеть положить часть яиц в другую корзину?
— Хотите сказать, он одновременно поставил и на Сабу? — задумался Саша. — Может быть. Корецкий не любит проигрывать. Как и я. — Он покосился на молчавшего Солодухина. — Но я все больше понимаю: мой клиент именно тот человек, который может остановить сползание этого края в криминал. Поскольку он сам — оттуда. И хорошо знает повадки братвы, а значит, сможет противостоять.
— А почему ты за меня выступаешь? — недовольно спросил Солодухин. — Говорите при мне, будто меня здесь нет.
И закурил новую сигарету.
— Извини, Гриша, — прижал руки к груди Саша. — Сейчас, в сложившейся ситуации, не до политесов.
— К чему вы мне это все рассказываете? — не понял Игорь.
— Вы известный журналист из влиятельной газеты, — сказал Саша. — У вас связи. В том числе на центральном телевидении. Ваш долг нам помочь, понимаете?
Игорь не сразу ответил, сначала внимательно взглянул на Солодухина и его политического советника.
— Я не могу, не имею права вмешиваться, — начал он. — Поймите это правильно. Мой профессиональный долг журналиста…
— Это чем-то отличается от долга гражданина? — перебил Саша.
— Помолчи, — сурово сказал Солодухин. — Сказано же ясно — нет! Не имеет человек такого права. Чего навязываться, не понимаю?
— Гриша, подожди… — отмахнулся Саша. — Ты пока не все понимаешь. Вы, Игорь Николаевич, приехали сюда по делу об убийстве журналистки Треневой, не так ли?
— Все так… — кивнул Игорь. — И за это время, что я здесь, убили ее коллегу, Анну Петровну Прошину. Вскоре после того, как я с ней поговорил. Наверно, я к этому причастен. К сожалению…
— То есть так или иначе, но вы уже оказались втянутым в эту историю? — наседал Саша.
— Одну минуту… — поморщился Игорь. — У вас ко мне много вопросов, Хотя я пришел сюда, чтобы задавать их сам! Может, потом обо всем поговорим, когда закончим?
— Так и сделаем, — решительно сказал Солоду-хин. — А ты, Саня, помолчи пока!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
Анатолий с нетерпением дожидался Зину в холле гостиницы и, когда наконец увидел из окна, как она выходит из автобуса на площади перед гостиницей, поднялся и подошел к лифту. Вызвал кабину и остался в открытых дверях, дожидаясь.
Все, кто были в вестибюле, поворачивали головы и смотрели ей вслед. Сейчас Анатолий видел Зину их глазами и тоже не мог оторваться. Он и желал, и жалел ее, как никогда раньше. Ее следует отпустить, чтобы не подвергать опасности, но только не сегодня.
Какая-то горничная с постельным бельем удивленно уставилась на него, когда он не дал ей войти в лифт.
— Вы что делаете? — спросила она. — Пропустите.
Ей, пожилой, уже на пенсии, конечно, наплевать было на Зину и на то, какое она производит впечатление.
— Извините, хочу прокатиться с этой девушкой… — Он кивнул в сторону Зины. — А что, нельзя? Вот рядом кабина свободна.
И прежде чем она успела опомниться, пропустил Зину и отпустил дверцу лифта.
— Ты чего такой нетерпеливый? — удивилась Зина, когда он обнял ее, прежде чем нажать на кнопку этажа. — Соскучился?
— Не в этом дело… — пробормотал он, зарывшись лицом в ее пахучие волосы. — Мне тебя очень не хватает…
— Что с тобой происходит? Ты сегодня какой-то странный… Ты будешь нажимать на кнопку или нет?
— Обязательно, — кивнул он. — Но сначала ты выйдешь отсюда и пройдешь к администратору. Да выслушай меня сначала! — Он резко отвел ее руки. — Нет времени, понимаешь? Тебя здесь мало кто знает, поэтому твой вопрос их не удивит. Мне спрашивать нельзя. Потом, когда все узнаешь, поднимешься ко мне в номер.
Она смотрела на него, чуть склонив голову набок.
— Может, мне лучше уехать? — спросила она, и голос ее немного дрогнул. — Ты хочешь меня использовать в каких-то своих делах?
— Хочу, чтобы ты мне «немного помогла, — сказал он. — Остальное потом…
— Выпусти меня отсюда! — потребовала она. — Сейчас же!
— Ну и дура же ты, ангел мой, — холодно сказал он. — Я тебя выпущу, когда ты наконец успокоишься и мы обо всем договоримся…
— Что? Как ты меня назвал? — Ее голос охрип.
— Никак, — усмехнулся Анатолий, снова, не без сопротивления с ее стороны, привлекая к себе. — Это я процитировал фразу из письма Пушкина жене Наталье. У меня комбат в Чечне был начитанный, любил это цитировать, когда имел дело с недоумками. А «Медного всадника» наизусть шпарил. И когда он у меня на руках умирал, кровь изо рта пузырится, а все равно что-то читал… Ты Пушкина любишь? Вот так и я полюбил. Ну все, можно говорить? Значит, подойдешь к администратору и спросишь, где сейчас находится журналист Игорь Николаевич Залогин. Ты его знаешь… Ты ему тоже понравилась. Пойми, сейчас речь идет не о моих делах, а о его жизни или смерти. Его надо спасти. Иди… — Он дал двери отвориться и слегка подтолкнул ее к выходу. — Подойди и спроси. Потом поднимись наверх, я тебя там буду ждать. Нет, лучше подожду здесь, в кабине.
Она вышла, пару раз растерянно оглянулась, а он улыбнулся ей и помахал рукой. Нам нельзя расслабляться, сказал он себе, глядя, как она идет в своем черном кожаном плаще, открывающем ее потрясающие ноги, и все смотрят вслед, особенно мужики возле бара. А этот белобрысый, его все зовут Сема, даже направился за ней следом…
Зря только ее в это втягиваю, подумал он. Она и так уже все поняла и все равно со мной осталась, готовая все бросить и приехать ко мне, как только позову. И ведь позову, уговаривая себя, что это в последний раз. Вот думал, сделаю дело, уберу Игната, здешнего душегуба… И все. Ну убрал. А оказалось — нет, не все.
Зина шла назад, за ней тащился полупьяный Сема, что-то пытаясь ей сказать, стараясь удержать ее за локоть. Увидев Анатолия, он остолбенел, криво ухмыльнулся, махнул рукой и пошел обратно к собутыльникам.
Черт… Этот стукач, который работает на всех, кто ему заплатит, уже знает, к кому она приехала… А может, знал и раньше. Ладно, подумал он. Видел, и видел. Больше к ней не подойдет.
— Ты чего там шепчешь?.. — спросила она.
— Не обращай внимания. Так что она тебе сказала? — спросил Анатолий, нажав на кнопку своего этажа.
— Может, объяснишь наконец, что происходит? — спросила она.
— Какая теперь разница? — Он передал ей ключи от номера. — Войди и жди меня там. Я скоро.
Он передал ей ключ от номера и вышел из лифта, придержав закрывающуюся дверь. Быстро спустился по лестнице, подошел к бару. Сел за столик, поманил к себе пальцем Сему. Тот оглянулся на своих корешей, потом нерешительно двинулся к Анатолию. Кореши пошли следом, немного сзади, как бы прикрывая тыл. Все в холле, включая администратора, замерли, наблюдая за ними.
— Я, кажется, тебя одного звал, — негромко сказал Анатолий, не сводя с Семы пристального взгляда. — Не бойся, урод, тебя еще не бьют. Садись!
— А чего… — Сема осторожно присел на стул. — Чего случилось?
— Пока ничего, — сказал Анатолий. — Но случится. Знаешь, кто я?
— Ну… слышал, — неуверенно сказал тот.
— Значит, не все слышал, — сказал Анатолий, сделав паузу. — Например, ты не знаешь, что бывает с теми, кто лезет в мои дела. А узнать хочешь?
Сема испуганно промолчал, поставил локоть на край стола, но тот соскочил. Он снова поставил и тем как бы самоутвердился.
— Так хочешь или нет? — еще тише спросил Анатолий. — Причем на своем примере и прямо сейчас?
— Не знаю… — Семе вдруг стало жарко, и он завертел головой по сторонам, как бы привлекая внимание окружающих к тому, что может с ним вот-вот произойти.
— Не дергайся, — еще тише сказал Анатолий и наклонился к нему через стол. — И скажи своим придуркам, чтобы отвалили, пока я добрый.
Сема с готовностью кивнул и обернулся к «придуркам». Те согласно кивнули, кто выставив ладони, кто прижимая руки к сердцу, и отошли от стола.
— Ты цеплялся к моей девушке, — проникновенно сказал Анатолий. — Зная, что она идет ко мне. Ты это знал или не знал?
— Извини, кореш… Не бери в голову, больше ни разу, вот те крест… — побожился тот, покрывшись потом.
