Ивонн схватила шкатулку и прижала к себе, как будто это был раненый щенок.
– Почему она открыта? – но, не успели мы с Трисией выдать себя неуклюжим враньем, она продолжила. – Чертовы уборщицы! Всех их поувольняю!
– Что–то пропало? – я изображала Ребекку с фермы Саннибрук[72], хотя прекрасно помнила, что мои попытки копировать Ширли Темпл никогда не срабатывали с моей мамочкой, и не очень–то надеялась, что они сработают с Ивонн.
Ивонн прикрыла крышку, защелкнула замок и поставила шкатулку на место.
– Просто эта вещь не должна открываться. Никогда больше.
Трисия прикрыла глаза – готовилась вести переговоры с сумасшедшей клиенткой. Мне некогда было ее жалеть – я пыталась разгадать, почему же шкатулку никогда больше нельзя открывать. Потому что это подарок Тедди, а он мертв? Ключ был у Тедди, потому что только ему позволялось ее открывать? Карточка–ключ – была ли она от Тедди? И из какого отеля?
Если бы мне удалось под каким–то предлогом заставить Трисию и Ивонн перейти в комнату для совещаний, я попробовала бы снова открыть музыкальную шкатулку и посмотреть, откуда карточка. Но я не могла ничего придумать – разве что залить стол Ивонн кофе. Я уже взвешивала в руке свой стаканчик, прикидывая, какой урон смогу нанести, когда внезапно распахнулась дверь.
– Это что еще такое?! – рявкнула Ивонн.
– Можете говорить все, что угодно, но дело не терпит, – Брейди Купер, заместитель директора рекламного отдела, который казался больше огорченным тем, что ему пришлось прервать отпуск, чем гибелью своего патрона, стоял в дверях, держа под мышкой кипу папок, грозившую вот–вот рассыпаться. Из–за его плеча в тщетных попытках быть замеченным выглядывал стоявший на цыпочках Фред – не потому, что Брейди такой высокий, а потому, что Фред такой маленький.
Брейди вообще середнячок – среднего роста, среднего телосложения, среднего цвета волос, среднего уровня интеллекта, среднего характера. Он из кожи лезет вон, чтобы преуспеть, но что делать, если человек от природы не умеет смеяться. Ничто в мире не способно рассмешить Брейди. Он вовсе не принадлежит к числу психопатов, находящихся в состоянии вечной озлобленности – по причине мировой несправедливости или по каким–то другим. Просто у него отсутствует чувство юмора. Или чувство иронии, которое позволило бы ему посмеяться над тем, что он не понимает шуток о том, что он не понимает шуток. Что, конечно, делает его излюбленной мишенью для всех наших любителей острот, от авторов до секретарей. Или, еще лучше, для любителей розыгрышей. Есть в Брейди что–то такое, что заставляет нас опускаться до школьного юмора – стыдно, конечно, но если бы он не был такой легкой добычей, мы бы, наверно, оставили его в покое.
– Я старался… – начал Фред из–за спины Брейди.
– Плохо старался! – проворчала Ивонн.
– Я понимаю – у вас важное совещание, мне самому не хочется прерывать, но у нас возникли чертовски серьезные проблемы, которые требуют вашего немедленного вмешательства, – настаивал Брейди.
– Серьезные проблемы?
Брейди, поколебавшись, решился:
– Финансовые.
Ему явно было не по себе от нашего с Трисией присутствия и, похоже, он не собирался ничего больше объяснять, пока мы здесь торчим.
– Может быть, лучше, если мы с Трисией зайдем попозже, – предложила я, никак не ожидая, что это вызовет негодующий взгляд Трисии.
– Простите, но для нашего графика необходимо, чтобы мы как можно быстрее приняли некоторые решения, – самым профессиональным тоном произнесла она.
– Трисия, дорогая, что вы хотите сегодня решить? – спросила Ивонн, не отводя от Брейди встревоженного взгляда.
– Нам нужно, по меньшей мере, наметить место, где будет проходить прием, чтобы я могла организовать для вас и миссис Рейнольдс поездку туда, желательно сегодня во второй половине дня.
Упоминание Хелен заставило Ивонн вновь взглянуть на Трисию.
– Вы сами выберете место. А потом сообщите миссис Рейнольдс и мне, когда мы можем его посмотреть. Спасибо.
То, что нас выпроваживают, было ясно еще до того, как Ивонн махнула рукой в сторону двери. Трисия намеревалась было запротестовать, но у нас не было времени на дискуссии. Или на то, чтобы вникать в проблемы, которые привели Брейди в такое волнение.
– Спасибо, Ивонн, – быстро сказала я, выводя Трисию в приемную мимо Брейди и Фреда. Фред наконец отклеился от Брейди и пошел за нами, но я остановила его, положив руку ему на плечо.
– Ну?
– Это вы ее расстроили? – прямо спросил он.
– Нет, по–моему, об этом позаботились вы с Брейди, – сказала я, похлопывая Фреда по плечу.
– Мне показалось, я слышал, как она кричит, – настаивал Фред.
– Ее музыкальная шкатулка оказалась открытой, – объяснила Трисия.
Фред зажмурился и потер затылок. И хотя мы ему всячески сочувствовали, мы с Трисией весело переглянулись: кажется, верный слуга готов нам выложить, почему музыкальная шкатулка и то, что она оказалась открытой, имеет такое значение.
– Видит бог, мне нужна другая работа, – вздохнул Фред. Во взглядах, которыми мы обменялись с Трисией, поубавилось веселья, – может быть, и нет.
Фред побрел обратно к своему рабочему месту, а мы с Трисией направились к моему.
– Он пьет? – вдруг спросила Трисия.
– А ты бы на его месте не пила? Почему ты спрашиваешь?
– Ну, может, накачать его сладкими дамскими коктейлями и попробовать выведать, что ему известно. Секретари всегда все знают.
В этом был смысл. Палец, который лежит на кнопке, может послать в тартарары весь мир. Я знала, что Фред занимается всеми аспектами жизни Ивонн – все мы не раз слышали ее разглагольствования по этому поводу. Но захочет ли он откровенничать о Тедди и Ивонн? Я могу задавать ему нейтральные вопросы, напрямую не обвиняя Ивонн в убийстве. Хотя, может быть, у Фреда уже тоже появились подозрения.
А может быть, Фред – еще не самый лучший из всех возможных источников? Я оглянулась и с удовлетворением обнаружила Гретхен, по лицу которой уже привычно текли слезы. Пожалуй, заведя с ней разговор «между нами, девочками», я смогу вытянуть из нее больше, чем из Фреда. А будучи секретарем Тедди, она наверняка знает много стоящего. Мне следовало вспомнить о ней раньше.
Трисия тоже заметила плачущую Гретхен и встревоженно распахнула глаза. Но я уже прошла эмоциональную закалку, поэтому, сделав Трисии знак следовать за мной, направилась к Гретхен.
Та не старалась скрывать слезы, но никто из сидящих поблизости, казалось, этого не замечал. Еще бы, она рыдала вот уже двадцать четыре часа, а работа есть работа.
