На одну из скаутских встреч я принес газету с любопытным сообщением и показал ее Радиславе. Она взглянула на нее и улыбнулась:
– Станислав, неужели в нашей независимой Украине появились еще одни авантюристы, мечтающие о том, чтобы миска с галушками сама оказалась на их столе! – и показала газету скаутам. Те захихикали:
«В своё время придворный кремлевский поэт Роберт Рождественский, издав чего-то очень комсомольского, разбогател, купил массивные золотые часы и стал обмывать дорогую покупку в ресторане Дома литераторов. К нему подсел поэт Михаил Светлов, тогда уже спившийся:
– Старик, давай пропьем хотя бы секундную стрелку!
Недавно просмотрел я (автор сообщения – С.А.) кинофильм "Золото Маккенны". Вспомнилась история 5-летней давности…
… Во Верховную Раду Украины уже нэзалэжного созыва попал депутат – борец за права «шахтьоров». Его первым трофеем в борьбе за них стала шикарная трехкомнатная квартира в Царском хуторе близ нашего дома на Собачьей Тропе. Вторым – иномарка, и т. д.
Меня свёл с ним королевский пудель Атос Второй – это несдержанное «жЫвотное» постоянно приставало к пану депутату с сексуальными домогательствами. То ли чуял в нём гомика, то ли подозревал настоящую суку. А мне приходилось извиняться за необузданное сексуальное поведение пса. Кобель, понимаешь!
Под впечатлением трофеев, что ли, он (шахтьорский депутат, а не мой кобель) проявил инициативу и внёс законопроект – потребовать у Великой Британии золото украинского гетмана Павла Полуботка, который вроде притырил его в Английском банке в 1723 году, а скупые англосаксы зажилили.
Украинский поэт Владимир Цыбулько посчитал, что если восстановить справедливость, вернуть наше золото и поровну поделить, то каждому пересiчному украинцу достанется слиток весом в 38 кило.
Верховная Рада Украины распорядилась создать специальный комитет, возглавленный академиком П. Т. Троньком, который зачастил в Лондон. А мой знакомый прочно встрял в это золотное дно, стал замом Тронька и тоже часто мотался в Англию будто в разведку, а резидентом разведки – куда заныкали золото, оставил свою дочь по легенде обучения в какой там экономической школе. Кроме того, своему свату он купил дом в Лондоне напротив подозреваемого банка с поручением дочери – тайно следить за попытками переправить золото Полуботка в другое место.
И вот встречаю его как-то на Собачьей Тропе – он весь в золоте: массивные золотые часы, жирный перстень, золотое распятие на бычьей шее, браслеты… И даже носочки штиблет вроде как золотые. Я неслыханно обрадовался:
– Отец, шо, таки нашли золото Полуботка? А где я могу получить 114 кило на свою семью?
… Прошло ещё 5 лет нэзалэжности, но свою часть из золота Полуботка я так и не получил. Впрочем, как все украинцы…
А сейчас Украина потребовала от России вернуть золотой клад другого гетмана – Мазепы. Может, и мне вернут все золото сразу? Эх-ма, вставлю себе золотые зубы в 4 ряда и буду жрать за двоих депутатов!».
После скаутов Радислава еще раз пробежала глазами эту удивительную газетную статью и восторженно глянула на меня:
– Кому-то доставляет удовольствие промывать золотые полуботовские косточки. В XVIII веке исполняющий обязанности гетмана Павел Полуботок поместил огромный клад в Лондоне. Пора его изъять из английского банка – к этому стремились многие поколения украинцев. И мои предки затратили уйму сил и средств, чтобы добыть его золото. И что из этого получилось? К сожалению, ничего! Пусть счастье улыбнется новым авантюристам. И все же как старались мои предки! О, это целая история.
– Причем здесь род Капнистов? – спросил я Раду.
– Станислав! О, это потрясающая история! Мы – Капнисты слились с родом Полуботков, когда сын моего пращура поэта Василия Капниста женился на праправнучке гетмана Павла Полуботка. …
2. Родственник наказного гетмана Полуботка граф Капнист
…На острове Занте в Ионическом море находятся руины первого родового замка Капнистов (Капниссос – по-гречески). Это были греки – борцы против турецкой неволи. Особенной храбростью и героизмом в боях за независимость греческих островов отличался Стомателло Капниссос, которому и был пожалован в 1702 году графский титул из рук самого правителя Венецианской республики Алоизия Мачениги. На графском гербе было написано: «В огне непоколебимые».
Внук Стомателло, Петр Христофорович, воевал с турками на стороне российского императора Петра I. Бывал на Украине. Общался с украинскими гетманами. Его сын Василий, переписав свою фамилию на «Капнист», прославился в боях под Очаковом, будучи командующим казачьими войсками. За боевые заслуги царица Елизавета «высочайше пожаловала» Василию Капнисту родовые земли на Полтавщине.
Там у него родились шестеро сыновей. Младший из них Василий Васильевич стал поэтом и драматургом.
Когда ему было 9 лет, погиб отец. Погиб он страшно. Его порубали пруссаки так, что даже тела не нашли. На родину привезли лишь его правую руку с фамильным перстнем и стиснутой саблей – подарком императрицы Елизаветы Петровны.
По легенде, матерью девятилетнего будущего поэта была не жена Василия Петровича, а крымская турчанка, красавица Сальма. Она не смогла перенести смерти любимого. Отдав сына жене Капниста, бросилась со скалы в море. Отец Сальмы, сходя с ума от горя, проклял род Капнистов до седьмого колена.
Не поэтому ли Капнистам пришлось пережить так много горя в будущем?
Поэт Василий Васильевич Капнист в период службы в Преображенском полку подружился с поэтом Гаврилой Державиным. Вместе они организовали один из первых литературных кружков, настроенных против самодержавной политики Екатерины II. Выступая против крепостного права, Капнист писал едкие сатирические поэмы, стихи, оды.
Со временем он покинул Петербург, был губернским предводителем дворянства в Киеве и Полтаве, генеральным судьей на Украине, директором народных училищ. Дружил с декабристами, тем более что в их ряды вступили и его сыновья Семен и Алексей. Среди тех, кого Василий Капнист благословил «на литературные подвиги», был и Николай Васильевич Гоголь. Помогал Капнист автору «Вечеров на хуторе близ Диканьки» денежными средствами.
Каждый из рода Капнистов имел много детей. Сыновья женились, дочери выходили замуж. Отсюда у них родственные связи с дворянами Апостолами, Голенищевыми-Кутузовыми, Гиршманами, Новиковыми, Гудим-Левковичами и многими другими знаменитыми фамилиями.
Но самое интересное для нас – сын поэта Василия Капниста женился на правнучке наказного гетмана Полуботка.
Род знаменитого запорожского атамана Ивана Дмитриевича Сирко тоже породнился с Капнистами. В XVII веке турки и татары называли Сирко «урус-шайтаном». Из 55 великих битв он не проиграл ни одной. И что любопытно: сражался он с татарами в те же годы, что и Стомателло Капниссос – с турками. Может, до них доходили сведения друг о друге, ведь они были военоначальниками в общих битвах.
Спустя три столетия в Петербурге обвенчались граф Ростислав Ростиславович Капнист и прапраправнучка Ивана Сирко Анастасия Дмитриевна Байдак. 22 марта 1914 года родилась у них дочка Маша (а всего у Капнистов – Сирко было пятеро детей). Жила семья в Петербурге, в доме на Английской набережной. В гости к Капнистам приходили самые известные и уважаемые петербуржцы, среди которых был и Федор Шаляпин Он был безумно влюблен в Анастасию Дмитриевну – интереснейшую женщину, знавшую более десяти языков. Певец не отходил от своей «дамы сердца», целовал ручки и сыпал комплиментами. Мудрый супруг, человек не без юмора, смотрел на это дело сквозь пальцы: «Что ж поделаешь, артисты не могут жить без вдохновения…».
Как вспоминала в Днепропетровске в скаутской организации Радислава Капнист, Федор Иванович занимался с будущей ее мамой Мирочкой – Машенькой. Он давал ей уроки вокала и хвалил ее первую сценическую работу в домашнем спектакле. Кто бы мог подумать, что проклятие древнего турка в полной мере скажется на интереснейшей судьбе Мирочки.
Переворот 1917 года Капнисты встретили с верой в то, что революция принесет что-то новое, свежее в жизнь страны. Ростислав Ростиславович помогал революционерам материально. Прикрываясь графским титулом, он мог беспрепятственно перевозить из-за границы большевистскую «Искру». Но жить в Петербурге становилось все тяжелее, и вскоре Капнисты переехали в крымский Судак.
Чудный сад, виноградники и винные погреба с бочками прекрасного крымского вина, грандиозная домашняя библиотека – таким запомнился Марии Ростиславовне этот город. Добрая и мудрая бабушка, красивая и гонористая мама, душевный и справедливый отец – такими остались в памяти домочадцы.
Отца Мирочка боготворила. Когда в 20-м году большевики заняли Крым, он должен был, как и все дворяне, ходить в местную управу отмечаться. Мира каждый раз выбегала за ворота и ждала, вглядываясь вдаль до боли в глазах, – не идет ли папа. И он приходил. Брал малышку на руки и смеялся: «Ну что ты, маленькая? Волновалась? Зря. Все же хорошо, я дома».
