Развернувшийся в Кантоне жестокий террор реакции поначалу не затронул вьетнамских эмигрантов. Хотя курсы политучебы пришлось закрыть, Товарищество продолжало свою деятельность. Многие члены Товарищества, как и прежде, учились в академии Вампу, работали в органах Гоминьдана и в армии.
11 декабря 1927 года в Кантоне вспыхнуло восстание под руководством коммунистов, вошедшее в историю китайской революции под названием Кантонской коммуны. Восставшие создали Совет народных комиссаров, провозгласивший передачу всей власти в Гуандуне в руки Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Коммуна просуществовала всего три дня, ее потопили в море крови объединенные силы чанкайшистов, английских и японских милитаристов, убив и замучив пытками свыше 6 тысяч рабочих. В эти же дни разгула реакции пали жертвами террора и работники советского консульства. Некоторые вьетнамские слушатели академии Вамиу примкнули к восставшим и вместе с ними сражались на баррикадах. Тайные агенты чанкайшистов, уже давно следившие за резиденцией Товарищества, заметили однажды, как туда вошел вьетнамец с красным бантом на груди, какие носили тогда все коммунары. Сразу же вслед за разгромом Кантонской коммуны полиция совершила налет на резиденцию Товарищества и арестовала всех вьетнамцев, которые там находились. В числе схваченных оказался и любимый «племянник» Ли Цюя — Ли Ты Чонг. 13-летний мальчик совершил в те дни свой первый подвиг: несмотря на побои и угрозы, он ничего и никого не выдал жандармам.
РОЖДЕНИЕ ПАРТИИ
Сбылась мечта, и радостный день настал,И образ родины образом партии стал.И в каждом сердце, готовом идти за ней,Возник прекрасный образ грядущих дней.
Те Лан Вьен1
В центральной части Сиама (так в те времена назывался Таиланд), на холмистом берегу реки Менам, среди живописных зарослей банановых деревьев и веерных пальм приютилось десятка два крытых рисовой соломой хижин. Жили в этой небольшой деревеньке только одни вьетнамцы. По вечерам односельчане — мужчины, женщины, дети — собирались во дворе деревенской школы, на стенах которой висели с одной стороны — портрет сиамского короля, а с другой — юного Фам Хонг Тхая. Жители деревни были настоящими патриотами и очень тосковали по родине. Усевшись в круг, они пели песни родной стороны или слушали затаив дыхание рассказы седобородых старцев о жарких схватках с тэями храбрых партизан Фан Динь Фунга и Хоанг Хоа Тхама, под началом которых почтенные герои служили чуть ли не полстолетия назад.
Но с некоторых пор главным лицом на традиционных вечерних посиделках стал неизвестный приезжий. Откуда он появился, никто не знал, хотя родом, судя по говору, был из Центрального Вьетнама. Выглядел он лет на сорок, но в знак уважения звали его по местным обычаям Тхау Тин — Почтенный Тин. Когда жители деревни рассаживались во дворе школы, он выходил в центр круга и медленно, четко выговаривая каждое слово, читал газету или стихи древних вьетнамских поэтов. Кончив читать, Тхау Тин отвечал на вопросы собравшихся. А знал он, казалось им, практически все — и как обстоят дела на родине, и что происходит в мире.
Мысль организовать политическую работу среди вьетнамских эмигрантов в Сиаме пришла Нгуену, а это, конечно же, был он, еще в Кантоне. По его инициативе Товарищество регулярно направляло своих людей и печатные материалы на северо-восток Сиама, где проживало в те времена около 20 тысяч вьетнамцев. Среди них имелись старожилы — потомки первых вьетнамских католиков. Еще в начале XIX века они впали в немилость у императоров Минь Манга и Ты Дыка как прислужники белых пришельцев и вынуждены были бежать в Сиам. Основная же масса эмигрантов покинула родину в годы первой мировой войны, спасаясь от набора во французскую армию и от голода. Были, однако, и такие, кто появился в Сиаме совсем недавно. Это участники различных патриотических движений, уцелевшие после разгрома их французами. Они больше всех рвались на родину, рассматривали Сиам как временное пристанище, не помышляя ни о какой революционной работе среди своих соотечественников. Только с возникновением Товарищества в сонную заводь вьетнамских поселений стали постепенно проникать отголоски бурных событий, происходивших на родине и в Южном Китае. В 1926 году активисты Товарищества создали в Сиаме общество вьетнамских эмигрантов «Тхан ай» — «Дружба», а вскоре его отделения открылись в провинциях Удон, Нонкай, Саконнакон, Накониханом, Мукдахан.
Еще в апреле 1927 года, когда стало ясно, что из Китая придется уехать, Нгуен подумывал о том, чтобы перебраться в Сиам.
Из рассказов членов Товарищества, побывавших там, он знал, что в этой стране довольно широкое поле для агитационной работы среди вьетнамцев, к тому же местные власти особых препятствий вьетнамским патриотам не чинили.
В Москве он находился недолго. Уже в декабре 1927 года отправился в Брюссель, где принял участие в сессии Генерального совета Антиимпериалистической лиги. Лига была создана в феврале того же года на международном конгрессе. Она стала первой широкой антиимпериалистической организацией единого фронта международного рабочего класса, прогрессивной интеллигенции капиталистических стран и представителей народов колониальных и зависимых стран Азии, Африки и Латинской Америки. В ее деятельности принимали участие вдова Сунь Ятсена Сун Цинлин, Альберт Эйнштейн, Ромен Роллан, Джавахарлал Неру, Сэн Катаяма, Анри Барбюс и другие видные деятели.
По окончании сессии Генсовета лиги Нгуен посетил Францию, Швейцарию, Италию и из Неаполя на японском судне отправился в далекий Сиам.
Центром вьетнамской эмиграции в Сиаме в те годы была провинция Удон, где членам Товарищества удалось создать довольно крупную низовую организацию. Однако в первые же дни по приезде туда Нгуен убедился, что работа в ней поставлена из рук вон плохо. Среди активистов преобладали настроения пессимизма, поддерживаемые мрачными вестями о жестоком терроре, царившем на родине.
Хотя некоторые члены Товарищества уже долгое время жили в Сиаме, они не стремились к контактам с местным населением, не знали ни сиамского языка, ни местных обычаев. На первом же общем собрании членов организации Нгуен подверг резкой критике эти недостатки и призвал добиваться расширения и укрепления рядов общества «Тхан ай», готовить и здесь, в Сиаме, кадры для будущей революции, которые могли бы по ее первому зову вернуться на родину. Наконец, не забывать и о политической работе с местным населением, чтобы сиамские трудящиеся прониклись симпатией к борьбе вьетнамского народа против колонизаторов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
