Высокая градация боевой тревоги оказалась почти напрасной, как и меры боевого охранения; ничего страшного не произошло. Ментатор беспилотника, не совсем без вести пропавшего под камнепадом в паре десятков километров от расположения экзобиологического командно-наблюдательного пункта, остановился на алгоритме пассивного поведения и, протолкнув наружу гравиметку, благоразумно дождался подмоги, дабы не нарушать режим секретности. В самом-то деле, разве может крупное травоядное животное самостоятельно выбраться из многотонной массы камней? Пришлось рейнджерам организовать еще один крупный обвал скальной породы, чтобы под его естественным гравиметрическим прикрытием скрытно вызволить боевую машину.
Вольному воля, спасенному рай, даже если он бывший, тогда как военная рутина есть рутина высшей марки, где избыточные меры предосторожности полагают нонсенсом и произволом начальства лишь нонкомбатанты, никогда не державшие в руках оружия. А вот для людей военных неукоснительное следование боевым уставам и наставлениям есть дело доблести и геройства, когда приходится преодолевать собственную бесшабашность и веселящее чувство всесилия хорошо вооруженного человека.
— … Оружия вам дано совсем не для того, чтобы с бухты-барахты пускать его в ход вверх-вниз, туда его в зад, в обе полусферы… а с целью поддержания постоянной боеготовности, — в сержантском стиле, оставив паузу для смеха, наставительно пошутил по данному поводу первый лейтенант Хампер. — Поберегите адреналин для будущего, братья рейнджеры. Капрал Дин Ли вам все ясно?
— Да, сэр, первый лейтенант Хампер, сэр.
— То-то… По возвращении в "Гнездо орла" всем действовать по распорядку.
Вновь подступившись к проблеме теней исчезнувших колонистов в бывшем раю Элизиум, Даг Хампер просветленно постулировал политкорректный императив статьи, каковой должны разделить или (хотелось бы верить) в минимальной степени оспорить все истинные приверженцы научной школы Тео Сальсы. В кратком виде постулат Хампера гласил: в изолированном авторитарно-либеральном общественном устройстве, придерживающимся идеологического плюрализма, при достижении стадии суперлативной технологической цивилизации отсутствуют объективные предпосылки социальной деградации.
Всякое иное достаточно длительное отступление от сходной модели образа правления и субъективного общественного развития чревато цивилизационными издержками, при определенных условиях способных поставить человеческое сообщество на грань исчезновения. При этом особенно пагубным был и будет детерминированный тоталитарно-демократический отказ от техногенного артифицированного исторического генезиса человека разумного и спустя десятки тысяч лет повторное включение человечества в процесс спонтанной биоэволюции.
Отстаивая исключительные идеалы техногенной эволюции, магистр Хампер не очень-то жаловал правоприменительную деятельность экуменических демократических институций, погрязших в отвратительном коллективизме и бюрократических процедурах, тормозящих научно-технологический прогресс. При прочих равных условиях Хампер отдавал преференцию быстродействующему авторитаризму и к имперской демократии, позволяющей парламентски как угодно судачить-фордыбачить экогуманистам и пацифистам, не испытывал особого доверия. В том, почему демократия может быть тоталитарной, он соглашался с системой аргументации профессора Сальсой. И прежде всего в свете внедрения инновационных технологических достижений, когда имперский военный авторитаризм как нельзя более уместен при сдерживании и профилактике весьма вирулентной инфекции коллективного тупоумия, если охранительно-консервативные пустословы так и норовят вполне демократически отринуть от себя, мало того — воспретить остальному человечеству прогрессивные начинания и распространение передовых технологий, рассуждал магистр Хампер. К слову, технологически колонисты Экспарадиза имели адекватные, сравнительно-исторически, стартовые условия и невообразимо благоприятную природную среду, но, очевидно, идеологически не сумели отделаться от экогуманистической заразы.
… Вот биосфера планеты и освободилась от них всех скопом самым простецким эволюционным образом. Экогуманисты, стремясь соответствовать сумасбродной природе, по всей видимости, пошли на поводу у естественного отбора и натурально стали биологическим видом, не выдержавшим тягот биоэволюции, работающей наобум по вероятностным критериям. Сообразно, ей рано или поздно точно удается, как говаривали пращуры, не ходить за молоком, попадать прямо в яблочко и расставлять фишки по выигрышным местам. Оставшимся в дураках статистические законы природы, по всей вероятности, не писаны, не читаны и не поняты. Для тех же, кто чуть поумнее и способен учиться на чужих ошибках, на заре времен появился рукописный ввод гусиным стилусом; в частности, так было написано: их пример — другим наука. Отсюда мне в напечатанном и (будем надеяться) в опубликованном виде научная статья "Экспарадиз: тени в бывшем раю".
Даже в природном раю человеку, вооруженному разумом и суперлативными орудиями труда, никоим образом, манером, макаром не следует забывать о безопасности. К природе и окружающей среде не стоит оппортунистически подстраиваться, возлагая надежды на авось-небось и полагаясь, будто все само по себе может идти к лучшему в каком-нибудь самом лучшем из миров. Каждый мир в доступной Ойкумене человеку разумному надлежит изящно, изысканно доместицировать, то есть аккуратно, но твердо укрощать, приручать, приучать к устойчивому утилитарному существованию в настоящем и предстоящем пространстве-времени…
Изыскав неологизм "доместикация", терминологически им заимствованный из староевропейских языков изначальной Земли, Даг Хампер восхитился, возликовал и восторжествовал, в радостном порыве разукрасив пансенсорный интерфейс, где он набирал текст статьи, фейерверком многомиллионных радужных цветов и оттенков. Только что ему пришло в голову: квинтэссенцией и лейтмотивом публикации о Экспарадизе у него отныне станет идея о человеке как хозяине, частном собственнике, категорически обязанном в своем пропиетарном вселенском праве изменять и трансформировать окружающую среду с целью сохранения, долговременного резервирования и безопасности стихийно склонной к потрясениям, бедствиям неразумной природной действительности, и потому нуждающейся в присмотре, защите от самоё себя. Зато человек истинно разумный, в новом понимании Хампера, собственно, творец и созидатель, находится уже не внутри тесной экологической ниши, бессмысленно отведенной для него биоэволюцией, а вне естественных ограничений, преступая материальные пределы в познании себя и окружающего универсума. Тем самым в данном смысле трансцендентный совокупный разум экуменического человечества перестает быть как абстрактным следствием биоэволюции, так и конкретной гуманистической причиной, рычагом, на который якобы следует давить-нажимать, дабы добиться желательных кому-либо социально-исторических результатов в отдельно взятом пространстве-времени.
В то же время гуманистический антропоцентризм, разместив человека в равноудаленную точку пересечения всех координат мироздания, считая человеческую особь мерилом, причиной всего и вся, естественно, злоупотребляет субъективным регулированием и технократическим принуждением. Вместо того, чтобы противоборствовать эффектам и эксцессам, вытекающим из принципиально иных причин, гуманисты ищут, но, к величайшей беде своих ближних и дальних, равно находят или же нет некое уникальное обоснование нежелаемых, неугодных им последствий развития в индивидуальном человеческом измерении или в людских сообществах. Называют они сии поиски-искания прикладными гуманитарными науками да единственно верными учениями. Ох, беда-беда тем людям, на ком они бессчетное количество раз пробуют экспериментировать, чтобы в очередной раз доказать и показать несостоятельность поисков химерической панацеи от болезней общества, какими им во многих случаях представляются обыденные каждодневные симптомы, признаки, проявления логичного исторического развития и последовательного прогресса.
Последствия упрямо ищущей человека социальной псевдоинженерии всегда печальны и горестны, какими бы добровольными или насильственными способами, методами не пытались призывать и действовать чрезмерно гуманные экспериментаторы, чтобы терапевтически, чаще хирургически, в силу кем-то произвольно выдвинутой необходимости или объективности инструментально улучшить на прозекторском лабораторном столе, точнее, на Прокрустовом ложе человеческую породу и совершенствовать род людской. Как если бы скальпель патологоанатома вдруг взялся исследовать, модифицировать, модернизировать самого себя, так и гуманисты всех материалистических, идеалистических, религиозных окрасов и мастей пытаются в человеке, а также в человеческих сообществах выявить и (что гораздо плачевнее) по-вивисекторски преобразовать причинно-следственные связи, превышающие гуманистическое разумение, понимание, базирующееся на малодостоверных доктринальных установках, производных от среды обитания, стереотипах обретения информации о себе и мире, нашел нужным отметить Даг Хампер в статье "Экспарадиз: тени в бывшем раю". Хампер даже выделил цветом абзац, где трактовал в первом приближении психологические и классические бихевиористские истоки простонародного, большей частью, гуманизма.
