только забрезжил рассвет. По традиции ожидали первого луча солнца.
Земля так нагрелась накануне, что уже на заре эфир дрожал над ней и враг казался пестрым облаком мошкары, висящей над серебристой гладью мелких озер.
Гарпаг вглядывался в даль, прищурив глаза.
— Мы не ошиблись,— заключил он,— На правом фланге конница Ашташа. Они держатся отдельно и повернут против мидян. Слева — Гут. Ему я тоже доверяю. Пехота Вазгена не станет торопиться, а я подам ему знак «змеем» (имелось в виду копье с длинными лентами алой материи, висевшими у острия). Опасен только центр. Всадники и пехота Атрагира.
— Прекрасно,— без всякого волнения сказал Кир,— Не мы ожидаем гостей, а нас давно ждут в гости, поэтому надо идти навстречу.
И так, принеся последние жертвы и помолившись богам, войско Кира двинулось вперед.
Поскольку никто не требовал от чужестранца Кратона стоять в боевом строю, то он предпочел следовать за царем на почтительном расстоянии. Однако на протяжении всей битвы он хорошо видел алый гиматий Кира и его высокую тиару.
Поначалу Кир, окруженный сотней лучших воинов, двигался впереди войска. Замечу, что «скифа Азала» среди воинов не было. Может статься, Кир убедил своего «скифа», что ниже достоинства лучшего стрелка стоять там, где люди пускают наобум друг в друга тысячи стрел.
Затем, когда расстояние между противниками сократилось примерно до трех стадиев, он остановил коня, неторопливо спустился на землю и вошел в глубину пешего строя персов. Всадники свиты разъехались, присоединившись к немногочисленной персидской коннице, а царского жеребца и вовсе увели с поля битвы. Так Кир воодушевил своих воинов сражаться без страха.
Издали мне показалось, что вместе с пешими персами он двинулся на мидян так же, как на чудовищного вепря: медлительно и немного вразвалку.
Гарпаг мог быть доволен: все произошло именно так, как он предсказывал. Верные Астиагу и не знавшие о заговоре, воины Атрагира с криками бросились на персов, его конница начала разбег, зато все остальные, сделав несколько шагов, стали будто засыпать на ходу.
Решительно бросившись вперед, персы вовремя остановились и выставили копья, как учил их Фарасг.
Донесся страшный треск. Передние кони мидян вздыбились, словно морская волна, налетевшая на камни. От наката огромной тяжести персы немного попятились, но устояли. И вот кони мидян, завязнув в гуще пешего строя, стали валиться один за другим и словно исчезать вместе с седоками в бурлящем водовороте. Всего несколько мгновений перед тем, как потемнеть от крови, в руках персов ярко сверкали новые мечи, привезенные Киру иудейским торговцем Шетом.
Тем временем пешие отряды армен и каппадокийцев попросту остановились и стали безучастно наблюдать за сражением, а парфяне и каппадокийцы Гарпага легко окружили отряды Атрагира и стали добивать их со всех сторон. Наемники же — те и вовсе не стали дожидаться итога, а сразу ударились в бегство, видно полагая, что лучше всего держаться подальше от возбужденных победителей.
Битва длилась не более часа. Войско Атрагира было истреблено поголовно, а сам он принял смерть, как доблестный воин. Кир устроил ему торжественное погребение и даже досадовал, что первое сражение завершилось чересчур быстро и чересчур успешно. В самом деле армия Кира, потеряв всего два десятка воинов, за один час увеличилась втрое.
Кир отказался от большого торжества по поводу победы и не дал воинам отдыхать.
— Охота не кончена,— сказал он.— Солнце еще высоко. Отдых вреден.
В три дневных перехода войско Кира, выросшее подобно волшебным зубам дракона, подошло к Эктабану.
Когда вдали ярко засверкал серебряной кровлей дворец мидийского царя, Кир приказал остановиться. Губару убеждал его двигаться быстрей дальше и захватить город, не дав Астиагу опомниться. Его поддерживали и все стратеги, старые и новые, перешедшие на сторону персов.
Однако Кир не стал отвечать на эти призывы. Целый час он неподвижно простоял на холме, глядя на город. С таким видом он стоял некогда и на крыше своего собственного дворца, всматриваясь в ночную даль, где мерцали огни чужого войска.
Потом он отправил к Астиагу гонца с посланием. Он уведомлял царя Мидии о своем приезде и самым миролюбивым тоном предлагал Астиагу принять с царскими почестями своего внука и законного престолонаследника.
Астиаг отрубил гонцу голову, собрал, а вернее, согнал все мужское население города, включая подростков и стариков, в одно бесполезное войско, то есть попросту в стадо, вооружил всех копьями и дротиками и велел сражаться с Киром. При этом он приказал своим воинам, охранявшим дворец (их было две тысячи) без пощады убивать всех, кто трусливо побежит с поля боя.
Увидев огромную толпу, двинувшуюся навстречу, Кир грустно вздохнул.
— Мой дед совсем выжил из ума,— проговорил он.— Кем он собирается править, если решил остаться и без юрода, и без народа?
Кир даже не стал строить своего войска.
— Стыдно воевать с теми, кто едва успел родиться, и с теми, кому и так пришла пора умирать в своей постели,— заметил он.
Затем он приказал выступить вперед только арменским стрелкам и перебить только настоящих воинов. Для прикрытия лучников Кир выслал конных парфян.
Чтобы предсказать итог новой «битвы», не требовались ни внутренности животных, ни оракулы. Как только, пораженные стрелами, воины стали валиться наземь, простые мидяне кинулись врассыпную. Два десятка стариков, уже не способных к бегу, бросили копья и пришли к Киру с поклоном. Они смиренно просили Кира принять под свою власть Мидийское царство, не наказывать подневольных жителей Эктабана и не разрушать их город, ничем не провинившийся перед Киром.
Кир сказал, что ему для справедливого правления город нужен в полной целости и сохранности, и сдержал свое обещание.
Персы без ропота приняли его запрет грабить Эктабан, ведь в ту пору они еще не испытывали чрезмерного влечения к роскоши и богатству.
В конце дня войско персидского царя, не встретив никакого сопротивления, вступило в Эктабан и расположилось в городе, как если бы просто пришло на постой.
