— Пришла моя очередь спросить, почему.
— Я пила чай в «Императрице»...
— А как ты добралась до Виктории? Самолетом?
— Автобусом. Переоделась на железнодорожном вокзале. — Губы Дейвон впервые за все время тронула слабая улыбка. — Агенту 007 пора бы и уступить свои лавры, как ты думаешь?
— Ты действительно не хотела, чтобы я тебя нашел?
— Конечно, не хотела. Измена — ужасное слово. Но когда я пила чай, я случайно услышала разговор сидящих рядом женщин. Он мне показал разницу между тобой и Лиз. И я поняла, кому должна доверять, а кому — нет... Но если ты не был с Лиз, Джаред, то почему отказался взять меня с собой в Сингапур?
— Потому что я не знал, что такое любить женщину, — ответил он, подходя к Дейвон и очень нежно отводя прядь волос с ее лица. — Я никогда не думал, что смогу полюбить, я ведь говорил тебе об этом. Это не входило в мои планы. Но с того момента, как Уоллес по телефону прочитал твое письмо, все мои планы рухнули. Дэниэлс вместо меня закончил встречу в Техасе, а Грегсон ведет переговоры в Сан-Франциско. Я наконец научился использовать заместителей. И ты знаешь что? Мир от этого не рухнул.
Она стояла не двигаясь, словно статуя. В отчаянии, не зная, что делать, он повторил:
— Я люблю тебя, Дейвон. Я хочу, чтобы ты разделила со мной мою жизнь — во всех смыслах этих слов. В том числе и кризисы в Сингапуре, и встречи в Техасе. — Он сделал глубокий вдох, спрашивая себя, что ему останется делать, если Дейвон скажет «нет». — Я собираюсь на открытие нового отеля в Австралии через месяц... ты поедешь со мной?
— Ты правда меня любишь? — едва слышно спросила она.
— Именно это я пытался сказать тебе каждый раз, когда мы оказывались в постели... даже когда сам этого не понимал. Но мое тело знало это с самого начала. Мы занимались любовью, Дейвон, ты была права. — Он улыбнулся ей. — Да, я люблю тебя. Сильнее, чем могу передать словами... всю мою оставшуюся жизнь я буду доказывать тебе это.
Ее глаза наполнились слезами, намокли ресницы.
— Я не сплю?
В этот момент Джаред сделал то, о чем мечтал с того момента, когда они вошли в отель. Он обнял ее, прижал к себе, с изумлением заново открывая мягкость и нежность ее теплого тела.
— Я здесь, — хрипло сказал он. — Моя дорогая Дейвон, я так тебя люблю.
Две слезинки покатились по ее щекам.
— Значит, я дома, — сказала Дейвон и подняла к нему лицо. — Дом там, где ты. Все так просто.
Он поцелуем стер слезы с ее щек.
— Не плачь, любовь моя.
— Я плачу, потому что счастлива. — Ее улыбка засверкала, словно радуга после дождя. — Ты понимаешь? Мы любим друг друга — значит, мы по-настоящему женаты. Мы не в ловушке, мы свободны!
— Ты всегда была мудрее меня, — сказал Джаред, склоняясь к ее губам. Потом, взяв Дейвон за руку, он провел ее в спальню, где, не говоря ни слова, раздел все еще дрожащими руками.
В полной тишине они занимались любовью, и каждое движение, каждая ласка их были наполнены чувством и страстью. А когда все закончилось, Дейвон снова расплакалась, а у Джареда так стиснуло горло, что он не мог сказать ей ни слова и только продолжал держать ее в объятиях, медленно осознавая, как он счастлив.
— Я люблю тебя, — прошептал он. С тех пор, как он произнес эти слова в первый раз, ему хотелось повторять их снова и снова.
— Мне так хорошо с тобой, так спокойно, — тихо сказала она. — Знаешь, ведь Лиз в итоге сделала для нас доброе дело.
Джаред коротко рассмеялся.
— Думаю, да. Может быть, пригласим ее на крестины?
— Почему бы и нет? — Дейвон приложила руку к животу. — Джаред, наш ребенок будет одним из самых счастливых в мире. Потому что его родители любят друг друга.
— Я знал, что делаю, когда настаивал на том, чтобы мы поженились... просто с самого начала пошел по неверному пути. Теперь я понимаю, что полюбил тебя с первого взгляда, — сказал он. — Когда ты набросилась на меня, как фурия, в том мятом зеленом костюме.
Она прыснула:
— А я приняла тебя за дворецкого.
— Знаешь, что по-настоящему прекрасно? — добавил Джаред. — Ты полюбила меня за то, что я — это я, а не за мои деньги.
— Я полюбила тебя за то, что ты такой упрямый и сексуальный.
— Сексуальный? — Он с невинным видом провел рукой по ее животу и внутренней стороне бедра.
— И ненасытный... Джаред, прекрати!
Он приподнялся на локте, со смехом глядя на нее.
— Ты на самом деле хочешь, чтобы я прекратил?
Она приглашающе шевельнула бедрами.
— Думаю, нам надо наверстать упущенное время... Знаешь, почему еще я люблю тебя? Потому что ты приехал, чтобы разыскать меня.
— Ведь и ты тоже. Ты решила поверить мне и вернулась домой. — Он помедлил. — Дейвон, давай продадим этот дом. Найдем что-нибудь неподалеку от Нью-Йорка, выберем дом вместе, настоящий дом, наш с тобой.
— Рассчитывая, чтобы там хватило места детям, — добавила она, обнимая его за шею.
— Мне кажется, отличная мысль, — сказал Джаред. — И скольким же детям?
— По меньшей мере двоим. — В глазах Дейвон запрыгали веселые огоньки. — В конце концов, мы же обязаны окружить твоего отца и мою мать целой толпой внуков.
— Твоя первая обязанность, — приникая губами к ее груди, проворчал Джаред, — это обратить внимание на то, что делаю я.
— Это не обязанность, Джаред, — ответила Дейвон. — Это наслаждение. Поверь мне.
ЭПИЛОГ
Полгода спустя, стоя у окна в ярких солнечных лучах, Дейвон следила, как Джаред укладывает маленького Брюса Джареда Холта в колыбель. Большие сильные руки Джареда двигались осторожно и ловко. Уже в первые недели он переборол в себе извечный страх молодых отцов причинить малышу боль только тем, что взял его на руки.
Джаред очень любил сына. Это Дейвон поняла с первого взгляда, когда муж впервые взял их ребенка на руки, всего через пять минут после его появления на свет: нежность на лице Джареда, смешанная со счастьем и страхом, заставила горло Дейвон сжаться.
Она только что покормила малыша. Его длинные черные ресницы устало поморгали, потом закрыли большие синие глаза. Его темные волосы резко выделялись на белой мягкой ткани пеленок. Она склонилась к колыбельке, чтобы погладить его по головке, когда услышала за спиной осторожные шаги босых ног. Руки Джареда обняли ее за талию.
— Он такой толстый и счастливый, — сказал он.
— И такой красивый, — добавила она ласково.
— Его мама еще красивее.
Дейвон повернулась к мужу лицом.
— Но я до сих пор не вернулась в прежнюю форму...
Джаред прервал фразу на полуслове поцелуем. Чуть позднее хрипловато сказал:
— Моя дорогая Дейвон, ты можешь быть беременной на девятом месяце, с растяжками на бедрах, и все равно для меня ты будешь самой прекрасной женщиной на земле — ты это понимаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
