радостные новости.
Григориан
Она не билась в истерике и не плакала. Вполне себе холодно восприняла известие. Зря я переживал, что сделаю ей больно. Узнав новость, Алекса замолчала и больше ничего не спрашивала, оставил её подумать.
— Если что, зови.
В ответ ни слова.
Видно, это только моё горе, и тем лучше. Я как-нибудь справлюсь.
На сердце лежал тяжёлый камень. И всему причиной было равнодушие девушки в соседней комнате. Ни капли сожаления. Может, она там лежит и радуется, что скоро сыграет хорошую партию. Ведь все девушки мечтают об этом?..
Какие грани этого убивающего меня изнутри чувства ещё придётся познать? Оно то возносит до небес, то опускает в преисподнюю. И я ничего не могу с этим сделать.
Не находил себе места. И радовало только одно, что я с честью выполнил долг перед другом, расхвалил его и преподнёс информацию с позитивной стороны. Но на самом деле это совершенно не радовало. Чувство, что я предатель, не отпускало. Как от него избавиться? Что я могу сделать?
Схватил первое, что попалось под руку, со стеллажа с едой и отправился к Фахту. Он по-старчески дремал, но, увидев меня, вскочил. Я закрыл дверь, бросил на пол провиант, который принёс, и сел рядом. Мы оба молчали. Мне не хотелось ничего говорить, надеялся, что Фахт, как всегда, прочитает мысли и сам задаст наводящий вопрос. Он мудрый старик и, может, что-нибудь подскажет? Но он молчал и явно был не в настроении беседовать. Я, наоборот, пребывал в нетерпении. Было много мыслей, одна перебивала другую, не знал, с чего начать. Вдруг на меня снизошло озарение. Почему я перестал быть самим собой? Заведомо отказался от выигрыша и отдал его другу. Ну и что, что Адамаск правитель? Я тоже сын достойных людей и не считаю себя хуже него. Разве в борьбе с ним меня когда-нибудь останавливало наше неравенство? Почему я должен оставить свои мечты и надежды ради сомнительного будущего Алексы. Почему ей с ним должно быть лучше? Пусть она сама выбирает, и это будет честно. И по отношению к ней, в том числе. Все остальные варианты бессмысленны и только больше затягивают в пучину страданий.
Мне идея безумно понравилась. Прокрутив её ещё раз в голове, понял, что это то, что нужно. С твёрдой уверенностью встал и вышел из комнаты, так и не дождавшись ни одного слова от Фахта.
Сразу направился к Алексе. Она спала. И, конечно, будить её я не стал. Придётся подождать до завтра.
Глава 36. Мечты
Григориан
Я маялся и не мог заснуть, всё прокручивал сценарии диалога, пытался подобрать нужные слова. И был уже близок к тому, чтобы записать всё на лист и потом ей прочесть, а лучше просто отдать. Хотелось много всего сказать, но очень боялся, что она посмеётся надо мной и не воспримет всерьёз. Сомнения, предположения и планы, голова шла кругом. Не выдержал, выпил снотворное, чтобы приблизить утро нового дня.
Было сразу понятно, где я нахожусь, потому что только в моих снах Алекса становилась сама не своя. Она не была спокойной, нежной и размеренной. Девушка делалась напористой, дерзкой и всегда очень желала близости со мной. Буквально срывала с меня одежду и забирала то, что хотела. Да, таковы мои желания, тут ничего не скажешь. И такие сны мне снились частенько.
Сижу в охотничьем домике, всё на своих местах, и даже чувствую запах свежесваренного супа. Привязан к стулу по рукам и ногам. Да, картина мне очень что-то напоминает, только мы поменялись ролями. Алекса стоит, пристально смотрит, волосы её взъерошены, и взгляд выдаёт, что она задумала что-то недоброе. Одета в очень коротенькие шортики и совсем маленький топик. А почему бы нет? Это же мой сон, как хочу, так и одеваю. Глянув специально за окно, убедился, что там всё как положено — снежная зима. Пока просто сижу и наслаждаюсь её видом. Не скрывая своего интереса, нагло задерживаясь на ещё прикрытых, но таких притягательных частях тела. Алекса, кажется, не против и готова встать так, чтобы её удобно было рассматривать. Стоит и упивается своим положением. Жду с нетерпением её дальнейших действий. Девушка зловеще улыбается и говорит:
— Ну что, вот ты наконец и попался мне. Сейчас получишь за всё сполна.
— Милая, а я вовсе не против. Уже горю от нетерпения. Давай поскорей начнём!
— Правда?
Не успеваю ответить, как она подходит и целует меня. Властно, страстно, и, по-моему, она уже забыла о своих угрозах. Но нет, отстраняется. Берёт нож, это настораживает. Кто знает, что у неё в голове. Разрезает мою одежду, потому как снять её каким-либо другим способом просто невозможно, руки связаны. Медленно, смакуя каждый момент, она избавляется от её остатков в полной тишине. Плотоядно окидывает меня взглядом и проводит лезвием по коже, но, если честно, мне уже давно всё равно. Я не знаю, чего она хочет добиться, но моё желание и так уже выпрыгивает из штанов, и, если бы не верёвка, девчонка бы уже давно нарвалась на «неприятности». Часто дышу, компенсируя этим бездействие. Девушка садится на мои колени, я хочу поймать её губы, но она уклоняется и они достаются моей коже. Шея, руки, грудь — всё попадает под их внимание. Мне мучительно приятно и так хочется обнять её, поцеловать, ощутить волосы в своих руках и утонуть в них. Ограничения, которые я чувствую, уже начинают злить. Алекса же довольно улыбается, очевидно, всё идёт по её плану. Возвращается к губам, не отводя глаз, смотрит, но не целует. Я первый не могу дотянуться, и от желания уже темнеет в глазах. Она наконец-то дотрагивается еле-еле сначала до верхней губы, потом до нижней, а потом, словно тайфун, удовлетворяет мою потребность в контакте с ней. Безумие длится не так уж и долго. Вскоре она отстраняется, встаёт, дарит воздушный поцелуй и машет ручкой на прощание. Мило вертит попкой и уходит. Я, в полном недоумении, связанный, остаюсь один в доме… И не представляю, что делать.
Открываю глаза. Очередной кошмар. Страх её потерять меня сводит с ума. Утром мысль признаться ей во всём мне уже не кажется такой уж удачной, а больше похожа на полуночный бред. Пока отложу разговор.
Сразу же бегу к ней. И только сейчас понимаю, что вчера вечером её даже не покормил. Вот так я за ней ухаживаю!
Алекса уже не спит, но послушно лежит. Рядом
