Переход объясняет тем, что «не может переживать и терпеть тех издевательств над русским народом, которые проводят немцы». Знает французский, немецкий, сербский, словенский и русский языки. Имеет близких родственников — мать, братьев, сестер, проживающих в Америке, Франции, Бельгии, Польше, Австрии.
Братья Дмитрий и Алексей — офицеры, служат в американской армии. Сергей — офицер французской армии, пропал без вести. Полагая, что такой человек может представлять интерес для НКВД или Разведупра, дал указание о доставке его в Москву».
Не знаю, как сложилась дальнейшая судьба князя Гагарина. То ли сделали его агентом советской разведки и забросили после войны во Францию или Америку, то ли, наоборот, объявили немецким или американским шпионом и в лучшем случае отправили на долгие годы в ГУЛАГ.
После Сталинграда полицейские все чаще переходили на сторону партизан. Вот только несколько примеров. Партизанская газета «Заря», орган Брестского подпольного обкома, 30 сентября 1943 года сообщала:
«Немецкий гарнизон, что в городе К., состоит в большинстве из полицейских. Фашистские бандиты потребовали от них совершать кровавые злодеяния. Но полицейские с каждым днем все больше начинают понимать, что дело немцев проиграно, что Красная Армия скоро освободит белорусскую землю.
И вот группа полицейских, стремясь смыть с себя позорное пятно, несколько дней тому назад с оружием перешла к партизанам нашего отряда. Мы создали для опомнившихся необходимые условия, чтобы они борьбой с немецкими оккупантами с честью выполнили свой священный долг перед своей родиной, перед своим народом».
А немецкий обер-лейтенант Рослер из разведотдела 642-го Восточного батальона, располагавшегося в белорусском местечке Лопатище, в донесении от 11 мая 1943 года с удивлением отмечал:
«Характерно, что кое-где население единодушно утверждает, что банды составляются из бежавших полицейских. При более тщательном рассмотрении недисциплинированного поведения и явного равнодушия полицейских эти утверждения могут оказаться вполне достоверными».
Орган Виленского обкома — бюллетень «Селянской газеты» в июле 1943 года пропагандировал опыт «сознательных» власовцев, которые с оружием в руках перешли к партизанам:
«Недавно 9 разведчиков из партизанского отряда тов. Петра X зашли в деревню Д., где находилось 40 человек, обманным путем загнанных немцами в банды предателя Власова.
Партизаны рассказали им правду о положении на советско-германском фронте, о разгроме немцев в Северной Африке, о том, что их обманули немцы. Все 40 человек власовцев с вооружением перешли к партизанам».
Рядом была помещена заметка-предупреждение под красноречивым заголовком «Сабаке — сабачья смерть!» — о том, какая судьба ждет предателей, запятнавших себя преступлениями против партизан: «Ублюдок Щербицкий, житель деревни Язно, Дисненского района, со всей своей шкурой давно продался немцам. Он долгое время учился в Берлинской школе гестапо, был верным холуем немецких поработителей.
Это он, крупный немецкий шпион Щербицкий, продал сотни советских граждан. Это он, мерзавец Щербицкий, послал на виселицу в г. Диене десятки советских активистов. Это он, Щербицкий, терроризировал мирное население Дисненского, Илисского, Миорского и Браславского районов.
Но карьера щенка из гитлеровской псарни кончилась. Недавно Щербицкий попал в руки партизан отряда тов. С. и по просьбе мирного населения (так сказать, идя навстречу пожеланиям трудящихся. — Б. С) был расстрелян».
Партизаны особенно стремились уничтожить видных коллаборационистов. Им удалось убить бургомистра Локтя Воскобойника и бургомистра Минска Вацлава Ивановского. Но с главой Белорусской рады Радославом Островским вышла осечка. По словам бывшего начальника разведки и контрразведки северной зоны Барановичского партизанского соединения Д. Зухбы, «логово этого сатрапа, не обладающего никакой властью фашистского холуя… охранялось сильно».
Насчет того, что никакой властью глава Белорусской рады не обладал, Зухба был абсолютно прав. Хотя с конца 1943 года Островскому формально подчинялись все белорусские бургомистры, он ничего не мог предпринять самостоятельно. В конце 1944 года немцы разрешили председателю Рады создать белорусскую дивизию СС, но ее формирование так и не завершилось до конца войны.
После Сталинграда, в марте 1943-го, Пономаренко обратился к старостам, полицейским и служащим оккупационных органов власти со специальным посланием: «Вы можете получить от Советской власти прощение себе и вашим семьям, если начнете честно служить советскому народу… Вредите немцам во всем и всячески. Укрывайте от них скот и продовольствие. Обманывайте немцев. Давайте им ложные сведения. Прячьте людей, которых разыскивают немцы. Помогайте партизанам… Сообщайте им и Красной Армии о всех намерениях врага. — Рвите вражескую связь — телеграфные и телефонные провода. В одиночку и группами разрушайте железнодорожные пути. Уничтожайте вагоны, приводите в негодность паровозы, истребляйте военное имущество немцев… Истребляйте немецких разбойников. Если будете действовать так — Родина, Советская власть простят вас и ни один волос не упадет с вашей головы». Многие коллаборационисты поверили и перешли на сторону партизан. Но потом, когда война кончилась и надобность в их услугах отпала, немало прежде служивших немцам партизан отправились в лагеря и ссылки — на поселение в Сибирь.
В свою очередь немцы пытались привлечь на свою сторону белорусов, обещая им свободу, землю и в перспективе — равноправие с населением рейха. 22 июня 1943 года генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе утвердил устав «Союза белорусской молодежи», в котором белорусы признавались наконец арийской нацией. В речи по этому поводу он призывал молодежь «стать солдатами новой Европы… против бандитизма и тем заслужить права на родную землю». Партизанская газета «Смерть фашизму» 9 июля писала: «Чтобы завлечь белорусскую молодежь в Союз и поставить ее на службу гитлеровской Германии, палач Кубе, как льстивая собака, начал вилять хвостом перед белорусским народом и заявил, что «в белорусском народе сравнительно много «нордической крови», а в уставе «Союза белорусской молодежи» говорит: «Белорусский народ имеет чисто нордическое происхождение». Но льстить белорусскому народу Кубе оставалось недолго, несколько месяцев спустя, 27 сентября 1943 года, генеральный комиссар Белоруссии погиб. Он стал самым высокопоставленным чиновником оккупационной администрации, убитым советскими партизанами.
Белорусов, украинцев, русских и прочих жителей оккупированных территорий после возвращения Красной Армии ждала нелегкая судьба. В январе 1944 года к немцам перебежал командир 1346-й разведроты 253-й стрелковой дивизии капитан Игорь Капор. До этого, в декабре 1943-го, он находился на переподготовке при разведотделе штаба Белорусского фронта, где познакомился с тайным приказом НКВД о том, какая судьба ждет население Белоруссии, когда ее вновь займут советские войска. Мужчин предполагалось отправить в так называемые штрафные батальоны и бросить в бой, даже непереодетыми, невооруженными и необученными, остальных — выселить за Урал.
По утверждению капитана Капора, детей-сирот, равно как и детей арестованных и направленных в штрафные батальоны, ожидали специальные детские дома НКВД, где их предстояло перевоспитать в большевистском духе. Все население оккупированных территорий заведомо находилось под подозрением, так как долгое время испытывало влияние нацистской пропаганды.
Тайный приказ, о котором рассказывал Капор, до сих пор не обнаружен. Но действия советских войск на освобождаемых территориях ему полностью соответствовали. Советское командование нередко смотрело даже на партизан, соединившихся с регулярными частями Красной Армии, как на пушечное мясо. Осенью 1943 года при форсировании Днепра три партизанские бригады во время безуспешных атак за несколько дней потеряли половину личного состава, а шесть других — даже 70 процентов.
Вот как командир взвода связи лейтенант Валентин Дятлов описывает один бой в Белоруссии в декабре 1943 года: «Мимо, по ходу сообщения прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными «сидорами» за спиной. «Славяне, кто вы, откуда? — спросил я. — Мы с Орловщины, пополнение. — Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок? — Да сказали, что получите в бою…»
Удар артиллерии по противнику длился минут пять. 36 орудий артиллерийского полка «долбили» передний край немцев. От разрядов снарядов видимость стала еще хуже…
И вот атака. Поднялась цепь, извиваясь черной кривой змейкой. За ней вторая. И эти черные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Черное на снегу — прекрасная мишень. И немец «поливал» эти цепи плотным свинцом. Ожили многие огневые точки, Со второй линии траншеи вели огонь крупнокалиберные пулеметы. Цепи залегли. Командир батальона орал: «Вперед… твою мать! Вперед!.. В бой! Вперед! Застрелю!» Но подняться было невозможно. Попробуй оторвать себя от земли под артиллерийским, пулеметным и автоматным огнем…
