В десять минут одиннадцатого я была возле дома Бориса Иваныча. Он жил в обычном спальном районе, в центре. В серо-зеленом панельном доме с восемнадцатью подъездами. И его был как раз самый последний. Зло чертыхаясь, я почти пятнадцать минут шла по заледенелому тротуару к заветной цели, то бишь нужному мне подъезду. Неловко лавируя, словно училась кататься на коньках, я чертыхалась, жалея, что надела сапоги на каблуке. И распинала на чем свет стоит мастеров, в чей гениальный ум пришла идея построить дом такой длины. Вдоль подъездов тянулась бесконечная вереница машин, очевидно принадлежащих жильцам. Я упорно пыталась отыскать взглядом авто Кирилла Сергеевича, но тщетно. Только остановившись, наконец, перед подъездом с номером восемнадцать на боку, я услышала, как мне приветственно посигналили. И обернулась. Соболев припарковался на выезде в арке, чтобы особо не светится, но самому наблюдать за всем, что происходит во дворе. Заметив его джип, я подошла и постучала. Он открыл мне дверь, я протиснулась в салон. Сделать это было довольно сложно-в руках у меня было два больших стакана с кофе и пакет с круасанами.
— Доброе утро, — улыбнулся Кирилл Сергеевич при виде меня.
— Я принесла завтрак, — один стакан протянула капитану. — Почти не спала сегодня и поесть не успела.
Соболев рассмеялся, достал из пакета круасан, стал жевать, запивая кофе.
— Вкусно. Я тоже еще не завтракал.
Только сделав глоток горячего черного кофе я, наконец, смогла задавать вопросы.
— Почему вы решили, что должно что-то произойти? Из-за вчерашнего звонка?
Тот кивнул.
— Вчера Синицкий вел себя абсолютно нормально. А сегодня за утро уже трижды выбегал из дома и возвращался назад. Его жена ушла к восьми на работу, а он даже и не торопиться. Хотя я проверил-у него сегодня лекции. А он тут сидит и явно нервничает.
Я задумалась, едва не ошпарив язык.
— Интересненько. Будем ждать, когда он появиться снова?
— Точно.
— А что потом?
— Там видно будет. Конечно, может я и ошибаюсь, и мы глупо проторчим здесь полдня…
— Мне к четырем на экскурсию, — напомнила я скорее себе, чем ему. — Последняя в этом году.
Соболев взглянул на меня в упор своими светлыми глазами.
— Выходит, закончилась ваша работа в музее?
— Да, теперь экскурсии будут уже только после праздников. В новом году. К тому же, я ведь только заменяла Риту.
— Понятно.
Мы помолчали.
— Думаете он попытается продать останки Хаемуаса? — с сомнением произнесла я.
Соболев покачал головой.
— После разговора с антикваром, мне пришла в голову совсем другая мысль.
— Какая же?
— Что, если он не собирался продавать кости?
— То есть как?
— Да очень просто. Страховка останков отличный вариант прибыли для Бориса Иваныча в том случае, если ему не удастся продать мумию.
— Об этом я как-то не думала. А ведь вы, возможно, правы. Такую ценную вещь просто обязаны были застраховать.
— Вот. Что, если Синицкий просто перепрятал Хаемуаса в надежное место и ждет, когда получит приличную пенсию. Вы знаете, что он собрался увольняться?
— Борис Иваныч? — Я удивленно покачала головой. — Ни в музее, ни в институте об этом не говорят ни слова.
— Я узнал совсем недавно. А теперь подумайте: он всю жизнь работал в этом институте. Он отдал ему столько лет, а что получил взамен? Его звездный час был давным-давно, и выше этого события ему прыгнуть так и не удалось. И вот он решает поквитаться со всеми обидчиками. С бывшей женой, и с руководством музея, которое его не оценило по заслугам. И крадет мумию, зная, каких больших денег стоит эта находка. Все в панике.
— Но как он получит страховку? Ведь если она застрахована, то скорее всего через музей, как и все остальные ценности. Не сходится тогда, — внесла я в складный рассказ Соболева резонанс.
Он мотнул головой.
— Это предстоит, конечно, выяснить. Но сам план мне кажется не таким уж и невыполнимым. Как думаете?
Я задумалась. Под мирное жевание Кирилла Сергеевича мне в голову пришла идея. Я полезла в сумку и достала мобильный. Соболев поглядывал на меня с недоумением, но вопросов не задавал. С минуту я сидела молча, потом набрала номер. Подружка ответила со второго гудка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ритка, привет.
— Привет. Как дела?
— Нормально. Слушай, дело есть к тебе. Ты можешь как-нибудь осторожно узнать у руководства музея, была ли застрахована наша мумия?
— Зачем тебе это?
— Есть одна мысль, хочу ее проверить.
— Тебе срочно надо?
— Как можно быстрее, если получится.
— Ну хорошо. Я поспрашиваю, — пообещала Ритка.
— Большое тебе человеческое спасибо.
— Пока не за что, — отозвалась подруга и отключилась.
Я победно взглянула Соболеву в глаза.
— Узнает. Обещала.
— Отлично. Думаю, учитывая связи Маргариты, она получит эту информацию гораздо быстрее, нежели я буду посылать своих людей.
Последующие три часа прошли в томительном ожидании. Соболев сказал, что очень скоро события начнут развиваться, но пока было глухо. Я даже успела заснуть, пока капитан внимательно следил за подъездом Синицкого. Ему, видимо, было не привыкать сидеть часами в засаде. Мне же это испытание давалось с большим трудом. Сперва мы пытались общаться на какие-то отвлеченные темы, но мысли все время возвращались к мумии, стрелку и Борису Иванычу, так что особо поболтать не удалось. И в итоге я почла за лучшее поспать. Как раз и время быстрее пролетит. Если бы. Спать на жестком сидении было крайне неудобно. Я все время вертелась, укладываясь то так, то эдак. В итоге скрутилась калачиком, голову положила на свой локоть и так задремала. Мне снилось море, такое синее-синее, шум прибоя приятно убаюкивал. Солнце светило, чайки пели, а я все качалась на волнах, как в колыбеличке. Пока одна волна не подкинула меня с такой силой, что я проснулась и распахнула глаза. И поняла, что никакая это не волна, а всего-навсего машина движется, и мы наехали на лежачего полицейского. Причем, Соболев весьма недобродушно проехался колесами по своему дорожному коллеге.
— Почему вы меня не разбудили? — Накинулась я на капитана.
Он и бровью не повел.
— Пока ничего особенного не происходит. Синицкий вышел из дома с портфелем в руках. Сел в машину и движется как раз перед нами.
— Он же препод, может в портфеле лекции, — предположила я, смотрясь в зеркало и приглаживая волосы после столь короткого и беспокойного сна.
— Может и лекции, да вот только едем мы в противоположном от института направлении, — капитан указал мне на старенькую хонду, движущуюся в соседнем ряду. Между нами было около пяти машин, и я понятия не имела, как Соболев умудряется не терять из виду нужное нам авто в таком потоке. Дорога была с четырьмя полосами, время обеденное, пробки, так что следить за машиной Синицкого было весьма непросто. Но, разумеется, капитан справлялся с этим заданием блестяще.
Я уже настроилась на очередное долгое ожидание, как вдруг машина бывшего Ритиного мужа свернула к высокому торговому центру. И остановилась на стоянке. Синицкий выбрался на улицу, огляделся по сторонам.
— Может он на обед заехал? — предположила я, наблюдая, как он двинулся в правую сторону от торгового центра.
— Нет, тут все интереснее, — с улыбкой протянул капитан, барабаня пальцами по рулю.
Я взглянула на него с недоумением.
— Что там находится вы, конечно же, знаете?
— Альфа-Банк, — ответил Соболев, чем привел меня в замешательство. — Определенно, намечается что-то интересное.
— Да может он просто зарплату с карточки снимает, — не сдавалась я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В банке? На другом конце города? — Соболев хмыкнул. — Кира Юрьевна, ну вы меня умиляете. Нет. Тут дело куда серьезнее. Давайте немного подождем и все само прояснится.
Я согласилась. Синицкий пробыл в банке где-то минут двадцать, назад вышел еще более нервный, чем, когда входил. Он поминутно оглядывался, и крепко прижимал к груди свой черный портфель.
