— Еще раз приношу свои глубочайшие извинения за случившееся, — она бросила виноватый взгляд на учиненный разгром. — На сегодня я должна закончить.
Она поклонилась сначала оой-капитану, потом всем остальным и прошла к раздевалке. Мужчины, до того словно неподвижно затаившиеся, задвигались и заговорили. Стоя под прохладными струями воды, она ловила на себе изумленные взгляды, который заставляли ее краснеть и упрямо наклонять голову. В ее способностях нет ничего предосудительного! Почему они пялятся? Ладно бы еще как на женщину — так ведь нет, как на диковинного зверька в зоопарке! Зачем она вообще сюда явилась? Устроила, называется, представление…
Панас догнал ее, когда она вышла из зала на улицу. Он успел переодеться в черно-желтую форму спецотряда.
— Госпожа Карина, — остановил он ее. — Можно сказать тебе еще несколько слов, прежде чем мы расстанемся?
— Да, господин Панас? — она остановилась, выжидательно глядя на него и поеживаясь от забирающегося под куртку и во влажные волосы промозглого ветерка. Тусклый фонарь над входом бросал на лицо тролля причудливые тени, странным образом искажая его выражение. На всякий случай Карина даже посмотрела на него через сканер и удостоверилась, что перед ней действительно Панас, а не какой-то другой тролль.
— Пойдем, — он успокаивающе положил руку ей на плечо. — Как минимум сотню саженей нам по пути. Другой человеческой девушке твоего размера я бы предложил проводить ее до дома, но тебе даже не рискую.
— Почему? — с любопытством осведомилась Карина, глядя на него снизу вверх. Ее макушка едва достигала вайс-капитану до середины живота.
— Потому что на смех поднимешь! — тролль оскалил в веселой усмешке двойной ряд зубов и зашагал в сторону улицы. Карина пошла рядом.
— Не подниму, господин Панас, — серьезно сказала она. — Если ко мне пристанут хулиганы, придется с ними драться. Такие неприятности я не ищу. Рядом же с полицейским мало кто осмелится напасть.
— Ты мудра не по годам, — одобрил тролль. — Многие в твоем возрасте и… с твоими умениями задрали бы нос и вообразили себя неуязвимыми. Так проводить?
— Спасибо, господин Панас, но не стоит. Мне удалось снять квартиру неподалеку от Рыночной площади, здесь полчаса идти. И почти все время по людным освещенным улицам. Риска нет.
— Хорошо. Но мне пока что в ту сторону, так что не возражаешь, если пойдем вместе? — Он махнул рукой пристроившимся под фонарем давешним патрульным. Те махнули в ответ. На всякий случай Карина тоже помахала.
— Не возражаю, господин Панас, — согласилась она. — Скажи, а я… очень глупо сегодня выглядела?
— Что? — тролль аж запнулся, изумленно взглянув на нее с высоты своего роста. — Госпожа Карина, ты сегодня выглядела как угодно, только не глупо. Ты великолепно владеешь своим телом, и, насколько я разбираюсь в искусстве Пути, носишь свою ленту вполне заслуженно. Если же ты имеешь в виду оборвавшийся снаряд… Госпожа, ты, похоже, не понимаешь, как такие вещи воспринимают другие, не обладающие твоими способностями. Для тебя, наверное, привычно, но я могу заверить, что по крайней мере треть моих ребят перепугалась до полного паралича, треть попыталась нашарить на поясе пистолеты, а остальные просто оказались слишком тупы и не сразу поняли, что происходит. Они сейчас тебя настолько зауважали, что и заговорить-то первыми побоятся.
Он фыркнул.
— Мы никогда не видели людей с настолько развитой силой. Я слышал, у нас в городе в других округах живут четверо или пятеро людей и один орк с первой категорией, но я даже и со второй-то видел лишь издалека. Не сочти за невежливость, госпожа, — поспешно добавил он. — Я вовсе не хотел сказать, что ты для нас какой-то экспонат. Просто… все вышло очень неожиданно.
Они обогнули здание полицейского управления и вышли на улицу. Карина ссутулилась. Ей показалось, что на плечи навалилась невыносимая тяжесть.
— Что с тобой, госпожа? — встревоженно осведомился тролль. — Ты нехорошо себя чувствуешь?
Девушка помотала головой.
— Все в порядке, господин полицейский, — тихо сказала она. — Но жить ходячему чуду природы не так-то легко. — Она вздохнула. — В университете никто не знал, что я девиант. В школах знали только директора. А здесь вдруг сразу столько народу!
— Уникальность всегда нелегка, госпожа, — согласился тролль. — Особенно когда о ней знают завистливые идиоты. Они не упустят шанса унизить тебя, чтобы возвыситься хотя бы в собственных глазах. Но не волнуйся, мои ребята очень неразговорчивы с посторонними, это профессиональное. А что они о тебе знают — так у полицейских работа такая, знать неизвестное другим. Не расстраивайся. Свою уникальность нужно нести с высоко поднятой головой. Ее не нужно стыдиться.
— Вот и папа так же говорит, — снова вздохнула девушка. — Ему-то хорошо, он…
Она резко осеклась. Дура! — обругала она себя. Еще бы ты ляпнула почти незнакомому троллю, что у тебя папа — Демиург!
— Твои родители, наверное, тебя очень любят, — задумчиво сказал тролль. — Хотел бы я знать, каково, когда есть настоящие, только твои собственные отец и мать.
— А у Народа разве не так? — удивилась девушка.
— У Народа дети, выжившие после Испытания воли, передаются опытным педагогам. Наша натура требует очень жесткого волевого контроля, и мы не можем позволить себе неумелое воспитание. А воспитатель — совсем не то, что родители.
— Понятно… А много детей погибает на Испытании?
— Проще сказать, сколько выживает — не более одного из трех. В неудачные сезоны — не более одного из пяти. Но прошу извинить меня, госпожа, у Народа не принято обсуждать тему с посторонними.
— Прости за невежливость, господин Панас.
— Не за что прощать. Незнание — не оскорбление. Но мне в ту сторону, госпожа, — тролль кивнул на уходящий вбок переулок.
— Мне прямо. Спасибо за компанию, господин Панас. До встречи.
— До встречи, госпожа Карина. С нетерпением жду, когда снова смогу увидеть тебя на тренировке.
Махнув ей рукой, он спорым шагом свернул в переулок и через несколько секунд пропал из вида в ночной темноте, лишь сгущаемой редкими уличными фонарями. Девушка посмотрела ему вслед и вздохнула. Все-таки какой дурой она себя сегодня выставила! Спасибо Панасу за деликатность, но она-то знает, что он думает на самом деле. Ну, если не он сам, то остальные. Словно соглашаясь, желудок громко пробурчал. Голод прорезался внезапно, как край солнца показывается из-за горизонта. А ведь она совсем забыла, что ей еще нужно поужинать.
Она оглянулась по сторонам. Ага. Вот, кажется, симпатичное вечернее кафе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
